Без воздуха - Андрей Владимирович Загорцев

столу посмотрел на нас и спросил:

— Пацаны, кто Балет?

Я улыбнулся, встал и пожал протянутую руку.

— Старшой, я его заберу? — спросил мой земляк у Федосова.

Саня, естественно, отказать не мог, но в глазах у него явственно проскользнула грусть. Я сейчас уйду с земляком, а ему придется добывать для Михеля чай и сахар.

Старшина повел меня за казарму, где стояли какие-то машины, от которых шли провода к недалекому антенному полю. Возле машин под грибком стоял молодой матрос с красной повязкой и штык-ножом на поясе. Увидев старшину, он с шиком кинул руку к черному матерчатому берету.

— Есть кто из рундуков или офицеров? — спросил мой новый знакомец.

— Никак нет, товарищ главстаршина! Все убыли.

— Хорошо, я с земляком у себя буду, если что — по второму коду. Вопросы есть?

— Никак нет!

Ух ты, как у них все отлажено — и отдание чести, и доклад.

Мы прошли по дощатому настилу между машин, укрытых маскировочными сетями. Главстаршина остановился возле одной из них, поднялся по металлической лестнице и постучал в дверь.

— Тебе сюда нельзя. Сейчас я проверю, как тут служба идет, и пойдем ко мне в хоромы. — Он кивнул на штабной прицеп, стоявший напротив.

Из-за двери высунулся какой-то матрос и сразу же схлопотал щелбан.

— А что это мы, товарищ старший радист, открываем дверь, пароль не спросив, а? Сколько вас учить можно?

— Товарищ главстаршина, я же видел, что это вы, — начал оправдываться радист.

— Не гребет! По концу смены — все резиновые коврики на палубе с порошком вымыть! Расслабились, пока я в госпитале валялся. Кто работает сегодня на центр?

— Обязательные сеансы отработали Кальмар, Китобой, Краб.

— Хорошо, дежурь, я у себя.

Мы по металлической лесенке поднялись к двери прицепа. Земляк открыл висячий замок, включил свет и пригласил меня зайти вовнутрь.

Там я открыл рот от удивления. Настоящая добротная каюта. Стенки аккуратно обшиты красиво обожженной фанерой. По бокам две металлические кровати с рундуками под ними, у задней стенки столик с дисковым телефоном, два металлических сейфа. Доски с документацией, полка с книгами, приемник, эмалированный электрический чайник. Вот это да! Вот так живет мой земляк.

Больше всего меня поразило, что на стенде, висящем над кроватью, было написано: «Документация начальника радиостанции». Начальник! Для меня это знакомство намного круче, чем с капитаном третьего ранга Чернокутским.

Земляка моего звали Николай Маслов. Он был родом не из самой Белой Калитвы, а из района. Поселок, в котором проживал до службы Николай, я прекрасно знал, мы туда постоянно ездили со школы на уборку яблок и помидор. А вот в ДОСААФ мы занимались вместе, в нашем городе. Только Маслов учился в классе радистов, заодно и в парашютном.

Я даже вспомнил, как его и еще одного парнишку провожали в армию. Я тогда только начинал посещать секцию после недавнего переезда к отцу. Чествование курсантов ДОСААФ, уходящих служить, было делом обязательным. Я даже выступил на торжественном собрании с речью. Мол, не посрамим, будем достойны…

Николай тоже вспомнил меня.

Второй парень, которого мы провожали, тоже служил здесь, во второй группе роты минирования. Сейчас он находился на боевом дежурстве. Маслов обещал познакомить меня с ним после его возвращения. Парни из нашего ДОСААФ попали в киевскую учебку, а потом упросили комиссию по распределению и вместе уехали на флот.

Вот такие дела! Повезло — не то слово!

Маслов во время разговора откинул крышку кровати, начал доставать из рундука различные свертки и коробки.

— Сейчас повечеряем, мне тут сальца прислали. Дома кабана закололи. Он меня дожидался, да я на сверхсрочную остаться, на учебу скоро еду. Отписал домой, чтобы забили. Нечего ему от старости околевать.

Я сглотнул слюну. Сала мне хотелось ужасно, но в баталерке сидел неприкаянный Федосов и с грустью ожидал Михеля на чай.

— Николай Сергеич, извини пожалуйста, я бы с удовольствием, но не могу, ей-богу.

— А что такое? В группе проблемы или напрягает кто?

Я, как уж мог, обрисовал ему ситуацию с напарником, приемом баталерки, чаем для Михеля.

— Михель, стало быть! Жох еще тот, но баталер неплохой. Я с ним пару раз пересекался. Сейчас мы к тебе пойдем, там и посидим. — Маслов начал крутить диск телефона. — Экипаж, строиться у кунга! — рявкнул он в трубку, отключился, покидал свертки в картонную коробку и скомандовал мне отправляться на выход.

Возле прицепа уже стояли три матроса.

— Экипаж, слушай задачу! — скомандовал Маслов. — Матрос Скиба, берешь эту коробку и бегом относишь ее в баталерку первой роты, в группу каплея Поповских! Там должен ее принять… — Он обернулся ко мне.

— Старшина второй статьи Федосов, — подсказал я.

Маслов передал матросу коробку и продолжал:

— Матрос Скиба-второй, в кунге на аппарате. Задачу поняли?

— Так точно! — ответили братья-матросы.

— Пляскин в резерве! Он же посыльный в случае отсутствия связи. Все, выполнять!

Матросы умчались в разные стороны.

Меня даже немного смущало знакомство с таким значимым человеком. Величина не большая, в подчинении экипаж из четырех человек, но слушаются его не хуже чем, мы своего каплея.

Неспешно беседуя, мы пошли к расположению нашей роты.

Я поглядывал на прихрамывающего земляка, набрался смелости и спросил:

— Николай Сергеич, а ты в госпитале с ногой лежал?

— С руками и с яйцами, в полном наборе, — схохмил тот. — Ногу сломал. Закрытый перелом был. Теперь вот расхаживаюсь помаленьку.

— На прыжках? С контейнером, наверное, прыгал? Или на боевом дежурстве?

— На прыжках с трапа кунгового. После дождичка как гребанулся!

В баталерке сидел Федос и с испугом смотрел на картонку с вкусностями.

— Прикинь, забегает какой-то годок, спрашивает, кто замкомгруппы, и шлепает на стол коробку. Сам через комингс и был таков. Я даже рта открыть не успел, — заявил он, заметил Николая, заходящего за мной, от греха подальше встал и гаркнул: — Здравия желаю, товарищ главстаршина!

— Вольно! — Маслов поморщился. — Чего ты орешь, как скаженный? Ну, карасики, накрывайте стол. Сальцо попластайте, хлебца, печенье песочное есть, карамельки, кофе растворимый. Давайте, шуршите воду! Есть в чем кипятить?

Федос поставил на стол четыре большие железные кружки и с гордым видом вытащил из ящика какой-то шнур с двумя железяками на конце.

— Вот, кипятильник сам соорудил. Еще не проверял, но должен работать, — с гордостью заявил он двинулся к розетке.

— Эй! Ты чего! — заорали мы с Масловым в один голос.

Даже я, ни разу не имевший дела с такими штуками, понял, что сейчас может произойти что-то неприятное.

— А чего, он хорошо сделан, провод нормальный, изолированный, вон толстый какой, — начал оправдываться Федос.

— Прослойка у