Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (авторский сборник) - Уильям Гибсон

– Не знаю... Бовуа, это чертовски жест...

— Задница моя жесткая. Жизнь жестока. Я хочу сказать, мы же говорим о бизнесе, не забыл?

Бовуа рассматривал его с полной безмятежностью. Пластмассовая оправа сползла почти на кончик изящного носа. Он был светлее, чем Дважды-в-День или гигант в костюме – с кожей цвета слегка разбавленного кофе, и к черному мху коротко стриженных волос уходил высокий гладкий лоб. В балахоне из серой плащевки он выглядел худощавым, и Бобби не находил в нем ничего угрожающего.

– Но нам надо выяснить, почему ты здесь, а ты здесь для того, чтобы выяснить, что произошло на самом деле. А это уже нечто другое.

– Однако ты сказал, что он меня подставил, что Дважды-в-День подставил меня так, чтобы меня пришили? – Бобби все еще сидел в кресле-каталке «Материнского общества Святой Марии», хотя теперь ему казалось, что кресло ему больше не нужно. – И что он в глубокой жопе перед этими парнями, этими крутыми из Муравейника?

– Теперь ты понял.

– Так вот почему он ведет себя так, будто ему уже все по хрену, а меня – меня он ненавидит до самых потрохов, да? И он действительно перепуган?

Бовуа кивнул.

– И это все потому, – продолжал Бобби, понимая наконец, почему Дважды-в-День не в своей тарелке, почему он так испугался, – что на меня напали там, на Большой Площадке, и сволочи долики обули меня на деку! И на их софт, он ведь оставался у меня в деке! – Он подался вперед, возбужденный от того, что сложил все вместе, – А эти парни могут, скажем, убить его, если он не вернет дискету, так?

– Должен тебе сказать, что ты слишком много смотрел кино, – сказал Бовуа, – хотя, в общем и целом, определенно так.

– Хорошо. – Бобби откинулся на спинку кресла-каталки, закинув голые ноги на край стола. – Ну, Бовуа, кто же эти парни? Как ты их там назвал, унганы? Колдуны? Что, черт побери, это должно означать?

– Видишь ли, Бобби, – сказал Бовуа, – я один из них, а тот большой мужик – ты можешь называть его Лукасом – второй.

– Ты, наверное, видел такие раньше, – сказал Бовуа, когда человек по имени Лукас поставил на стол трехмерный проектор, перед этим методично расчистив для него место.

– В школе, – покорно ответил Бобби.

– Ты ходил в школу, парень? – огрызнулся Дважды-в-День. – Почему ты там, черт побери, не остался?

Он прикуривал одну сигарету от другой с тех самых пор, как они с Лукасом вернулись, и, казалось, был в еще худшем настроении, чем прежде.

– Заткнись, Дважды-в-День, – предложил Бовуа, – немного образования и тебе бы не повредило.

– С их помощью нас учили, как отыскивать дорогу в матрице, как получать доступ ко всякому барахлу из печатных библиотек, все такое...

– Тем лучше. – Лукас выпрямился, отряхивая несуществующую пыль с огромных розовых ладоней. – Ты когда-нибудь пользовался им, чтобы получать доступ к печатным книгам?

Он снял черный, без единой морщинки, пиджак; на крахмальной рубашке под ним ярко выделялась пара изящных темно-бордовых подтяжек. Лукас ослабил узел строгого черного галстука.

– Я не слишком-то хорошо читаю, – сказал Бобби. – Я хочу сказать, могу, но это работа. Ну да, я входил. Искал по-настоящему старые книги о матрице и о всем таком.

– Так я и думал, – отозвался Лукас, подключая к консоли в основании проектора что-то вроде маленькой деки. – Счет Ноль. Прерывание на счет ноль. Старый программистский жаргон. — Он передал деку Бовуа, который стал вводить в нее команды.

Внезапно в экранном объеме проектора начали возникать сложные геометрические фигуры, выравниваясь вдоль почти невидимых плоскостей трехмерной решетки. Бобби догадался, что Бовуа набрасывает в киберпространстве координаты Барритауна.

– Будем считать, что синяя пирамидка – это ты, Бобби. Вот она. – В самом центре объема мягко запульсировала синяя пирамида. – Теперь мы покажем тебе, что увидели наблюдавшие за тобой ковбои Дважды-в-День. С этого момента ты видишь запись.

Из пирамиды выросла синяя пунктирная линия и побежала по линии решетки. Бобби смотрел в экранный объем, видя себя, одинокого, в гостиной своей матери с «Оно-Сендаи» на коленях. Занавески задернуты, пальцы бегают по клавишам.

– Пошел ледоруб, – прокомментировал Бовуа.

Синий пунктир достиг стенки экрана. Бовуа нажал пару клавиш, и координаты изменились. Исходную декорацию сменил новый набор геометрических фигур. Бобби узнал нагромождение оранжевых кубов в центре решетки.

– Вот оно, – сказал он.

Из-за стенки экрана появилась синяя линия и потянулась к оранжевой базе. Вокруг кубов мерцали смутные плоскости оранжевого света, которые, когда линия подошла ближе, начали вдруг смещаться и пульсировать.

– Сам видишь, что что-то здесь не так, – сказал Лукас. – Вон он, их лед, и он уже о тебе знает. Подмял тебя еще до того, как ты за него зацепился.

Когда синий пунктир коснулся скользнувшей навстречу оранжевой плоскости, вокруг него тут же образовалась оранжевая трубка чуть большего диаметра. Трубка начала удаляться, двигаясь назад вдоль пунктира, пока не уперлась в стенку экрана...

– А тем временем, – сказал Бовуа, – дома, в Барритауне... – Он снова пробежал пальцами по клавишам, и теперь в центре оказалась синяя пирамидка Бобби. На глазах у Бобби оранжевая трубка выросла из стенки экранного объема и по синему пунктиру вкрадчиво подобралась к пирамидке.

– А вот с этого момента, ковбой, ты должен был начать умирать всерьез.

Трубка коснулась пирамидки, оранжевые треугольники сомкнулись, как будто закрывая ее стеной. Бовуа остановил запись.

– Когда няньки Дважды-в-День, – сказал Лукас, – жокеи, в общем-то, бывалые и закаленные, увидели то, что сейчас увидишь ты, друг мой, они решили, что в этой, так сказать, побелке в небесах виновата их дека. Как и у любых профи, у них была вторая дека, для подстраховки. Подключив ее к линии, они увидели то же самое. Именно тогда они решили позвонить своему работодателю, мистеру Дважды-в-День, который, как можно заключить из окружающего нас бардака, собирался устроить вечеринку...

– Мужик, – сказал Дважды-в-День сдавленным от истерики голосом, – я же тебе говорил. У меня тут были клиенты, которых требовалось развлечь. Я заплатил своим мальчикам, чтобы они присмотрели за ледорубом, они и смотрели, а потом позвонили мне. Я позвонил вам. Ну что тебе, черт побери, от меня надо?

– Нашу собственность, – мягко отозвался Бовуа. – А теперь смотри внимательно, – обратился он к Бобби, – такую штуку, кроме как аномальным феноменом, не назовешь, без дураков...

Он снова ввел команду, запуская запись.

На нижней плоскости экрана расцвели жидкие цветы, белые, как молоко. Подавшись вперед, Бобби увидел, что состоят они словно из тысяч мельчайших сфер или пузырьков. Цветы полностью подстроились к кубической решетке, срослись с ней, образовав асимметричную структуру с тяжелым верхом, нечто вроде многогранного гриба. Грани были белыми и совершенно пустыми. Фигура в экранном объеме была размером не больше ладони Бобби, но всякому вошедшему в матрицу она показалась бы непомерной. «Гриб» развернул пару «рожек»; «рожки» вытянулись, изогнулись, превратившись в пинцет, который метнулся, чтобы схватить пирамидку. Бобби увидел, как кончики щипцов беспрепятственно прошли сквозь посверкивающие оранжевые плоскости враждебного льда.

– Она сказала: «Что ты делаешь?» – услышал Бобби собственный голос. – Потом она спросила меня, почему они это делают, делают это со мной, убивают меня...

– Ага, – негромко произнес Бовуа, – вот теперь мы хоть как-то продвинулись.

Бобби не знал, куда они идут, но был рад возможности выбраться из кресла. Бовуа пригнулся, чтобы не задеть косо висящую гро-лампу, которая покачивалась на двух отрезках крученой веревки; Бобби последовал за ним, едва не поскользнувшись в луже воды с зеленоватой пленкой. Чем дальше от кушетки-поляны Дважды-в-День, тем чище становился воздух. Стоял тепличный запах перегноя и растущей зелени.

– Вот так это было, – задумчиво произнес Бовуа. – Дважды-в-День послал пару ребят на Ковина-Конкорс-Коуртс, но ты уже ушел. И деки тоже не было.

– Ну, это не совсем его вина, – сказал Бобби, – то есть, я хочу сказать, что если бы я не рванул к Леону... а я и правда искал Дважды-в-День, даже подумывал о том, как бы мне попасть сюда, наверх – то он нашел бы меня, верно?

Бовуа помедлил, чтобы полюбоваться роскошными листьями цветущей конопли, и, протянув худой коричневый палец, тронул бледный бесцветный цветок.

– Верно, – отозвался он, – но бизнес есть бизнес. Ему надо было поставить кого-нибудь следить за твоей квартирой в течение всего набега, чтобы убедиться, что ни ты, ни софт не отправитесь ни на какую незапланированную прогулку.