Ротвейлер - Рут Ренделл

Чувствуя себя адвокатом при заключенном, Инес сказала Уиллу, что останется у него, но когда они войдут, то несколько минут побудет на кухне. Уилл спокойно согласился. По совету Инес он выключил телевизор. Как только он это сделал, в дверь позвонили. Уилл умел обращаться с домофоном. Он поднял трубку, сказал: «здравствуйте» и нажал на кнопку, чтобы открыть внешнюю дверь. Полицейские поднялись, и Уилл сказал то, что ему шепнула Инес:

– Проходите, пожалуйста.

– Мистер Коббетт?

Уилл кивнул, хотя раньше его никто так не называл. Инес ждала на кухне, когда закипит чайник.

– Вы когда-нибудь видели эту вещицу? – Джонс показал ему серебряный крестик в прозрачном стерильном пакете.

Уилл осмотрел крест и покачал головой.

– Никогда не видел.

– Вы знаете, что это такое?

Среди драгоценностей, намного более красивых, виденных им в фильме «Сокровище с Шестой авеню», тоже был крестик такого же размера, но золотой.

– Это крестик.

– Он принадлежал Гейнор Рей, девушке, чье тело нашли в Ноттингеме на прошлой неделе. Помните об этом событии, так ведь?

Настало время Инес объявить о своем присутствии или хотя бы чем-нибудь стукнуть, чтобы полицейские догадались, что в квартире кто-то есть. Она разлила чай по чашкам, и когда Криппен сказал: «Здесь есть кто-то еще», вышла к ним с невинной улыбкой.

– Не откажетесь от чашечки чая, мистер Криппен?

– Спасибо, не надо. Я думал, мы одни.

– Да? А вы, мистер Джонс, не желаете чаю?

Джонс поглядел на шефа, потом в сторону, собрался с духом и согласился.

– Да, пожалуйста.

Инес победоносно улыбнулась и сообщила:

– Вот выпью чай и сразу пойду. Но придется подождать, пока он остынет. Не могу пить горячий.

– Вы уверены, что никогда не видели это, мистер Коббетт?

– Он же сказал, что не видел, – вмешалась Инес, играя роль добросовестного адвоката.

– Спасибо, миссис Ферри. Вы часто заходите в магазин миссис Ферри?

– Никогда не захожу, – сказал Уилл, – я только однажды зашел. – Уилл попытался вспомнить, какой это был день, но не смог. – Один раз я заходил, да, Инес?

– Да, на прошлой неделе, только один раз, – уже сказав это, Инес поняла, что заметно помогает Уиллу, но что еще она могла сказать? Уилл всегда и со всеми был честен. Возможно, он слишком чист, чтобы лгать. Он натянуто улыбнулся.

– Хорошо, мистер Коббетт. На сегодня достаточно. Но мы еще встретимся с вами. Пойдем, Джонс, если не успеваешь допить свой чай, то оставь его.

Пообещав Уиллу вернуться, Инес пошла следом за ними, прихватив свою чашку с блюдцем. Криппен грубовато спросил, спускаясь по лестнице:

– Что с ним? Он не в себе, что ли?

Его слова привели Инес в ярость, но она решила не показывать этого.

– Уилл Коббетт – нормальный молодой человек, с небольшой задержкой умственного развития. Он умеет читать, но с трудом. Не думаю, что он покупает газеты, и знаю точно, что не любит смотреть новости по телевизору.

– Значит, не в себе, так я и понял. Как вы считаете, а этот Квик, он уже дома?

– Не могу сказать.

– Мы ему позвоним, Джонс, и если его не окажется дома, то подождем его в машине.

Вернувшись к Уиллу, Инес вымыла чашки. Часы пробили шесть, и Уилл сел смотреть викторину по Пятому каналу. Казалось, визит полицейских его ничуть не встревожил. Инес услышала, как Джереми Квик поднимается по лестнице. Потом в его дверь позвонили. Спускаясь к себе, она увидела идущих ей навстречу полицейских.

– Эти ступеньки меня доконают, – сказал Криппен.

Джереми Квик произвел впечатление уравновешенного, знающего себе цену человека – нормального горожанина. С умственным развитием у него все в порядке, он был в курсе трагических новостей. Он понравился Криппену даже тем, что не предложил им выпить чаю или перекусить. Криппен считал, что люди, рьяно стремящиеся доказать свое радушие полиции, скорее всего, что-то скрывают. Взять, к примеру, эту чепуху насчет того, что Коббетт только однажды заходил в магазин. Ведь сразу было понятно, что этот парень в хороших отношениях с Инес Ферри. Разве можно поверить, что он был у нее только раз? Один раз и в самое подозрительное время, за несколько дней до обнаружения крестика и сразу после того, как нашли тело Гейнор Рей и показали по телевизору то, что исчезло из ее сумки.

Вот Квик, напротив, сразу честно признался, что дружен с Ферри. Он заглядывает к ней каждое утро на чашку чая. Возможно, она неравнодушна к нему. Почему бы и нет, подумал Криппен, ведь Квик высокий, с хорошей осанкой, и прекрасно одевается. Криппен не разозлился даже тогда, когда Квик посмотрел на часы и сказал: «Надеюсь, вам достаточно того, что я сказал. У меня дела… – И добавил не очень любезно: – До свидания. Закройте за собой дверь». Никакого подхалимажа, никакого чувства вины и трепета перед властями.

– Возможно, нам придется еще раз увидеться, – сказал инспектор. Такова работа, но Криппен не был уверен, что станет проводить повторный допрос.

Джереми стоял у окна и провожал полицейских взглядом, пока их машина не свернула на Норфолк-сквер. Нюх у Джереми был превосходный, «собачий», как он шутил иногда. А этот Джонс оставил после себя отвратительный запах лимона с примесью каких-то трав. «Какой-то дешевый и приторный мужской одеколон», – подумал Квик. Он взял рюмку водки с тоником и вышел в свой небольшой садик, разбитый на крыше. Люди говорят, что у водки нет ни вкуса, ни запаха, но он знает, что это не так. До заката остался час. Дни теперь стали теплыми, а вечера золотыми и мягкими, так что у Квика на веранде уже распустились тюльпаны и желтые нарциссы. Одно из лавровых деревьев зацвело золотистыми цветами, в первый раз с тех пор, как он купил его. На столе у него, в бело-голубом кувшине, стояли желтые, розовые и лиловые фрезии, прелестные цветы с нежным ароматом. Он понюхал их, закрыв глаза.

Через несколько минут сделал глоток из стакана, открыл ящик стола, и там, среди карандашей и ручек, компьютерных дисков, мотков изоленты, рядом с маленьким калькулятором, лежали позолоченное кольцо для ключей с брелоком из оникса, серебряная зажигалка с инициалами Н.Н., инкрустированными красными камушками, и пара серебряных сережек с мелкими бриллиантами.

Глава 9

Он строил планы начет того, как отделаться от этих штуковин и отказывался от своих планов. Сначала Джереми хотел поступить с этими предметами так же, как с крестом и часами, подбросив в кучу мелочей антикварного магазина. Другого магазина на этот раз. Их много на Черч-стрит и на Вестборн-гроув. Так что ничего сложного здесь нет. Но туда ведь можно проникнуть только под видом покупателя, и о нем могут вспомнить, если кольцо и зажигалка быстро отыщутся. Серьги – другое дело. Возникла еще одна мысль, довольно хулиганская: положить артефакты туда, где нашли девушек. Но и здесь не обойдется без сложностей. Например, Бостон-плейс, где умерла Кэролайн Данск, место очень открытое, кругом полно народу, даже вечером. К тому же там с одной стороны – сплошной ряд домов, а с другой – кирпичная стена, и никаких деревьев или закоулков. Туда никак нельзя возвращаться. Зажигалка Николь Ниммс – вторая вещь, которая появилась у него. Он взял ее по одной простой причине – ему нужно было зажечь сигарету. В то время Джереми редко курил, это не подходило к его второму «я». Он как раз создавал другого себя, более воздержанного и скромного во всех отношениях. Уже несколько недель, как он бросил курить, но в ту ночь, когда Николь нечаянно стала его первой жертвой в году, ему очень захотелось затянуться. Он нашел у нее в сумочке сигареты и серебряную зажигалку с инициалами Н.Н. Эта зажигалка и положила начало его традиции забирать с собой разные мелочи. Вообще-то Джереми презирал воровство. Он считал воровство слабостью британцев, в последнее время сильно распространившейся в стране. Ничего нельзя оставить на улице, чтобы не стащили, стоит только отвернуться. Непотребная привычка, даже преступление. Что до него, то эти вещи были даже чем-то романтичным, как визитная карточка или узнаваемый почерк.

После Николь он решил стать другой личностью и обосноваться где-нибудь неподалеку от места преступления. Он с самого начала понимал, что не был этим убийцей, этим Ротвейлером. Это кто-то другой, с другой жизнью и другим именем. Он оставался Александром Гиббонсом, обыкновенным мужчиной, а убийца – человек, который совершенно не контролирует себя. Теперь его будут звать Джереми Квик, и жить он будет не в Кенсингтоне, а на верхнем этаже над магазином в Паддингтоне.

Если он снова убьет, то уже под этим именем. А Александр Гиббонс, послушный сын своей матери, специалист по компьютерам, всего в жизни добившийся сам, – останется ни при чем, невиновным. Он – человек, который надеется, что его альтер-эго никого больше не убьет, что ему хватит этих двух смертей, чтобы умиротворенно уснуть. Джереми Квик разглядывая вещицы уже трех из пяти убитых девушек, знал теперь, что ничто его не остановит. Он знал это наверняка, и принял как данность. Просто он делал это, когда становился другим, живущим в другом месте.