Ах, уехал мой любимый - Тата Кит

пихать всякий хлам.

- Матвей, сделай мне, пожалуйста, обратно Лосиныча, - совсем расстроенным голосом произнес Ваня, подойдя к Козырскому.

- Давай я сделаю твоего Лосиныча, - нервно выплюнул Игнатьев и дернул сына за руку на себя.

Напряглась, готовясь выцарапать бывшему глаза. Судя по сгустившейся атмосфере и тому, как за моей спиной дернулся Матвей, но вовремя остановил себя, видимо, не планируя начинать драку при ребенке, в этой квартире Игнатьев мог отхватить от двух людей сразу.

- Ты не умеешь, - едва сдерживая слёзы ответил ему Ваня и вырвал руку из отцовского захвата. – Пусть лучше Матвей.

- А, может… - начал было Игнатьев.

- Ваня, - перебила я его чуть громче, чем хотела, и взяв себя в руки, улыбнулась сыну. – Сходите с Матвеем на кухню, поставьте чайник – обед готов – и заодно Лосиныча там покормите. А мы с папой сейчас вернемся.

- Пойдём, Матвей, - проговорил в нос сын.

Всё-таки, слёзы обиды были близко.

Едва они скрылись в кухне, я закрылась с Лёшей в детской комнате и с силой толкнула его в грудь, едва не уронив.

- Ты не заигрался ли? – шипела, чтобы не кричать. – Это что за цирк, Игнатьев?

- Это я тебя хочу спросить, что здесь за цирк? Что за клоун ремонтирует тебе толчок? Какой ещё, нахрен, Лосиныч?

- Ты всё прекрасно увидел и всё прекрасно понял. А если хочешь покрасоваться перед Матвеем, то делай это не за счет сына. Ясно тебе?

- Ни перед кем я не красуюсь! – поморщился он брезгливо и под его ногой хрустнула какая-то игрушка. Торопливо дернул ногой, сбрасывая с носка осколки маленькой машинки. – Новую куплю.

- Сказал человек, который хочет уменьшить сумму алиментов, - выплюнула я насмешливо.

- На машинку добавлю, - ёрничал он и чуть тише добавил. – Не боишься оставлять Ваню с этим лосем?

- Лучше с лосем, чем с оленем, - ответила многозначительно и сложила руки на груди, с наслаждением наблюдая за тем, как в обиде скривились его губы. – Значит так, Игнатьев. Сейчас ты с довольной рожей обедаешь, а потом проваливаешь по любым срочным делам. Думаю, у Вани сегодня передозировка отцовской любви и твоих воплей. У меня, если честно, тоже уже болит голова от тебя.

- Воскресенье – мой день, - стоял на своём бывший. – И я буду здесь весь день, хочешь ты того или нет. Надо еще выяснить, что за идиот придумал Лосиныча. Ты хоть понимаешь, на что похожа эта игрушка с этой перчаткой?

- На игрушку с перчаткой. А вот ты похож на идиота, во что тебя не одень…

- Чай готов, - раздался за спиной мужской голос.

Вздрогнула и обернулась.

Матвей стоял у порога и буквально уничтожал взглядом Лёшу. Нужно уметь выразить глазами то, что я не смогла бы выразить словами.

- Ну, идём, - сказал Лёша излишне надменно и стал неожиданно широк, так как проходя мимо Матвея, задел его плечом и довольно сильно.

Все понимали, что это провокация, но, к счастью, Матвей сдержался и лишь улыбнулся уголком губ, пока Лёша удалялся в кухню, гордо тряся яичками и павлиньим хвостом.

- Хочешь, я его за брови на балконе подвешу? - предложил Матвей.

Очень!

- Если он не подавится за обедом, то я подумаю над твоим предложением, - выдохнула устало и попыталась обойти его стороной, чтобы выйти из комнаты, но Матвей перекрыл мне путь, выставив руку. – Что ещё?

- Анют, мне вмешаться? – спросил он вполне серьезно.

- Нет, - качнула головой. – Лёша, как клоп: чем больше касаешься, тем сильнее он воняет. Так что я лучше потерплю минимум того, что он выдает, и потом он уйдет. Недолго осталось.

- Если что, я рядом, - с такой надежностью и уверенностью сказал Матвей, что на мгновение мне показалось, что он рядом настолько, что буквально щитом и куполом оберегает меня и Ваню.

Но, к сожалению, я знаю с какой лёгкостью этот купол может схлопнуться, подобно мыльному пузырю.

- Это ненадолго, Матвей.

Глава 19

Я – ниндзя.

Весь день мне приходилось почти невидимой тенью бродить между мужчинами, чтобы у них было как можно меньше общих точек соприкосновения. Иначе драки не миновать. Атмосфера слишком накалена, неприязнь, витающую в воздухе, можно резать ножом и травится ею.

Моей основной задачей после обеда и ужина было – распихивать Матвея и Лёшу по разным комнатам квартиры. Во время приема пищи они сверлили друг друга обманчиво спокойными взглядами. Я в это время прятала ножи и вилки, прикидывая, насколько быстро успею спрятать сына под юбку в случае, если драка, всё-таки, случится.

Лёша провоцировал как мог. И плоскими шуточками с весьма выпуклыми намеками и действиями, при которых старался задеть Матвея так, чтобы тот сорвался первым.

Но, к счастью, Козырский оказался умнее и большую часть выпадов со стороны Игнатьева пропускал мимо ушей, лишь в редких моментах, вонзая в него лезвие колких фраз.

Матвей давно закончил ремонт, но квартиру не покидал. Не знаю, зачем, но он оставался здесь, ремонтируя между делом розетки, которые Игнатьев обещал мне починить в давно прошедшем «завтра»; починил мой старый компьютерный стул; закрепил отваливавшуюся дверцу кухонного гарнитура и даже помог с ужином.

Он был рядом весь день. Не наседал, не давил своим присутствием, не тянул внимание на себя. Просто был рядом и невидимой тенью блуждал за спиной, становясь каменной стеной передо мной, если рядом оказывался Игнатьев.

Уже почти одиннадцать вечера. Нервы, которые во время напряженного ужина были натянуты подобно струнам, наконец, ослабли. Неприятное щекотание в затылке ушло вместе с бывшим мужем, громко хлопнув дверью. Ваня, пожаловавшись, что устал за сегодня, принял душ и, попрощавшись с Матвеем ударом кулачком в большой мужской кулак, прихватил Лосиныча и отправился с ним спать в свою комнату. Я домывала посуду, стоя у раковины, понимая, что устала ничуть не меньше, чем сын.

- Это удобно? – тихий голос Матвея за спиной вырвал из пучины мыслей.

- Что? – повернулась вполоборота к мужчине, подпирающему дверной косяк плечом.

- Мыть посуду на одной ноге, - указал он взглядом на позу цапли, в которой я мыла посуду.

- А, это… - хохотнула я, встав на обе ноги. – Я не замечаю, как так встаю. Но, как ни странно, так удобнее всего.

Поставила