Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры» - Лю Ив

ваты, поднимаются прямо к клюву Орла и им поглощаются. Орлу совершенно безразлична судьба каждого отдельного существа, но он дарует силу каждому «искать проход к свободе», не повиноваться зову смерти, и выйти через него, минуя всепоглощающий клюв.

И ещё рассказал, что встретил Союзников – такие Божественные Сущности, ведущие Воина Света… – Вроде те сущности признали его и обещали помогать, чтобы миновать клюв Орла. А Светка говорила, что побрить девчонок на тренинге в Крыму – ему как раз и велела одна такая «Сущность». Якобы, даже имя её Гаятри называл… Такое дело.

Но на этот раз дружочек ничего особенного по данной теме не распостранялся. И вообще – даже не жаловался: ни на головные боли, ни на то, что «все бросили, не понимают и не любят», не поминал, что «хочет покончить с собой», потому что до него никому нет дела. – Правда, снова повторил, что Антон отвернулся, а это, хоть косвенная, но всё же жалоба… Но странно, на самом деле Рокки почти ни за что никого не упрекал…

В общем, с Гаятри что-то происходило. Определённо! И к бабке не ходи! – и Кодеиныч взглянул на часы.

Часть десятая

Галина Петровна. Мать

Галина Петровна воспитывала дочку одна. Муж завёл новую семью, а с Галиной развёлся и больше почти не показывался – ни помощи, ни сочувствия ждать не приходилось. Трудно было.

Когда-то всё у них начиналось благородно и очень романтично, но… лодка семейного счастья, что называется – разбилась о скалы жестокого быта. Единственное, что осталось от мужа – дочка Танюшка. Галина, в общем-то, справлялась, но частенько давалось это потом и кровью: работать приходилось в двух местах, да ещё, по-возможности, иногда подменять сменщицу, чтобы увеличить количество рабочих часов, а значит – принести в дом денег немного больше.

Танечка росла девушкой скромной, безответной. В садике говорили, если кто обижал – никогда не могла дать сдачи. Воспитательница ещё просила мамашу повлиять, а то жалко девчушку – её обидят, а она… уходит в угол и сидит там одна. И получалось, что ей нужно было уделять особенное внимание, а откуда у воспитательницы время? Вот та и обратилась к мамаше, мол, помогите с вашей дочкой справиться, чтоб она сама со всеми обидчиками разбиралась, как положено. А не заставляла взрослых страдать, видя её беспомощность. Где-то примерно так…

Галина Петровна тогда попробовала поговорить с девочкой, но та расплакалась у неё на груди. И Галина Петровна позабыла о всяком умном воспитании, а стала жить так, чтобы доставлять девочке поменьше обид – жалеть её и просто любить, как умела.

Дочка подрастала, становилось легче, в школе у неё уже завелись кое-какие друзья. И Галине стало спокойнее за девочку, всё-таки – входила в общество, какое оно ни есть, а другого взять негде. Школу Таня закончила хорошо, – не отлично, конечно, но Галина Петровна об этом сильно не волновалась: лишь бы человек был хороший, а учёба дело наживное, – говорила она себе и знакомым. И Танюшка была по-своему благодарна. Но всё же – по-прежнему, не рассказывала матери о своих чувствах или внутренних переживаниях. – Берегла мать, а может стеснялась? А может – характером пошла в отца, тот тоже был скрытным.

Отношения с дочерью строились в русле между попытками матери помогать во всём, и характерной особенностью дочери не обращаться за помощью, а решать свои трудности в одиночку.

После школы Таня поступила в институт, сама выбрала, где конкурс поменьше. И училась ровно. К урокам готовилась, экзамены сдавала. На втором курсе познакомилась с мальчиком, у них завязался роман. Галина пробовала расспрашивать о мальчике и отношениях, но Таня отмалчивалась, очевидно, не собираясь посвящать мать в детали их дружбы. Но частенько Галина Петровна видела дочку грустной, а бывало и заплаканной.

Парня она пару раз видела, и он произвёл далеко не лучшее впечатление. Слишком самоуверенный, нечуткий какой-то, да и что греха таить, – матери-то, ясно дело, лучше видно: – самовлюблённый оказался паренёк. Попробовала, было, дочке открыть глаза, но увы… та опять ушла в своё любимое молчание – не возражала, но и отношения к дружку никак не переменила. А у матери за дочку стало ныть сердце.

Так они и жили: дочка дружила с мальчиком, мать смирялась, совершенно мальчика не одобряя.

Того звали Стасом. На вид серьёзный, высокий, хорошо сложён, волосы такие красивые – умный, словно научный работник. А вот – не лежала к нему у матери душа. Что хошь с нею делай! Ну да, делать было нечего – дочке нравился, а мать что может?

Когда Танюша с парнем этим сошлась, стала интересоваться всякими форумами, тренингами, семинарами, и всё чего-то наподобие этого. – Вроде у них там обучение саморазвитию… Галина точно в подробности не вдавалась. Занимается дочка и ладно. Учится хорошо, не пьёт, не курит – по сегодняшним временам это уже отлично, какие ещё могут быть требования к молодёжи? На подобные занятия иногда Тане были нужны дополнительные деньги. Галина давала, а что сделаешь? Однако, лишние деньги были не всегда, и девушка пошла подрабатывать – несколько дней в неделю в киоске продавала женские чулки, какая-то подруга из института её пристроила.

Читать стала много, даже слишком. Вечер, ночь – зайди в её комнату: постоянно – или читает, или у компьютера! Вот уж Галина Петровна исстрадалась! Ну надо же чем-то ещё интересоваться, кроме чтения да интернета? Или нет? – Правда, самой Галине было не до интересов, – после работы домой доползти-бы… а там ещё дела! Приготовить, постирать, в лучшем случае успевала одним глазом какой-нибудь сериал посмотреть, и всё – засыпала.

Так, примерно, всё и шло…

Но однажды дочка уехала в Крым, на курсы. Уехала неожиданно… – приняла решение прямо за один вечер. – С парнем своим… На тренинг. Денег не просила, где-то сама нашла, и через день уже отправились.

Очень решительная уезжала, даже весёлая. Должна была вернуться через 12 дней.

Только вернулась – внезапно – на шестой день.

Собственно, сказать вернулась – не совсем точно. Вечером во вторник дочку привёл милиционер. Оказалось, что на неё обратили внимание в поезде – билет у неё отсутствовал, сердобольная проводница её пожалела и подсадила к себе в купе, девушка сказала, что «билет есть, но остался у друга». А где друг, почему у него билет остался – ничего больше вообще не сказала. Денег на новый билет у неё оказалось не достаточно. И выглядела так, что лучше не расспрашивать. Но