Добрым словом и револьвером - Алексей Махров

качает головой.

— А потому, уважаемый секретарь обкома, что у вас кормят намного лучше, чем может позволить себе питаться даже крестьянин-середняк! У ваших рабочих какой рацион? Хлеба — до двух килограмм в день, в зависимости от работы, масла — не менее ста грамм, мяса — сто пятьдесят. А еще варят кашу, щи, дают чай, сахар. Даже чарочку подносят. Да у вас даже штрафники не баланду, а жидкий кулеш получают!

Великий князь Павел машинально, словно его обвинили в чем-то противозаконном, пытается оправдаться:

— Но, Ники, пойми: на малокалорийном пайке рабочие просто перемрут от нагрузок — работа на строительстве очень тяжелая, мы никак не можем сократить долю ручного труда… А новых пока найдешь и обучишь…

— Именно поэтому в народе уже поговорка ходит: «На Транссибу попасть — так отъешься всласть!»! — неожиданно произнес генерал-адмирал.

— Так, а делать-то что? Что ты, твоё велико, предлагаешь? — спросил дед. — Все наши стратегические запасы, которые мы к войне готовили, раздать народу? Пусть покушают всласть, да? Правда, всего один раз — на большее никаких запасов не хватит.

— Мы с Димычем месяц назад одну занятную операцию придумали... — с улыбкой сказал император. — Так накормили почти три миллиона нуждающихся...

— И еще в прибыли остались! — тоже усмехнулся я.

— Из стратегических запасов накормили? — дед аж в лице переменился.

— Не совсем... И без убытка! — ответил Олег и довольно подробно рассказал об операции «Зимняя гроза».

— Ну вы, блядь, даете, орлы! — восхитился дед. — Это же надо такое придумать: окупить все расходы за счет взяток! Надо бы теперь вторую операцию провести: после опубликования манифеста о переделе помещичьей земли очень много недовольных объявилось — так можно их объехать, предложить подписать петицию о возврате к прежнему состоянию и второй урожай взяток собрать!

— Рано пока! — пожал плечами император. — Сейчас недовольным не до петиций — они чуть ли не бунт замышляют. «Контора» Васильчикова круглосуточно работает, отслеживает, арестовывает, допрашивает и приговаривает к различным срокам. Пару приказов о повешении самых буйных я уже подписал. Хорошо что войска быстрого реагирования успели в ключевых точках страны разместить — одно их присутствие заставляет недорезанных помещиков задуматься о последствиях силового варианта развития событий.

— Планируется новая волна сосланных на строительство Транссиба? — с воодушевлением спросил Павел.

— Увы, дядя, особой волны не будет — несколько тысяч, максимум полтора десятка тысяч сосланных, — развел руками император. — У нынешнего неслуживого дворянства кишка тонка оказалась. Что, впрочем, подтвердили реальные события нашей истории.

— Мы с верхушкой армии и службы безопасности к классовым боям готовились, а получилось... Как в сказке Салтыкова-Щедрина: от него подвигов ждали, а он чижика съел! — усмехнулся я. — Слился весь дворянский бунт, практически не начавшись!

— Ну, это, конечно, хорошо! — сказал дед. — Значит к середине весны войска освободятся?

— С вероятностью в девяносто процентов — да! — кивнул император.

— Войну, стало быть, начнем по плану? — дед по очереди пристально посмотрел на меня и императора. — Ох, ребятушки, рисковали вы сильно! С этим вашим манифестом и начавшейся Земельной реформой. Да, я понимаю, что тебя капитально вштырило от всего увиденного в глубинке, но время сейчас явно неподходящее для таких кульбитов — война с Австрией на носу. А ну как протестуны не слились бы? Имели бы мы сейчас настоящую гражданскую войну, как четыре года назад. Только не вдоль одной железной дороги, а по всей европейской части страны! И это всё в тот момент, когда наши злейшие «западные партнеры» все еще очень сильны и в любой момент могут ударить в спину.

— Риск был минимален! — упрямо нахмурил брови Олег. — Повторю: мы заранее подготовились, развернули войска и службу безопасности.

— Ладно, проехали! — махнул рукой Альбертыч. — Ты чего сказать то хотел, когда затеял этот разговор о будущем нашего прогрессорства?

— Хотел провозгласить курс на строительства социализма! — грустно сказал император.

Это было настолько неожиданно, что ржать мы начали только секунд через пять.

— Блядь, уморил, твоё велико! — отсмеявшись, и вытирая слезы с глаза, сказал дед. — Социализм то хоть с человеческим лицом?

— Нет, блядь, с моей царской мордой!!! — хитро глядя на нас, сказал император и начал ржать первым.

— Рано! Очень рано вы решили это затеять, дорогой друг! — сказал Великий князь Павел. — К таким резким поворотам истории нужно готовиться сильно заранее — как бы не за пять-десять лет. Я к примеру, совсем не против социализма. Тем более, с человеческим лицом! Но...

— Не время сейчас, Олегыч, не время! — отбросив всякое ерничание, сказал дед. — Пока мы не установим вокруг страны «периметр безопасности», путем последовательного разгрома всех потенциальных врагов, реформы гражданского общества лучше не затевать! Реальная история тебе в пример: помнишь, что произошло во время Первой мировой войны? И сколько потом Россия выползала из разрухи? А для контрпримера — Великая отечественная война и довольно быстрая ликвидация ее последствий.

— И мы все с тобой согласны, что нужно выводить крестьянство из нищеты! — повысив голос, сказал Павел Александрович. — Мы ведь уже не раз обсуждали этот вопрос, Ники! Чтобы сельское хозяйство перестало быть «черной дырой», нужно проводить огромную комплексную работу! И начатая вами земельная реформа — это даже не один шаг, это примерно треть шага! Ведь единственным способом, способным решить «крестьянский вопрос» в России могут быть только распомещиченье и раскулачивание, то есть отбор земли у помещиков и кулаков. А потом — создание колхозов! Мы это путь уже проходили, опыт есть. Ведь примерно тем же занимался на небольшой площадке в районе Нижнего Новгорода наш уважаемый коллега Александр Михалыч! И что скажете, молодой человек?

Прежде чем ответить, я примерно полминуты собираюсь с мыслями. Действительно проблема сельского хозяйства в нашей стране — самая сложная из всех.

— На протяжении трех лет мы пытались создать крупные крестьянские хозяйства, что-то типа колхозов, — медленно начал говорить я. — Ведь имеющиеся сейчас крохотные «лоскутные» наделы не позволяют внедрять прогрессивные, интенсивные методы землепользования. А низкая производительность труда не даёт высвобождать трудовые ресурсы для промышленности. Без чего процесс урбанизации, необходимый нам для промышленной революции, будет идти естественным путем — очень и очень медленно!

— То есть, вы считаете, Александр Михалыч, что без четкой программы «огораживания» или «коллективизации» нам