Памфлеты - Ярослав Галан

Фундаменты восточного вице-папства заложены, теперь можно было подумать и о возвращении домой. Побуждаемый Карлом Габсбургом, Вильгельмом Гогенцоллерном и папой, испанский король Альфонс успешно хлопочет через своего посла в Петрограде, и вскоре окончательно освобождённый митрополит возвращается на святоюрскую гору. Триумфальные врата украшаются причудливо сплетённой тернистой короной…

В ОКРУЖЕНИИ КРЕСТОНОСЦА

Однако и на этот раз оказалось, что путь через триумфальные врата не всегда ведёт к триумфу. Победная Октябрьская революция создала новые, непредвиденные трудности в осуществлении планов Шептицкого; крах центральных государств лишил эти планы реальных основ. Не была, да и не могла быть для него компенсацией нововозникшая Польша. Кровавая борьба за Львов и жестокий правительственный террор, наступившие после неё, создали атмосферу, в которой какая бы то ни было попытка опереться на Варшаву неминуемо вызвала бы полную утрату популярности. А между тем Шептицкий не переоценивал возможностей послеверсальской Польши. Этот воспитанник «коллегиум рутенум» внимательно следил за развитием событий. Он довольно рано пришёл к выводу, что смерть главного протектора была иллюзорной, что раньше или позже политика Лондона, Парижа и Вашингтона даст плоды, и Берлин вернётся к роли усмирителя и завоевателя славянского Востока. Граф лелеет надежду, что конъюнктура повторится — конъюнктура тем более благоприятная, что на этот раз война будет носить характер крестового похода, а это позволит избежать раздробления антисоветских сил.

Пока это произойдёт, граф Шептицкий посвятит максимум усилий подготовительной работе. Прежде всего произведёт смотр наличным силам и на Западной Украине и в Америке — в больших скоплениях украинской эмиграции. Особенное удовольствие доставляет ему просмотр нового пополнения среди подчинённого клира; в будущем он сделает всё возможное для того, чтобы такого рода пополнение стало ядром униатского духовенства. Это — здоровенные, крепкие парни, носящие рясу с грацией поручика драгунского полка. Политическое «верую» этих новоиспечённых священников не оставляет никаких сомнений. В прошлом они с достаточной убедительностью продемонстрировали его в рядах «сечевых стрельцов», УГА и петлюровской армии, в будущем они продемонстрируют его ещё убедительнее в фашистском подполье УВО и ОУН. Посеянное василиянами семя принесло богатый урожай. Теперь задача графа заключалась в том, чтобы не дать ему покрыться плесенью.

Данных для опасения не было. Уже «Католическая акция» давала некоторую возможность расходовать накопленную в солдафонах энергию. Немало усилий требовала борьба с рабоче-крестьянской оппозицией в кооперативном движении и в «Просвіті» — борьба, богатая методами и эпизодами совершенно светского характера, не исключая кровопролития. Для координации сил и усилий униатского клира митрополит основывает свою собственную партию— «Украинский католический союз» с её органм-еженедельником «Мета» («Цель»). Это уж никак не партия в общепринятом понимании этого слова, но нечто вроде «надпартии», объединяющей членов разных политических группировок — от ультралояльного по отношению к Варшаве УНДО до официально «нелояльной» ОУН. По мысли Шептицкого, его партия должна была направлять политическую жизнь украинской Вандеи таким образом, чтобы ни одна второстепенная цель не прикрывала главной: беспощадной борьбы с революционным Востоком и того, чтобы первое и последнее слово в стратегии этой борьбы осталось неизменным за его первосвященством и непосредственными его вдохновителями.

По сути, в «стратегии» Андрия Шептицкого не было ничего нового, кроме кровожадности, в которой этот служитель церкви превосходит даже великого инквизитора Фому де Торквемада.

Развитие событий в Европе благоприятствовало, казалось, намерениям старого митрополита. В январе 1933 года империалистическая, захватническая Германия возвращается к строю, возвращается к формам, которые предвосхищают самые радужные надежды графа. В тяжёлом топоте коричневых батальонов ему чудятся шаги его второй молодости. Неизлечимая болезнь (элефантиазис) приковывает его к креслу, однако граф действует теперь с удвоенной энергией. Его дворец становится резиденцией Андрия Мельника — правой руки полковника Коновальца и агента немецкой разведки, который фигурирует в картотеке германского полковника Николаи под красноречивой кличкой «Консул 1». Должность управляющего имениями графа облегчает «консулу» работу на местах, а митрополиту — связь с Берлином. В рамках «Католической акции» происходит во Львове слёт националистической молодёжи, созванный митрополитом под лозунгом «Молодёжь Христу». Шайка подчинённых Коновальца и Мельника прошла в тот день перед Шептицким, лаская его взор своим воинственным видом. Этот смотр сил украинского фашизма напоминал Берлину, что в грядущем конфликте на Востоке территория между Збручем и Сапом будет, так сказать, для него идеальным плацдармом для похода германских дивизий на Киев.

В связи с заключением польско-немецкого пакта, националистические террористы прекращают нападения на отдельных представителей польской администрации: под влиянием митрополита «нелояльная» ОУН заключает пакт взаимной помощи с ультралояльным УНДО. Правда, выстрелы из-за угла всё ещё звучат, но теперь льётся исключительно кровь украинских революционных деятелей, кровь рабочих, крестьян и прогрессивных интеллигентов.

Политические симпатии и антипатии графа приобретают окончательный вид во время гражданской войны в Испании. Вдохновляемый событиями в Испании, он пишет и публикует адресованное украинской молодёжи «пастырское послание», в котором богом заклинает её действовать по примеру франкистских головорезов… О «гитлерюгенде» он пока что молчит: эти свои симпатии граф открыто продемонстрирует только в 1941 году после захвата гитлеровцами Львова.

Однако на пути к такому радостному для него событию его ждёт ещё тяжёлое испытание, которое никак нельзя сравнить с переживаниями 1914–1917 годов, хоть на этот раз «тернистая корона» и не украсит его седин. Вместо ожидаемых графом нацистских войск во Львов вступают части Красной Армии.

В ОЖИДАНИИ

И всё-таки Шептицкий не теряет бодрости. Для него не подлежит никакому сомнению, что война Германии против СССР есть лишь вопрос времени, и он свято верит в победу Гитлера.

Этот период непреклонной веры становится источником достойной удивления самоуверенности. Митрополит и его уполномоченный по особо важным делам, ректор Львовской духовной академии Иосиф Слепый, ведут себя с каждым разом всё более вызывающе. Они пишут составленные в тоне дипломатических нот протесты: против передачи монастырских земель крестьянам, против легализации комсомола на территории Западной Украины, против открытия во Львове Дворца пионеров. Под незамысловатыми инициалами «И. С.» появляется усердно распространяемая нелегальная брошюра «Главные правила современного душпастырства», нечто вроде краткого курса саботажа. Последняя фраза брошюры звучит как боевой лозунг: «Дай, боже, чтобы это исключительное положение не долго продолжалось…»

Митрополит идёт ещё дальше. В пастырском послании, опубликованном весной 1940 года, он не только возводит в мученики пойманных с поличным священников-диверсантов, но и инструктирует ещё не пойманных, каким образом они должны продолжать антисоветскую деятельность в возможной ссылке. Пользуясь случаем, он выражает глубокую веру в скорое достижение своих целей. На этот раз граф уже не скрывает их грандиозности:

«Многим из нас бог даст эту милость — проповедовать в церквах право- и левобережной Великой Украины вплоть до Кубани и Кавказа, Москвы и Тобольска».

ПОД ЗНАКОМ СВАСТИКИ

Двадцать второго июня 1941 года эта вера превращается в уверенность. Неделю спустя глава униатской церкви дрожащей от радостного волнения рукой благословляет грабящих Львов солдат Адольфа Гитлера. Он подписывает воззвание, в котором от всего сердца приветствует «победоносную немецкую армию» и в торжественной обстановке декларирует свою поддержку опереточному «правительству» Стецка Бандеры. В послании к духовенству он рекомендует отслужить повсюду молебны за победу немецкого оружия. Заодно граф призывает паству помогать гестаповцам.

«Нужно также обращать внимание на людей, которые честно служили большевикам…»

С этого пути митрополит не сойдёт до конца, несмотря на разочарования, которые ему пришлось пережить (разгон немцами правительства Стецка, неосуществлённые надежды на создание гитлеровцами украинского протектората, присоединение Галиции к генерал-губернаторству, запрет украинским священникам выезжать за Збруч и т. д.). Когда Гитлер ответит на верноподданническое письмо графа небрежным молчанием, тот спокойно проглотит эту обиду. Ненависть к коммунизму, к Советскому Союзу заглушает в Шептицком прочие чувства. То, что гитлеровцы воюют против Страны Советов, остаётся для него фактом решающего значения: в зависимости от него он ставит все свои поступки, всю свою энергию.