Говорящие с... - Мария Барышева

   - Закончил? - спокойно спросила Лиля. - А теперь я скажу. Завтра ты отвезешь ее обратно в магазин, и пусть нам вернут деньги. Я куплю печь в другом магазине.

   - Мы не можем возвращать технику без серьезных оснований, - возразил он. - Мы вообще не можем ее вернуть. Мы можем ее только заменить, если она окажется неисправна.

   - Сам с этим разбирайся! Я тебе сказала - я хочу другую печь, из другого магазина! Эта печь мне не нравится! Ты меня понял?!

   Павел Антонович сказал, что понял. Лиля победно кивнула и ушла, а он остался сидеть, хмуро глядя на микроволновку, весело поблескивающую гладкими серебристыми боками и подмигивающую зеленым ноликом на дисплее. Красивая печь, хорошая, большой литраж, множество функций. Лично он был ею вполне доволен, и со старой она не шла ни в какое сравнение. Встав, он еще раз открыл дверцу, закрыл, и та податливо едва слышно щелкнула. Он нажал на старт, печь едва слышно загудела, и внутри начал медленно вращаться стеклянный поднос. Пожав плечами, Павел Антонович выключил печь, потом выдернул вилку из розетки, и зеленая цифра бесшумно погасла, словно печь уснула.

   Лиля отошла только к ночи. Сопротивление было сломлено, согласие получено, но она никогда сразу не повышала температуру. Равнодушно обговорила покупку нового ковра в спальню, ехидно обсудила своих коллег по работе, добродушно пожурила мужа за то, что он опять курил перед сном, после чего недвусмысленно огладила его по спине.

   - Может, того-того?

   Павел Антонович покосился на край кровати, откуда влажно поблескивали несчастно-наглые глаза свернувшегося на одеяле Тоши, и сказал, что у него сегодня был тяжелый день. Лиля сердито ответила, что у нее, благодаря Павлу Антоновичу, была тяжелая жизнь, после чего погасила свет, и они заснули, глядя каждый в свою сторону.

   Ночью он проснулся от странного звука. У Павла Антоновича был чуткий сон, его часто будило клацанье когтей пинчера, если тому вдруг приспичит побегать по коридору - хоть когти того и были аккуратно острижены, он все равно их слышал - мелкий сухой цокот. Он не раз думал, что на Тошу следует надевать тапочки.

   Но в этот звук не был похож на клацанье когтей. Это был негромкий мягкий щелчок. Знакомый щелчок. С таким щелчком закрывалась дверца микроволновки. Вслед за щелчком донеслось тонкое характерное попискивание нажимаемых кнопок, и Павел Антонович недоуменно сел на кровати. С чего бы Лиле вздумалось готовить среди ночи? Он повернул голову - справа, под одеялом темной горной грядой рисовалось мерно дышащее тело жены. Если кто и готовил на кухне, это была не Лиля. Замыкание? Нет, Павел Антонович отлично помнил, что выдернул вилку из розетки, и Лиля больше не заходила на кухню.

   Попискивание прекратилось, и с кухни послышалось мерное гудение работающей печи. Он проворно отбросил одеяло, спустил ноги на пол, и в тот же момент гудение прекратилось, словно печь услышала, что он проснулся, и затаилась.

   Да ну, нелепость какая-то! А, может, воры? Нет, воры, которые забираются в чужой дом, чтобы тайно что-нибудь приготовить - это уж чересчур!

   Щелчок повторился, и Павел Антонович вышел из комнаты и решительно тяжело зашлепал босыми ногами по коридору. Где-то там, в кухонной темноте опять мягко защелкнулась дверца, а следом вдруг раздался истошный собачий вой и отчаянное царапанье, сквозь которые едва-едва слышно просачивалось быстрое попискивание кнопок, будто их нажимали чьи-то очень торопливые пальцы. Перейдя на бег, Павел Антонович влетел на кухню, боком ударившись о стиральную машину, и, чуть не упав, схватился за столешницу. Позади торопливо захлопали женины тапочки, и ее испуганный голос что-то прокричал.

   Возле микроволновой печи никого не было. Беспросветно темная стеклянная дверца была закрыта, слабо вздрагивая от доносящегося изнутри царапания и громкого стука, перемежаемого воем, а на дисплее сами собой кувыркались стремительно меняющиеся светящиеся зеленые цифры. Мелкое попискивание слилось в единый звук - тонкий, задыхающийся, торжествующий, словно крик живого существа, изловившего долгожданную добычу.

   На мгновение он ошеломленно застыл, потом протянул руку к дверце, и в этот момент стремительный бег светящихся цифр остановился, и большая стартовая кнопка тихо утопилась внутрь сама по себе. Внутри загудевшей печи вспыхнул свет, и в этом свете Павел Антонович увидел медленно вращающийся стеклянный поднос, по которому с вытаращенными глазами прыгал скрючившийся пинчер, с потусторонним воем колотясь о неподдающуюся дверцу. Он никогда не думал, что крошечный Тоша способен издавать настолько громкие звуки.

   Павел Антонович рванул дверцу, но вопреки его ожиданиям та не открылась. Он рванул еще раз, сзади подоспела жена и тоже попыталась ухватиться за ручку. Павел Антонович оттолкнул ее с негодующе-испуганным воплем, опять рванул, и на этот раз дверца неохотно поддалась, распахнувшись со знакомым мягким щелчком. Из нутра печи вылетел пинчер, шлепнулся ему на грудь и с пронзительным ревом полез куда-то на голову, раздирая кожу когтями и трясясь всем телом. Цифры на дисплее быстро замигали, дверца микроволновки медленно качнулась обратно и тихо защелкнулась. Раздался тихий скрежет, и неистово мигающий дисплей погас, словно закрылся чей-то странный глаз.

   - Боже мой! - завопила Лиля, пытаясь отодрать трясущегося пинчера от Павла Антоновича. - Тошенька! Лапочка!

   Лапочка, ничего не соображающая от ужаса, цапнула ее за палец, и она взвизгнула. Павел Антонович с пинчером на плечах деревянно развернулся и подошел к выключателю, и так же деревянно ворочались в его голове неуклюжие мысли. Как пес попал туда? И как дверца могла за ним закрыться. И как вообще...

   Он нажал на выключатель, и при вспыхнувшем свете взглянул на печь. Потом потянулся и взял штепсель, аккуратно лежавший рядом, на столе. Посмотрел на пустую розетку. Обратно на штепсель, соразмеряя одно и другое. Потом нелепо ткнул штепселем в воздух, словно не зная, что с ним делать. Неподключенная печь невинно поблескивала серебристыми боками. Если что и случилось, она была тут совершенно не при чем, и Павел Антонович был почти готов с нею согласиться.

   - Паша, - дрожащим голосом произнесла жена позади него. - Вынеси эту дрянь на балкон, а утром чтоб ты был у них к самому открытию! Ты меня понял?!

   Павел Антонович сказал, что понял.

  * * *

   - Что у вас с голосом? - недовольно спросил в наушнике ейщаровский голос. - Что вы там делаете? Скачете, что ли?

   - Я бегаю, - сказала Шталь, размеренно стуча подошвами кроссовок по утреннему неприглядному асфальту. Навстречу ей, подпрыгивая, неслись липы и ранние прохожие, взъерошенные кусты трясли голыми ветвями на прохладном ветру. Небо, выложенное клочковатыми тучками, выглядело грустно, и так же грустно выглядели бродящие по двору тощие коты с похмельно-философскими глазами. В мусорном бачке рылся бомж, отгоняя крутящуюся вокруг дворняжку. - Я всегда бегаю по утрам. Надеюсь, я вас не разбудила?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});