Мой отец – нарком Берия - Серго Берия

Моя мама писала Светлане Аллилуевой из Свердловска: «Отправь его к нам». Я бы помог ему с работой и распоясаться бы не дал. Но Светлана ответила, что поздно вести такие разговоры. «Даже я, – писала, – справиться с ним не могу. Он пропащий человек».

На похороны я не попал, но из писем общих друзей узнал, что Василия убили в драке ножом. До сих пор жалею, что не удалось вырвать его на Урал. Возможно, все сложилось бы для него в конечном счете совершенно иначе.

Якова Джугашвили, старшего сына Иосифа Виссарионовича (от первой жены), я знал меньше – он был старше меня. Мы встречались и дома у них, и на даче Сталина. По характеру он резко отличался и от Васи, и от Светланы. Его мать умерла от чахотки, когда Сталин находился в ссылке. Якова воспитали родственники Екатерины Сванидзе.

Родился Яков в Баку в 1908 году. Учился в Институте инженеров транспорта, в должности инженера работал на заводской электростанции, в 1937 году поступил в Артиллерийскую академию РККА. В мае сорок первого попал в войска, а через несколько дней после начала войны уже участвовал в боях. 4 июля сорок первого командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии попал в окружение и вместе с тысячами других командиров и бойцов оказался в плену. И точно так же, как и миллионы людей, он мужественно перенес все ужасы плена. Не сломили его ни пытками, ни уговорами. Яков Джугашвили отверг все предложения и немцев, и власовцев и чести воина не уронил.

Бельгийский король Леопольд после освобождения – а он содержался в немецком плену вместе с Яковом – написал Сталину, что был свидетелем трагической гибели его старшего сына. Там, где держали Якова, был и Тельман. Как и Тельмана, Якова расстреляли. Расстреляли во дворе тюрьмы незадолго до подхода наших войск.

Мне не приходилось слышать о попытках освобождения Якова из немецкого плена, думаю, они и не планировались из-за бесперспективности подобной операции. Но разведка, знаю, располагала данными о перемещениях сына Сталина – его несколько раз переводили с места на место.

По сравнению с Яковом Джугашвили король Леопольд находился в привилегированных условиях. Немцы оставили его в живых. Впоследствии Леопольд написал Сталину, что видел Яшу во время прогулок. Что-то он знал о нем и от немецкой охраны.

То, что Сталин отверг предложение об обмене фельдмаршала Паулюса на сына, правда. При этом разговоре присутствовало довольно много людей.

Никаких указаний о посылке спецгрупп в Германию – это я знаю точно – Сталин тоже не давал. Но о поведении Якова в плену Сталину было хорошо известно – разведка, как я уже говорил, такой информацией располагала.

О том, что Яков – сын Сталина, немцы узнали совершенно случайно. Попал он в плен раненым, и его узнал такой же раненый однополчанин. Бросился к нему. Рядом оказался немецкий осведомитель, он-то и сообщил, кто такой старший лейтенант Джугашвили.

Когда Сталину доложили, что семью Якова высылают, он сказал, что высылают десятки тысяч семей военнопленных и никакого исключения для семьи собственного сына он делать не может – существует закон. (Потом его осудили и отменили, как всегда, с большим опозданием.) Из Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 29 июня 1956 года «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей»:

«Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР отмечают, что во время Великой Отечественной войны и в послевоенный период были допущены грубые нарушения советской законности в отношении военнослужащих Советской Армии и Флота, оказавшихся в плену или в окружении противника. Советские воины в Великой Отечественной войне героически сражались с фашистскими захватчиками, честно и самоотверженно выполнили свой долг перед Родиной. Однако в силу тяжелой обстановки, сложившейся в первый период войны, значительное количество советских военнослужащих, находясь в окружении и исчерпав все возможности к сопротивлению, оказалось в плену у противника. Многие военнослужащие попали ранеными, контуженными, сбитыми во время воздушных боев или при выполнении боевых заданий в тылу врага.

Советские воины, оказавшиеся в плену, сохранили верность Родине, вели себя мужественно и стойко переносили тяготы плена и издевательства гитлеровцев… Несмотря на это и в нарушение советских законов по отношению к бывшим военнопленным проявлялось огульное политическое недоверие, широко применялись необоснованные репрессии и незаконно ограничивались их права. Военнослужащие, выходившие из окружения, бежавшие из плена и освобожденные советскими частями, направлялись для проверки в специальные лагеря НКВД, где содержались почти в таких условиях, как и лица, содержавшиеся в исправительно-трудовых лагерях… С 1945 года все освобожденные и репатриированные военнопленные, даже если на них не было никаких компрометирующих данных, сводились в батальоны и в порядке наказания направлялись для постоянной работы на предприятия угольной и лесной промышленности, находящиеся в отдаленных районах. Органы госбезопасности в послевоенный период продолжали необоснованно привлекать к уголовной ответственности бывших военнопленных, причем многие из них были незаконно репрессированы. Широкое распространение получили различные незаконные ограничения в отношении бывших военнопленных и их родственников в области трудового устройства, общественной деятельности, при поступлении на учебу, при перемене местожительства и т. п.

Грубые нарушения советской законности, допущенные по отношению к бывшим военнопленным, имели место прежде всего в результате преступной деятельности Берия, Абакумова и их сообщников, насаждавших массовый произвол и репрессии».

Еще одна ложь. Инициаторами репрессий против семей бойцов и командиров Красной Армии, оказавшихся в плену, были партийные органы. На принятии соответствующего закона настаивали Щербаков, Хрущев, Маленков. Сталин пошел навстречу требованиям партийной верхушки и дал согласие.

Отец, заявляю это совершенно официально, никакого отношения к судьбе военнопленных не имел, так как считал, что наказания заслуживают лишь те, кто совершил какие-то преступления. Даже полицейские, не запятнавшие себя кровью, считал мой отец, заслуживают снисхождения. А карать людей, в силу не зависящих от них обстоятельств попавших в окружение и плен, нельзя. После его смерти партийная верхушка, включая Хрущева и Маленкова, и в трагедии бывших военнопленных без стеснения обвинила моего отца. Процитированный выше документ – тому подтверждение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});