Капризная невеста - Айрис Оллби

Она напряженно смотрела на его гладко причесанную голову.

– Единственный вопрос – все ли вы меня полюбите, – любезно сказала она.

Он улыбнулся, и она почувствовала, что он удержал смех.

– Мы будем использовать любую возможность!

С двух сторон ей радостно улыбались Дайана и Джоэл, вдруг ставшие очень похожими друг на друга, но в мыслях Трейси Пейдж с женской интуицией прочитала холодное презрение. Она перевела взгляд на Тайрона Бенедикта, на его откинутую голову, широкие, мощные плечи – она физически чувствовала его присутствие в кабине джипа. Рука Джоэла легла ей на плечи, и он пробормотал ей на ухо:

– Эй, вернись же ко мне! – Он нежно провел пальцем по ее щеке. – Посмотри же на меня, Пейдж, прошу тебя!

В глубине его карих глаз она уловила отблеск темного водоворота негодования и в порыве искреннего сожаления попыталась оправдаться перед ним, накрыв своей рукой его, лежащую на ее тонком плече, но все внутри нее непрерывно кричало: «Во что же ты ввязалась?»

Теперь она уже не была уверена в том, что любит его, и не знала, что ему скажет. Однако ей было известно, и она ощутила легкий укол раскаяния, что Джоэл не примет ее «нет» за ответ. Оставалось только ждать, что принесет завтрашний день.

5

Был час заката, и бесконечный ландшафт за окном распростерся в своей ослепительной необычности. Небеса разлились золотым океаном, и на горизонте с запада надвигалась целая армада древних языческих кораблей, рассекающих огненные волны. Невероятное зрелище, красочное и великолепное, захватывало дух. Пронзительные крики диких гусей разрывали безмолвие, слышались нежные трели сорокопутов, с шумом кружили хохлатые голуби. Ослепительный солнечный луч рассек толщу облаков, освещая им путь.

Пейдж прижалась лбом к толстому стеклу. Она стояла неподвижно, разглядывая сад, окружавший оба крыла дома. Сад полыхал тропической яркостью красок, растения благоухали густо, непривычно. Это было поразительно! Настолько захватывающе, что наполняло ее трепетом. Край великолепия и страха – и два эти лика пугали ее и смущали.

Было все еще очень жарко, горные вершины на горизонте полыхали огнем, словно раскаленные угли, но, сказала ей Дайана, не пройдет и часа, как остынут мерцающие равнины, поросшие кактусами и саксаулом, окутанные пурпурно-лиловыми тенями заката.

Пейдж вздрогнула и растерла руки, покрывшиеся вдруг гусиной кожей. Она никогда не думала, что поместья могут быть настолько огромными, и сама мысль об этом оказалась притягательной. За окном изящные баугинии цвели всеми оттенками белого и розового, а чуть дальше высился огромный песчаный дуб, великолепное дерево, почти тридцать футов в обхвате, окруженное зарослями минарики и красной малги с глянцевыми зелеными листьями. На краю лужайки бело-розовые побеги бугенвиллеи спускались с высокой белой решетки, а позади нее начиналась небольшая рощица акаций и казуарин, чьи цветки легонько покачивались от визитов жадных охотников за нектаром.

Она вздохнула, изнемогая от печали и наслаждения, той самой сладкой печали, что рождается от созерцания прекрасного. Отныне всегда, где бы она ни была, с ней останется воспоминание о Кумбале, ее красоте, звуках и ароматах, о сказочном оазисе в бесконечности бесплодных долин и песчаных холмов, поросших травой, саксаулом и хлопчатником. Их недоступные засухе побеги служили пищей бесчисленным стадам.

Подумать только! На зависть всем своим городским друзьям гостит она в одном из крупнейших скотоводческих поместий страны, созданном буквально из ничего замечательным молодым англичанином, непреклонным пионером, изведавшим жизнь первопроходцев с ее тяготами и опасностями. Пейдж не поленилась и перед поездкой почитала о невероятном подвиге Большого Джона Бенедикта, человека, который заслужил признание всей страны, создал здесь мощное производство, и чье влияние все росло, ибо Джон Бенедикт уверенно смотрел в будущее!

Было время, когда многие считали, что он сошел с ума, но именно тогда он и сделал свой выбор. Он родился, чтобы стать большим человеком – мог заняться политикой, вершить судьбы народов. Вместо этого верхом на своем гнедом он отправлялся в бесконечные поездки, навещая Большую Страну, – а ведь в то время местные племена не отличались особым дружелюбием, да и вода была редкостью. Мало кто верил, что он вернется живым, хотя те, кто его знал, не теряли надежды. Ему нужно было преодолеть в себе наваждения сожженной солнцем пустыни с ее призрачными жестокими миражами, приручить край, изначально враждебный белому человеку.

«Там нужно иметь сердце, как у слона, чтобы выжить», – сказали ему в правительстве. Это он тоже прекрасно помнил! Он вообще ничего не забывал. Ни одна отметина на земле не ускользала от его внимания. Для человека, оставлявшего след в пустыне, необходимо было точно знать, куда он направляется: сама его жизнь зависела от этого. Одна мысль сопровождала его во всех странствиях, вытесняя все остальные, – вода. Она необходима, чтобы выжить. Вода, постоянный ее приток для будущего стада. Направляясь к воде, человек должен всегда знать наверняка, далеко ли до нее идти. Любая ошибка чревата гибелью. В пустыне известны были колодцы, нанесенные на карту исследователями, – многие из них навсегда остались в раскаленных песках. Но были и другие водоемы, их знали лишь аборигены. Это были их священные места, и темнокожие не спешили поделиться ими с белыми.

Итак, Большой Джон Бенедикт выжил в этих диких краях. В одиночку. Много лет спустя он скажет: «Воевать с Большой Страной нельзя, с ней можно только попытаться ужиться», являя собой живое тому доказательство, как и его темнокожие братья за много сотен лет до этого. Они стали осторожными и хитрыми, ибо неосторожного ждала смерть, они постигали науку пустыни, ее знаки, указывающие на близость воды, – полет птиц, следы животных, расположение камней, растений.

Так он и отыскал свое Эльдорадо на самом юго-западе страны; Край Трех Рек, Край Каналов, опутанный паутиной канав и водостоков, что несли воду многие сотни миль. Здесь можно было воодушевленно мечтать об обширных скотоводческих империях, мечта эта зажгла и его! Кумбала навсегда осталась самой большой его любовью, хотя у Бенедиктов были связи и на Территории, вплоть до самого Залива. А теперь его внуку предстояло взойти на трон, принять бразды правления. Пейдж невольно содрогнулась от этой мысли – ведь ей привычнее было иметь дело с людьми не такими масштабными, более уравновешенными. Но Кумбала меняла человека! Здесь глаз видел неохватные просторы блестящей зелени, клевер в фут высотой, и бесчисленные стада. И это была Кумбала!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});