Дан-футболист. Начало (СИ) - Алексей Лапышев

в ней, что-то знакомое, причем как то даже дважды знакомое.

С одной стороны очень близкий образ к моей Судьбе из того базового мира, (трагическая история с красивым Хеппи-энд описана в романе Дан-хранитель), как будто взяла и пришла, и возраст примерно такой-то, и также рыжа и белокожа. С ума сойти подгоны судьбы.

Но есть еще одно узнавание и вот его пока не удается опознать. Что-то очень знакомое, какой-то образ из той молодости, но, на несколько лет старше и то ли поющий что-то, толи играющий, или все вместе, не помню, не могу пока вспомнить. И отбрасываю эти мысли, а Машу напротив притягиваю по ближе к себе, а что медленный танец. А она и не против, и глаза уже начинают как странно поблескивать, и ее дыхание начинает обжигать шею.

И уже сама прижимается, руки занимаю позицию на шее, а мои у нее по талии и все стремятся сползти по ниже, не вызывая, впрочем, ни каких отрицательных эмоций у нее. Ей похоже все это самой нравится и заводит не меньше меня.

И танцы, танцы. Тела все ближе и губы тоже. И вот они встречаются, находят друг друга, как будто случайно, но расставаться не торопятся. И поцелуи, поцелуи, все глубже и глубже. И есть ощущение, что сегодня, как когда в будущем споет Рома-Зверь — Дочки матери не катят. И что нас не остановить ни какими надуманными запретами и ложными опасениями, мы взрослые уже, чтобы там кто не говорил и не думал.

И поцелуи уже задеваю и прелестную шейку, а руки оглаживают не менее прелестные округлости, бродя где им вздумается, и не встречая особых препон на столь интересном пути.

А ей похоже, да не похоже, а точно, нравится. А то бы не прижималась с каждой минутой сильней и поцелуи не разорвать.

И я снова целую в губы, прижимаю к себе и спрашиваю:

— Маш, может исчезнуть? Прогуляемся по территории?—

— Давай — Как в омут с головой, решительно и как-то радостно соглашается она, прекрасно понимая, что скорее всего за этим последует.

И мы испаряемся с дискотеки, легко и незаметно.

А потом прогулка по территории, и все больше и больше поцелуев, и все настойчивее и откровеннее мои руки, блуждающие по ее телу. Но она довольна. И я снова ее обнимаю, целую, прижимаю и спрашиваю:

— Пойдем ко мне? Ты не бойся, чего не захочешь, не будет—

Она отстраняется немного, улыбается и говорит:

— А почему ты решил, что я чего-то не хочу или боюсь? Пойдем—

И мы идем коридорами и лестницами. Народу нет, молодежь уже по комнатам спит наверно, кто по взрослее тоже спят. Одни мы полуночнике, идем в обнимку и с поцелуями. Но на простительно. Мы молоды не только внешне, но и душой.

И доходим, и заходим.

И дальше начинается форменное безумие. Одежда летит на пол, разгоряченные тела ищут друг друга и находят. Руки будто обезумели и живут своей собственной жизнью, бродя где им хочется и делают, что хотят. А губы уже не разбирают что целуют. Какая разница, если все прекрасно.

И накал страсти все больше и больше, как будто кто-то нас толкнул в объятия друг другу. И сопротивляться тут нет ни желания ни сил.

И вот все, ближе уже нельзя, эмоции слились, кажется, что каждой частичкой себя ты ощущаешь ее и похоже у нее тоже самое.

Еще несколько минут и все, отрубаемся одновременно, на самом пике ощущений и эмоций, как будто обрушивших нас со всей дури в невероятный водопад, и мы там утонули в ярких красках, и образах. Растворились, исчезли и больше нет ни чего, не слышно ни кого, только чье-то хриплое дыхание и легкие стоны.

И постепенно возвращаемся из небытия, и в руках проявляется прелестное обнаженное тело с копной рыжих волос на голове. А на лице застыла счастливая улыбка. Ей хорошо, ей понравилось, и мне конечно то же.

И все, очнулись. Лежим обнявшись, ни кто ни чего не стесняется, а чего стесняться, все уже видели, ни чем не удивить и все красиво. И поцелуи, и завелись, и все по новой. А как тут удержишься? И снова, и снова. Пока уже совсем не обессилели, но счастливые до не возможности.

И пора, она собирается, ей надо к себе, в номер. Просыпаться по утрам вместе пока не вариант, это немного попозже. А пока так, правила игры, но хорошей и приятной, и правильной.

Собралась и убегает, но я задерживаю ее и все таки задаю два очень важных вопроса:

— Маш, тебе понравилось?—

— Да, конечно, Дан. Очень. Мне пора уже просто, сам понимаешь—

— Ты супер, Маша. Я понимаю конечно. Завтра встретимся? — продолжаю я

— Конечно, Дан. Давай в пять вечера, перед корпусами на улице пересечемся и там решим. Хорошо? — Отвечает она.

— Конечно милая. До завтра? — Соглашаюсь и прощаюсь я.

— Да завтра — Говорит она и выходит, но потом вдруг останавливается и добавляет — Я кажется влюбилась, Дан—

И смотрит ожидающе на меня.

— Я тоже. Маша. Я тебя похоже люблю — Отвечаю я, не обманывая ее ожиданий.

У нее по лицу пробегает какая-то счастливая и радостная улыбка, она бросается ко мне и целует, потом разворачивается и убегает.

Я улыбаюсь как дурак, а потом все-таки ложусь спать. Даже демонам нужно немного часов сна.

Ну вот и матч. Первый выездной и четвертый в целом. Сижу на скамейке запасных смотрю на поле, на стадион. Народу не сказать что много. Тысяч двенадцать. У нас по больше ходят. На последних матчах стадион почти битком был набит. Больше сорока тысяч приходило, но и отыграли мы не плохо.

Сижу, смотрю на поле, вспоминаю вечер пятницы и субботу. Хорошие дни и хорошая девочка Маша. Фантастическая девчонка и поет к тому же. Так трогательно, голосок и образ, просто фантастика. И так все необычно — в жизни бесенок и чертенок, к тому же рыжий, не признающий ни остановок ни запретов. А на сцене трогательная девочка, настоящая Лолита в идеале. Но то на сцене,