Тринадцатый город - Сергей Лукьяненко

– Гэл! Что с тобой, Гэл? Неужели ты не понимаешь, ведь этот рыжий Дежурный…

– Не говори так о Росе!

– О Росе?

– Да. Он меня любит.

Слова застревали на языке, они были шершавыми и тяжелыми, как булыжники, и такими же ненужными, но Тири все-таки вытолкнул их:

– А… ты? Ты тоже?

– Да.

Тири попытался взять Гэл за руку, но она отстранилась.

– Гэл, неужели ты все забыла? Помнишь, как мы с тобой клялись друг другу, что не забудем, никогда не забудем… А потом появился этот рыжий… Рос… и меня увели. Ведь мы любили друг друга! Неужели все исчезло, Гэл?

На мгновение в ее глазах промелькнуло что-то прежнее. Серые стены и холодный свет второго Города. На мгновение… И снова в ее глазах было солнце, желтое, как волосы Роса, и голубое небо…

– Ты ничего не знаешь, Тири. Нас просто заставили полюбить. Это был эксперимент, Тири. А заставить полюбить нельзя. Ты хороший, и я ничего не забыла. Но ты друг, и не больше. Понимаешь?

– Но я же люблю тебя, при чем тут эксперимент…

– Это тебе кажется. Просто нам некого было больше полюбить. Понимаешь?

– Чушь! – Тири схватил Гэл за плечи, потряс. – Мне было кого полюбить! Но я помнил тебя! Я убил, я бы снес все Города, чтобы увидеть тебя, и расстрелял бы всех Дежурных. Мне было больно и страшно, но я говорил себе: Гэл меня ждет, ей еще хуже, я должен все выдержать. И я выдержал все! Ты даже не представляешь, сколько людей помогали мне найти тебя! Гарт умирал на вокзале шестого, а сам говорил мне, что у нас все будет хорошо. У нас с тобой, понимаешь? А сейчас Дима и Арчи где-то рядом, может быть, им нужна моя помощь, а я не могу сделать шага… Очнись, Гэл!

– Если бы ты вернулся раньше, Тири… – в ее глазах стояли слезы. – Если бы ты вернулся раньше… Я, правда, не виновата. Я хотела бы тебя полюбить снова, но не могу. Рос, он очень хороший…

– Рос – негодяй! Они же нас в животных превращают, они… они… – Тири задохнулся своими словами, замолчал.

– Нет, Тири. Если человек живет в тринадцатом, значит, он заслужил это… Ты же умный, Тири, ты должен попасть сюда по-другому… Сдайся! Я помогу тебе, и Рос поможет! Тебя простят, и…

Тири рванул Гэл, она упала, и он почти потащил ее к выходу.

– Ты больна, Гэл! Тебя обманули… Я все равно тебя не брошу, на воле ты придешь в себя…

Она была ненамного слабее и вырвалась из его рук. С жалостью и тоской посмотрела на Тири.

– Какой ты глупый… Все-таки остался таким же… Никогда мы с Росом не расстанемся.

Тири отступил к стене. Посмотрел на Гэл в упор, покачал головой.

– Это не ты, Гэл. Я, видно, ошибся. Это не ты. Ты не такая.

Гэл вздохнула:

– Я действительно не такая, какой ты меня представлял. Давно уже не такая. Тебе помочь уйти?

– Мне не нужна помощь.

С легким хлопком раскрылась входная дверь. Рыжеволосый молодой мужчина уверенно зашел в дом, щурясь со света, взглянул на Гэл.

– Почему заблокирована дверь? Ты что, не знаешь, что творится в городе? Эти наружники обнаглели до предела. А, черт!

Он торопливо вырвал из-за пояса длинный, тускло отсвечивающий пистолет.

Тири не двигался. «Браслет на активном режиме. Пусть. Пусть…» Ствол смотрел ему прямо в лицо.

– Не надо, Рос! Это же Тири? Ты обещал! – Гэл метнулась к нему. Бывший Дежурный шестнадцатого сектора обнял ее и надавил на спуск.

Здесь все было как прежде. И желтые барханы, и обгорелый остов спасательной шлюпки. И снова они стояли втроем и смотрели в безмятежную голубизну неба.

Дима нажал на кнопку сопряжения браслета еще час назад. И с тех пор компьютер защитной системы вел непрерывную связь со спасательным кораблем. Подавал пеленг, сообщал что-то. И не реагировал на Димкины вопросы. Лишь несколько минут назад высветил на экране обратный отсчет времени.

– Уже скоро. Осталось двенадцать минут, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Дима.

Арчи потоптался на месте:

– Дима, тебя в Лагере все вспоминают… Тая поправилась…

– Хорошо, – он не сразу понял, что Тая – это девчонка, которую задело взрывной волной. Ураган, взрыв… Это было так далеко…

– Старший расспрашивал…

– Как он?

– Ничего, – Арчи пожал плечами. – Говорит, что не верит Дежурным…

– А ты?

– Не знаю, Дима…

– Со вчерашнего дня они прекратили тасовку. Это не так уж мало.

Небо над головой было, как обычно, чистым. Но Дима знал, что где-то там, в высоте, сейчас завершает свой долгий путь к планете спасательный корабль. Интересно, кто прилетит из космошколы? Разумовский? Дима отчетливо, с фотографической ясностью, вспомнил его лицо на посвящении в курсанты. Разумовский тогда поднял над головой маленькую книжечку Устава, подержал секунду, опустил. И сказал совсем тихо: «Не забывайте одного, ребята. Каждая строчка здесь написана кровью. И очень часто – не нашей». Не нашей.

Дима посмотрел на Арчи, на Тири. «Да, убивал не я. Вы стали моими руками. Вы нажимали на спусковые курки. Я лишь чуть-чуть вам помог. Чуть-чуть». И в который уже раз он поразился тому, что не ощущает своей вины. Ни за один шаг. Словно никто не был виновен ни в чем в этой долгой, двухмесячной жизни. Словно каждый был прав.

– Дима…

Он посмотрел на Тири.

– Скажи своим, что это я во всем виноват. Пусть накажут меня. Я хотел, чтобы тот парень умер! И Роса я тоже… хотел…

– Машина никогда не делает неисправимых поступков сразу. Она дает шанс… В виде парализующего заряда…

«А мне шанса не будет. Меня накажут не машины. Да меня и не будут наказывать…»

– Пусть лучше меня…

– Меня не будут наказывать, Тири.

– Не будут?

– Нет.

«Я пойду по плитам космодрома прямо к школе. А из всех окон на меня будут смотреть курсанты. Молча, не двигаясь… У дверей своего корпуса я увижу чемоданчик с вещами, а сверху – диплом инженера. Вот и все. Я еще постою немного, а из окон будут все так же смотреть на меня, и ветер будет гонять по двору сухие листья и обрывки бумаги. Потом я уйду».

Он поднял голову, стараясь разглядеть среди серых скал башню второго Города. Нет, далеко…

«Земля поможет. Пройдет пять, десять лет, и они выйдут наружу. Все. Они никогда не будут равны и одинаковы, они все разные: умные и глупые, красивые и некрасивые, счастливые и несчастные. Они станут просто людьми… Так что же, выходит, Дежурные были правы? Они сохранили цивилизацию… Да, правы. По-своему. И наружники по-своему правы. Наверное, и я тоже…»

Он улыбнулся. И посмотрел в небо, где, обрастая сверлящим уши свистом, росла тусклая, раскинувшая острые крылья точка.

– Вот и все… Арчи, Тири…

Они взглянули друг на друга. Арчи кивнул, отводя глаза, прошептал:

– Ты нас не забывай…

Дима улыбнулся. Крепко сжал протянутые ему руки. И, не оглядываясь, пошел вперед, к маленькому, мягко зависшему над песком кораблю. Старый, многое повидавший трудяга космоса. Обгорелый керамит, потускневшие дюзы… А он видел не только его. Он видел тысячи кораблей, корабли всех планет, большие и маленькие, те, в которых он летал, и те, в которых уже никогда не полетит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});