Скандальная любовь - Бренда Джойс

— Пора уж, — сказала Изабель. — Тебе нельзя сильно волноваться, моя дорогая, ты же плохо себя чувствуешь сегодня.

Розовый румянец покрыл щеки Элизабет.

— Как же мне не волноваться, если я его не видела почти целый месяц, и, пожалуйста, Изабель, не говорите мне дурно о Хэдриане. Если бы он гулял и развлекался, а то ведь он так много работает. Всем известно, как серьезно он относится к делам. Я не виню его, и вам, мне кажется, не следует его ругать, — мягко, по-доброму произнесла Элизабет. Она вообще не умела повышать голос.

— Мать всегда может выразить недовольство своим сыном, — сказала Изабель, поглаживая маленькую, бледную ручку Элизабет. — Однако я рада, что румянец вернулся на твои щечки, а мне, полагаю, пора уходить.

Хотя самым большим желанием Элизабет было помчаться в свою комнату и заняться туалетом, она искренне запротестовала:

— Вы только что пришли. Вы не можете сразу же уйти. У меня масса времени до вечера, до прихода Хэдриана.

Изабель улыбнулась и поцеловала ее в щеку.

— Я ухожу, дорогая, а ты беги в свои комнаты и переодевайся. Я же знаю, что тебе этого очень хочется!

Элизабет была очень тронута. Ее родная мать умерла, когда она была еще очень маленькой, и всю свою любовь девочка перенесла на герцогиню Дауэйджер. Изабель тоже очень любила девушку.

— Как я рада, что скоро вы станете мне по-настоящему мамой!

— А ты мне станешь дочерью, какой у меня нет, — сказала герцогиня, нежно обняв Элизабет.

Элизабет радовалась, как дитя, прижимая к груди визитную карточку жениха. Она была невысокой, стройной девушкой с матовым цветом лица и прекрасными светлыми волосами. На носу под слоем пудры у нее прятались веснушки. Все называли ее хорошенькой. Многие даже считали красавицей. Конечно, это имело мало общего с внешностью, все дело было в ее необыкновенной доброте.

Элизабет позвала служанку и в волнении поспешила к себе. Вскоре туалет был закончен, и начались томительные минуты ожидания. Едва дворецкий объявил о приходе герцога, она устремилась в гостиную встречать своего жениха. На ней было светло-зеленое платье, волосы уложены локонами на макушке, на шее висели три нитки жемчуга с бриллиантовой застежкой — подарок Хэдриана к ее восемнадцатилетию, которое праздновалось два месяца назад.

При появлении Элизабет герцог встал, ослепительно улыбнулся и поцеловал ей руку. Она его помнила с тех пор, как помнила себя. Когда она была совсем маленькой, он качал ее на коленях и играл с ней. Научившись ходить, она повсюду следовала за ним и участвовала в его играх. Терпению двенадцати-четырнадцатилетнего мальчика, казалось, не было предела. И так продолжалось до прихода половой зрелости, когда она почувствовала себя женщиной. Однажды на пруду, где он ловил рыбу, Элизабет упала в холодную воду и стала тонуть. Однако она нисколько не испугалась, так как знала, что ее герой рядом. И Хэдриан спас ее. Элизабет не могла вспомнить такое время, когда бы не любила его.

— Я так рада, что ты вернулся, — просто сказала она после обмена приветствиями. Ей не хватало воздуха.

— Извини, пожалуйста, что меня так долго не было, — ответил он, садясь с ней рядом на диван.

— Не извиняйся! Я понимаю, я все понимаю, — поспешила она успокоить его.

Герцог изучающе смотрел на нее. Она не выглядела больной, так как глаза ее сияли от счастья, а щеки были красными. Однако он отметил, что Элизабет, как и говорила мать, сильно похудела.

— Мама говорит, что ты нездорова?

Элизабет сразу стала серьезной.

— Нет, все в порядке. Правда, я немного устала, Хэдриан, часто приходится ходить на обеды и вечера, а раньше рассвета никто не уходит. Ты же знаешь, как бывает в первый сезон. Так что в моей усталости нет ничего удивительного, не так ли?

Она была права, а мама, видимо, неправильно оценила ситуацию, хотя на Изабель это было непохоже.

— Все-таки, если тебе так тяжело, надо домой приезжать пораньше.

— Я обещаю тебе, — сказала Элизабет.

Николь и Джейн приехали в Лондон после полуночи, так как из Драгмора выехали довольно поздно. Регины и леди Хендерсон дома еще не было. Экономка, мисс Дойль, некрасивая женщина с вытянутым лицом, сказала, что они уехали на бал к Баррингтонам. Николь и Джейн отправились спать.

Николь поднялась вместе с солнцем, не в силах изменить своей долголетней привычке вставать рано. К тому же ей очень хотелось поболтать с Региной. Они не виделись уже несколько месяцев.

Если вчера жизнь казалась ей мрачной и тоскливой, то сегодня за окном светило солнце и пели птицы, и душа у Николь ликовала. Впервые за многие годы ей нравилось в городе, и она с нетерпением ждала любого мероприятия, которое предложит ей сегодняшний день.

Но больше всего ее волновало, увидит ли она его.

Утреннюю прогулку верхом она совершила в сопровождении грума, которого взяла с собой ради приличия. Регент-парк был пуст. В это время столичные леди только возвращались домой с бала и укладывались спать. К восьми часам Николь больше не могла себя сдерживать и распахнула дверь в спальню к Регине. Сестра крепко спала, свернувшись калачиком под одеялом.

— Проснись, соня! — громко произнесла Николь и, выхватив из-под головы Регины подушку, бросила ее в сестру.

— Николь?!

Николь села на кровать.

— Да, это я.

Регина отбросила подушку в сторону и, все еще не веря своим глазам, взвизгнула, бросилась к Николь и крепко обняла ее.

— Что ты здесь делаешь? Я не могу поверить!

— Мне стало скучно, — сказала Николь. — Ты что-то очень плохо выглядишь. В котором часу вернулась домой?

Регина нахмурилась, что совершенно не испортило ее классической красоты. По правде говоря, трудно выглядеть плохо в восемнадцать лет.

— На рассвете. Баррингтоны давали замечательный бал. Все, кто хоть что-нибудь из себя представляют, были там! Ой! Тебе бы приехать немного раньше!

Николь напряглась. Стараясь спрятать лицо, она наклонилась за подушкой, лежавшей на полу.

— Ты говоришь, все были там? Кто все?

— Ты что, действительно хочешь, чтобы я перечислила всех? — усомнилась Регина. — Сегодня вечером у Вилаубисов будет большой прием, ты пойдешь?

— Непременно, — сказала Николь.

Только теперь, по-настоящему проснувшись, Регина с недоверием стала разглядывать сестру.

— Мне кажется, что ты стала какая-то другая, Николь. Что происходит? Ты же терпеть не можешь Лондон. Ты в самом деле хочешь выйти и полностью окунуться в водоворот здешней жизни?

Николь колебалась: ей так хотелось все рассказать сестре, но она поостереглась. Да и что рассказывать? Что герцог Клейборо возымел на ее счет неблаговидные намерения? Что ей, дуре, очень понравилось, как он целуется? Что он теперь в Лондоне и поэтому в Драгморе ей было скучно и неуютно? И наконец, что ей очень хочется знать, увидит ли она его сегодня?