Молочные берега - Таисия Удальцова

Подраться Димыч любил. К тому же карате занимался. А перед этим еще какие-то секции перебрал, пока на карате не остановился.

Жесткий мужик. Неплохой вроде бы, но… друзьями не обзавелся! Насмешничал слишком много.

Лешка уверен: Тамариной подруге про Димку лучше забыть. И быстрее. Колосов к себе в жизни никого близко не подпустит. А уж если исчез…

Это не просто так. Искать его — глупо. И опасно. Тем более, трясти Димкиной фотографией перед посторонними!

Тамара с Лешкой пили чай, а освобожденный из заточения Крыс нагло попрошайничал. И щелкал своими страшенными зубами отнюдь не перед хозяйкой.

Лешка злился и время от времени откупался печеньем. Забрасывал его в широко распахнутую пасть, словно дрова в топку.

Тамара же ни на что не обращала внимания. Грустно размышляла о потерянном времени: кто ж знал, что Колосов жил раньше черт-те где, на самой окраине, куда автобусом пилить час, не меньше? А уж ходят они туда…

Тамара же в центре города школы обходила! И дома.

Думала: раз Колосов здесь квартиру снимает, то и родители его где-то рядом. И учился он тут же. А оказалось…

Где теперь этого типа искать? Лешка сказал: он и не дружил ни с кем. И родители уехали.

Черт-черт-черт!

ГЛАВА 11

К шести утра полусонная Тамара была на месте. Крыс, недовольный ранней побудкой, уныло плелся рядом, едва не скреб носом по мокрому асфальту. Хорошо, на злость сил у него не хватало, и Тамара могла без проблем подходить к собачникам.

Девушка с некоторым удивлением отметила, что их здесь не так уж и много, гораздо меньше, чем в ее микрорайоне. И с большей частью она познакомилась еще вчера. Сегодня Тамара увидела лишь двух незнакомых эрдельтерьеров, добермана и королевского пуделя. К сожалению, их хозяева тоже не встречали исчезнувшего курьера.

Тамара бродила по Набережной и уныло прикидывала — имеет ли смысл сунуться на Фанеру. Так называли в городе северный микрорайон, где находился фанерно-мебельный комбинат.

Ехать туда не хотелось, хоть плачь — слишком далеко. Да и что нового она сможет узнать? Ну, жил Колосов там, это и Лешка вчера сказал. В школе учился. А дальше что? Вряд ли Димыч рискнет прятаться в родном доме, не полный же он кретин?

Тамара нехорошо улыбнулась: был бы полным, двинулся бы после пропажи прямиком к Риткиному шефу и тут же поймал бы пулю в лоб. Заслуженную, если честно.

Украл, не украл, какая разница? Доллары-то тю-тю! Не сохранил. А причины…

Кому до них дело?!

Тамара подумала и сказала себе: она бы на месте Риткиного шефа признала виновным именно Колосова.

Знал же Димыч, что везет? Знал. Или догадывался. Должен был о мерах безопасности позаботиться, раз за дело взялся. Наверняка ему немалые денежки обещали.

Тамара не сомневалась: Фанеру подручные Риткиного шефа давным-давно прочесали. Перетрясли всех знакомых Колосова. И припугнули наверняка: мол, как только хоть тень Димыча заметите, тут же звоните, не то…

Часам к восьми Тамарины ноги подламывались в коленях. Она забрела в ближайший двор и со вздохом облегчения упала на скамейку.

Крыс попытался лечь рядом, но мокрый холодный асфальт бультерьеру не понравился, и он обиженно заскулил. Тамара тяжело вздохнула и заверила пса, что минут через пять они пойдут к остановке. Вот только она чуть дух переведет — очень устала. Крыс негодующе фыркнул и отвернулся.

Из подъезда вышла старушка в забавной детской вязаной шапочке с помпончиками. Красный болтался где-то у уха, синий висел прямо над носом, старушке он, видимо, не мешал.

Оставаясь под навесом, она внимательно осмотрела темное низкое небо. Недовольно поджала губы и вытянула руку ладонью вверх, проверяя — нет ли дождя. Невнятно высказалась по поводу мерзкой погоды, невовремя разыгравшегося мужнего радикулита и своей несчастной доли. Потом пошарила за пазухой и извлекла на свет божий крошечную, совершенно голую собачонку с выпуклыми глазами.

Едва оказавшись на воздухе, собачонка начала мелко дрожать от холода, и старушка раздраженно прикрикнула:

— Нечего-нечего, голубушка! Пока все дела не переделаешь, в дом и не мечтай попасть. Сколько можно за тобой подтирать?

Крыс, перестав злиться на хозяйку, заинтересованно уставился на незнакомцев и нервно облизнулся. Тамара увидела округлившиеся глаза старушки, ухватила бультерьера за ошейник и успокаивающе заверила:

— Вы не волнуйтесь, он не тронет.

— Меня или Долли? — уточнила практичная старушка, подозрительно рассматривая чужаков.

— Обеих, — неуверенно сказала Тамара. И на всякий случай сердито прошипела: — Ф-фу!

Крыс поник. Старушка увиденное одобрила. Столкнула со ступенек по-прежнему дрожащую собачонку и звонко скомандовала:

— Гулять!

Она вытащила из кармана аккуратно сложенную клеенку и пошла к скамье. Тамара покрепче вцепилась в ошейник. Пес демонстративно отвернулся.

Старушка расстелила на скамейке свою подстилку. Села и приветливо улыбнулась Тамаре. Потом кивнула на Долли, неуверенно жавшуюся к крыльцу, и пожаловалась:

— Внук подбросил. Приехал, на беду, когда я по магазинам бегала, а дед, дурень старый, взял. Теперь вот маемся вдвоем. Обычно муж с ней выходит, а эту неделю… — Старушка печально махнула рукой. — С радикулитом слег! Вот я и выгуливаю эту паршивку.

— А внук где? — вяло поддержала разговор Тамара.

— В отпуск с женой уехал. В Турцию, кажись. Забыла, как это местечко называется. На побережье, точно помню. Еще цельных две недели загорать будет, чтоб ему там туч нагнало, негоднику!

Долли наконец отлепилась от ступенек и неохотно потрусила к ближайшим кустам. Старушка удовлетворенно крякнула и снова перевела взгляд на Тамару. Долго рассматривала ее. Потом покачала головой и недоуменно протянула:

— Не Максимовых ли ты дочка? Так вроде такого страшилища — она кивнула на бультерьера — у них отродясь не водилось. Али взяли?

Крыс оскорбленно фыркнул. Тамара отрицательно покачала головой. Всезнающая старушка сдаваться не умела.

— Значит, Кошелевых внучка? — подслеповато щурилась она. — Как сейчас помню: бегала такая же темненькая по двору, косичками трясла. А тут на-ка — выросла, и не узнать. Время-то как летит…

Несколько долгих секунд Тамара размышляла: не согласиться ли с последней версией? К чему зря мучить старушку…

Она неловко повернулась, конверт с фотографией больно ткнулся в ребра, Тамара невольно ойкнула.

Крыс вопросительно задрал морду. Старушка недоумевающе моргнула. Выцветшие голубенькие глазки азартно заблестели.

— Чего ты? — с любопытством спросила она. — Али сердце прихватило? У вас, нынешних молодых, все не как у людей.

— Да нет, — Тамара извлекла проклятую фотографию из-за пазухи. — Просто я спросить хотела…

Долли в кустах неосторожно задела ветку, ее окатило холодным душем. Собачонка в панике завизжала. Крыс оживленно завертел головой.

Старушка пространно высказалась по поводу четвероногого «убоища», навязанного на ее голову бессовестным внуком. Обернулась к Тамаре и ткнула пальцем в конверт:

— Меня?

Тамара печально вздохнула. Она ни капли не верила, что забавная старушка сможет помочь.

С чего бы? Гулять вышла уже после восьми, от дома не отошла ни на шаг, сама призналась — обычно собакой занимается муж. И все-таки… Если уж она, Тамара, все равно здесь сидит… глупо не поставить точку!

Тамара дрожащей рукой вытащила из конверта снимок и показала собеседнице.

— Вы случайно не знаете этого парня? Видели где, может быть?

Старушка явно хотела сказать «нет» и вдруг торопливо воскликнула:

— Погодь-погодь! Дай-ка мне в руки, приглядеться хочу…

Она внимательно рассмотрела фотографию, даже зачем-то перевернула ее и изучила с обратной стороны. Надпись, что ли, искала? Пожевала сухими тонкими губами и удовлетворенно пробормотала:

— Он, голубчик!

У Тамары от волнения мгновенно вспотели руки, и перехватило горло. Крыс, прекрасно чуявший настроение хозяйки, тихо заскулил. Тамара громко сглотнула и с трудом выдавила:

— Вы его знаете?

Старушка фыркнула.

— Ну, знатье мое не из серьезных!

— Вы его видели?!

Старушка важно кивнула. Крыс, встревоженный происходящим, не обратил ни малейшего внимания на смешную собачонку, подкатившуюся к ногам старушки. Малютка, видимо, окончательно замерзла, ее била крупная дрожь, она жалась к дутым сапожкам хозяйки и еле слышно повизгивала.

Тамара умоляюще выдохнула:

— Двадцать пятого октября? В шесть утра?

Старушка задумалась и принялась загибать пальцы, явно подсчитывая дни. Потом снова кивнула. Подхватила с земли Долли, ловко завернула в детскую байковую пеленку и сунула за пазуху.

— А кто он тебе? — с любопытством спросила она. И быстро добавила: — Сам не дал мне в милицию-то звякнуть, сказал — тряпки старые там, мол, черт с ними!