Цирк мертвецов - Джон Кей

— Он так мне сказал.

— А чем он занимается?

— И этого я не знаю.

— А ты спрашивал?

— Послушай, — сказал Коплевиц, понижая голос, теперь он звучал почти заговорщицки. — Ты задаёшь очень странные вопросы. В чём дело?

Джин ответил не сразу. Он никогда раньше не делился с Коплевицем подробностями своей личной жизни, но сейчас он решил рассказать ему правду, он рассказал, что снова расследует обстоятельства смерти Бобби Фуллера, чтобы отвлечься от ужасной личной трагедии. Джин дал понять, что о трагедии говорить он не хочет.

— Конечно, я понимаю. Я знаю, что такое боль, — мягко ответил Коплевиц и добавил: — Не могу поверить, что ты и в самом деле полицейский.

— Был полицейским.

— А ты мне не врёшь? Ты и в самом деле расследовал обстоятельства смерти Бобби Фуллера?

— Да. В 1966 году. Коплевиц рассмеялся:

— Отлично. Ты часть истории рок-н-ролла. Я должен написать о тебе статью, — смеясь, продолжил он. — Мне это нравится, приятель. А я до сих пор думал, что ты богатый голливудский осёл, который считает, что собирать старые записи — это круто.

Джин промолчал. Ему внезапно пришла в голову мысль, что если он не может связаться с Лонгом, то он может поговорить с Мелани Новак, если, конечно, она ещё жива.

— Она мертва, — вдруг сказал Коплевиц.

— Кто?

— Мелани Новак. Ведь ты об этом думал. К чёрту Лонга, поговорим о Мелани.

Джин улыбнулся:

— Возможно, в тебе тоже умер полицейский?

— Нет, это просто очевидный ход рассуждений. Я о том же спросил Лонга, — ответил Коплевиц. — Хотел поговорить с ней, чтобы проверить достоверность интервью.

— Может быть, он солгал.

— Возможно, а зачем?

— Ради неё. Она могла бояться.

— Она не боялась в 1966-м. Что изменилось?

— Я не знаю.

— Она умерла, Джин. От рака.

— Когда?

— В прошлом году.

Джин быстро подсчитал. В 1966 году ей было тридцать, значит, в прошлом году ей не было и пятидесяти.

— Она очень много курила.

— Всё равно слишком рано, — ответил Джин. — Это надо проверить.

— Удачи.

— Мирон?

— Да?

— Нам надо держаться вместе. Мы оба из шестидесятых.

— Ну да. Только я был «метеорологом», а ты был свиньёй[100].

В течение следующей недели Джин узнал о Мелани Новак следующее. Она родилась и выросла в Лос-Анджелесе, ходила в голливудскую школу и была на третьем месяце беременности, когда окончила школу осенью 1956 года. На следующий день она вместе с отцом отправилась в городок Юма, штат Аризона, чтобы сделать аборт, который помогла устроить одна из маминых коллег по «Парамаунт Пикчерз». В последнюю минуту Мелани передумала и с согласия отца решила оставить ребёнка, а потом отдать его приёмным родителям. После года учёбы в «Вудбери Бизнес-колледж» мать устроила Мелани машинисткой в студию. Она носила яркие серёжки и узкие рубашки, во время ланча она пила вместе с ребятами в «Никоделлз» на Мелроуз. Лишь через шесть месяцев её шеф заметил, что каждый день после трёх часов производительность её труда резко падает. В соответствии с правилами за распитие спиртных напитков в рабочее время ей дважды вынесли предупреждение, а затем просто уволили.

Лори Гросс, одна из женщин, с которыми работала Мелани, рассказала Джину, что «она была дерзкой девчонкой, постоянно откалывала шутки и жевала резинку. Мелани не была красавицей, она принадлежала к тому типу вылощенных блондинок, который нравится некоторым мужчинам».

Мелани уехала от матери с Сельма-авеню летом 1958 года. Она быстро устроилась секретарём в «Холмс-Таттл Форд», агентстве по продаже машин на Ла Брэ. В течение следующего года она жила в меблированной однокомнатной квартире на Грэмерси Плейс. На Рождество двое знакомых её матери видели Мелани в Лас-Вегасе в компании, как они выразились, «грубо выглядящих» мужчин. Она была столь пьяна, что еле держалась на ногах.

В феврале 1959 года она была арестована за вождение в нетрезвом виде. Через шесть недель её снова арестовали, судья оштрафовал её на 450 долларов и лишил водительских прав на шесть месяцев. Её гордость не позволила ей ездить на работу на автобусе, и она уволилась. Большую часть времени она проводила, грустя в одиночестве и потягивая спиртные напитки в своей постоянно затемнённой квартире.

Джин говорил с Луи Слоссом, он работал в том же агентстве по продаже машин, что и Мелани, а сейчас вышел на пенсию. Всё, что Луи помнил о ней, так это то, что у Мелани была большая грудь.

Мама Мелани умерла от рака лёгких 1 мая 1964 года. Ей только что исполнился пятьдесят один год. В соответствии с завещанием, все её скромные накопления и проценты, вырученные после продажи дома, должны были отойти приюту March of Dimes[101], которому она покровительствовала. Мелани осталась ни с чем. Через семь недель после похорон Мелани нашли спящей на автомобильной остановке на углу Сансета и Гарднер-авеню. На ней был только тонкий хлопчатобумажный халатик, её тело было покрыто ушибами и синяками. Полиции она сказала, что её избила и изнасиловала группа подростков, с которыми она познакомилась тем вечером. В то время она работала парикмахером в модном парикмахерском салоне «Умберто» в Западном Голливуде.

Выписавшись из больницы, она стала регулярно посещать встречи «Анонимных алкоголиков» и в общей сложности провела тридцать дней без выпивки, а потом вдруг исчезла из Лос-Анджелеса в Пасхальное воскресенье. Она вернулась через год вместе с тихим худощавым человеком средних лет по имени Дин Лэндри, первым среди селекционеров орхидей на западе Соединенных Штатов. По крайней мере, так сказала Мелани своим соседям, въехав в новую квартиру на 177 °Cикамор-авеню.

Утром 31 августа 1965 года, когда Мелани праздновала свой день рождения на встрече «Анонимных алкоголиков», Дин Лэндри исчез, прихватив с собой телевизор и четыреста долларов, которые она прятала в шкатулке с драгоценностями… На следующий день Мелани подала в две газеты — «Дейли Вараети» и «Голливуд Репортер» — объявление о том, что открылась новая секретарская служба, которую она назвала просто «У Мелани». Слава о ней быстро разлетелась, и через три месяца она купила себе новый телевизор и внесла первый залог за «шеви» с откидным верхом 1955 года выпуска.

Одного из её первых клиентов, сценариста Теда Рубена, Джин нашёл по его отзыву в информационном бюллетене «Райтерз Гилд», где он писал: «Помимо того, что Мелани — прекрасная машинистка, она ещё и очень интересный собеседник. Она ни в коем случае не глупа. Иногда, когда я уставал, я откладывал сценарий, и мы просто болтали. Если она работала, я спал или тихо смотрел телевизор».

Пока Рубен был у Мелани, ей два раза звонил Джойс Хабер, журналист из «Лос-Анджелес Тайме», освещавший светскую жизнь. Ещё она регулярно общалась с Натали Вуд и Джорджем Кеннеди, хорошим актёром, с которым её мать познакомилась в 1947 году, когда она была старшим сценаристом фильма «Она носила жёлтую ленту»[102].

Рубен рассказывал: «Из этих разговоров я понял, что у её матери был роман с Кеннеди. Хотя у неё было много романов. Мелани говорила, что она была очень красивой женщиной, гораздо красивее её самой. Но она так никогда и не узнала, кто был её отцом, он бросил емать вскоре после того, как родилась Мелани».

Рубен рассказал Джину, как они с Мелани однажды занимались сексом. Она закончила черновик одного из сценариев Рубена и сказала: «Я отношусь к тем людям, которым нужна любовь, и не боюсь сама отдавать её. Когда я пила и спала с лжецами и развратниками, меня снова и снова предавали и бросали. Моя жизнь превратилась в замкнутый круг одиночества и боли. Годами я ненавидела себя. Но теперь я всё больше и больше хочу быть любимой».

Первого августа, два месяца спустя после смерти Бобби Фуллера, Мелани Новак уехала из квартиры на Сикамор-авеню, 1770. В течение следующего года она три раза меняла адрес. Последним местом, где она, по сведениям Джина, жила, был особняк Аргал, здание с двенадцатью квартирами на углу улиц Франклина и Аргал в Восточном Голливуде.

Человек, который тогда работал домоуправом, давно умер, но домовладелица Лилиан Ортман, которой сейчас было около восьмидесяти пяти лет, жила в доме для престарелых в Пасадене и смутно помнила Мелани.

— Мы сдавали квартиры самым разным девушкам, — рассказала она Джину, когда он пришёл к ней. — Хорошим девушкам, плохим девушкам, вдовам, сиротам, сбежавшим из дома подросткам, молодым мамочкам, бледным восходящим звёздочкам, просто обычным девушкам, которые искали сносное жильё.

Джин отметил:

— Она работала дома секретарем и назвала это «У Мелани». В основном, она печатала сценарии.

— Мой второй муж писал сценарии. Его звали Леонард Льюис. Их запрещали. «У Мелани» говорите… — Тут Лилиан Ортман постучала морщинистыми пальцами по ручке инвалидного кресла. — Наверное, я должна была бы помнить, но я не помню.