Госпожа Удача (ЛП) - Эшли Кристен

Я замолчала, а Тай просто смотрел на меня, не говоря ни слова.

Поэтому я спросила:

— Мы закончили давать и брать?

— Да, — ответил он, но его глаза не вернулись к телевизору, и оттого, как он смотрел на меня, — как обычно, бесстрастно, но все же я чувствовала напряженность в его взгляде, — мои глаза тоже не двигались.

Это заставило меня спросить:

— Что?

— Не понимаю, — ответил он.

Я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице, и повторила:

— Чего?

Он посмотрел на телевизор и пробормотал:

— Ничего.

— Тай, — позвала я, он не взглянул на меня, но я все же повторила: — Что? — Он продолжал не смотреть на меня, поэтому я спросила: — Чего ты не понимаешь?

Его взгляд скользнул по мне, и он без колебаний начал раскачивать мой мир.

— Ты чудачка, но высшего класса. Я никогда не входил в комнату с женщиной под руку, у которой есть твоя внешность, твой стиль, твоя красота и исходящий от тебя свет. Так что я не понимаю. Не понимаю, как женщина, прожив такую дерьмовую жизнь, выходит из нее чудачкой и обладает таким высоким классом. Такое дерьмо невозможно, но ты, блядь, здесь. Чудачка, во всем своем великолепии.

Я почувствовала, что мое дыхание участилось, но сумела прошептать:

— Я не чудачка.

— Ты права. Я был слишком добр. Ты полная дурочка.

— Нет.

— Детка, ты называешь меня «муженек», — заметил он, и мое дыхание участилось, потому что он снова назвал меня «детка».

— Так ты и есть мой муженек.

— Никто не говорит «муженек».

— Я говорю.

— Хорошо, я перефразирую. Никто, кроме чудачек, не говорит «муженек».

— Это где-то написано?

— А должно бы.

— Значит, тебе не нравится.

Его тело резко повернулось в мою сторону, подбородок опустился на полсантиметра, глаза встретились с моими, и я перестала дышать.

И очень низким голосом он сказал:

— Я не говорил, что мне не нравится.

— Ладно.

— Мне нравится, — продолжал он громыхать.

— Ладно, — повторила я, задыхаясь.

— И все равно, ты — гребаная чудачка.

Я промолчала.

— И это мне тоже нравится, — закончил он, и его взгляд скользнул к телевизору.

Я решила, что в этот момент лучше всего тоже направить глаза на телевизор, что и сделала. Потом попыталась восстановить контроль над дыханием. Мне удалось совершить этот подвиг. И я вновь задумалась, что на нем надето под простыней. Потом изо всех сил старалась подавить свое любопытство и тоже в этом преуспела, но едва.

Тогда я позволила тому факту, что ему нравилось, когда я называла его «муженек», и что я была чудачкой (как он думал), проникнуть в сознание. Я попыталась пресечь мысли, что мне нравится не только это, но и многие другие вещи, которые он говорит.

Но я не справилась.

Натянув одеяло повыше на плечо, потому что в комнате чертовски похолодало, мне удалось заснуть в постели рядом с Таем Уокером.

Когда я проснулась, его уже не было. На этот раз он оставил на подушке записку, в которой говорилось:

«Л

Спортзал.

«

Я изучала ее сонными глазами, и по какой-то странной причине запоминала наклон букв. И в этом почерке был весь Тай. Плотный, с сильным нажимом. Даже там, где должны быть изгибы, виднелись резкие штрихи.

Встав, я приготовилась отправиться в бассейн, написала ему записку, а затем по какой-то другой странной причине свернула его односложную записку и засунула ее в карман своего бумажника.

Потом я пошла к бассейну и заказала у проходящего мимо официанта латте, надеясь, что Тай, в конце концов, появится, и мы сможем позавтракать вместе. И я запрещала себе думать об этом или о том, что мои глаза довольно часто перемещались к входу в бассейн, в надежде, что я увижу, как он оттуда выходит. На самом деле, когда я не лежала рядом с ним в постели, после того, как он выиграл полмиллиона долларов и назвал меня чудачкой и красоткой, я смогла запретить себе много чего.

Хотя это не помешало мне снова и снова с надеждой блуждать взглядом по входу в бассейн.

Дерьмо.

До меня дошло, что мне жарко, словно в адском пекле, чего я не ожидала, проснувшись с замерзшим носом в морозильной камере, которая была нашим номером. До меня также дошло, что утро уже на исходе, Тай так и не показался, а я голодна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Пришло время отправиться на поиски мужа.

Но я сделаю это после того, как охлажусь.

Отложив в сторону Киндл, я сняла очки и тоже убрала их в сторону, встала и подошла к краю бассейна. Дождавшись просвета в оживленном бассейне, присела и нырнула.

Прохладная вода ударила, как пощечина, и я почувствовала себя прекрасно. Я любила воду, любила плавать. Ронни обещал мне пляжный домик, но, очевидно, так и не выполнил своего обещания. На самом деле, пока я не сделала значительный крюк за день до того, как приехала забрать Тая, я никогда не бывала на пляже. Но я рассчитала время, чтобы попасть в Ла-Хойю. Времени было немного, но я все учла. Припарковавшись возле пляжа, я долго гуляла, прежде чем сесть в машину, приехать в город недалеко от тюрьмы и поселиться на ночь в мотеле, чтобы на следующий день забрать Тая. И хотя пляж был переполнен, это был самый спокойный час в моей жизни. Не блаженство, даже не счастье. А тихое наслаждение теплым солнцем, мягким песком, шумом волн и красотой наполненного синевой горизонта.

Теперь, вернув себе свою жизнь, я собиралась провести отпуск на пляже. Может, после того, как Тай закончит свое дело, и я буду свободна, я отправлюсь на пляж.

Может, попытаюсь уговорить его поехать со мной.

Черт.

Желудок возвестил, что ему нужна еда, и я, отбросив эту мысль в сторону, направилась к лестнице у края бассейна. Когда я взбиралась наверх в лучах яркого солнца, сверкнула яркая вспышка, которая привлекла мое внимание, и я посмотрела на свою левую руку, увидев обручальные кольца.

Я почувствовала, как губы изогнулись в улыбке.

Поняв, что при виде обручальных колец я улыбаюсь, я тут же нахмурилась.

Дерьмо.

Я отбросила эту мысль, мои ноги коснулись пола, и я перевела взгляд на шезлонг. Мне потребовалось много сил, чтобы продолжать двигаться в нужном направлении, так как в соседнем шезлонге я увидела развалившегося там мужчину.

Наварро. На нем были красивые брюки, шикарная и дорогая рубашка-поло, а также темные очки, стоившие дороже, чем у Тая. Очки, кстати, были направлены на меня, и это было сделано таким образом, что я знала, он смотрел в мою сторону некоторое время.

Я была вся мокрой и не испытывала особой радости от его присутствия. Встав от него с противоположной стороны своего шезлонга, я быстро схватила полотенце, держа его перед собой во всю длину, и не отводила глаз от Наварро, пока вытирала лицо.

Его темные очки все еще не отрывались от меня.

Я переместила руки на шею и прижала согнутыми руками полотенце к телу.

— Привет, — сказала я.

Он поднялся с шезлонга и встал напротив меня.

— Привет, Лекси.

Поджав губы, я спросила:

— Могу я чем-то помочь?

— Вообще-то, да.

Я ждала продолжения, хотя и не жаждала услышать, что он скажет. А еще гадала, где, черт возьми, мой муж. Как долго он будет тренироваться? Тело у него великолепное, но, черт возьми, я провела здесь, по крайней мере, час, а он ушел до того, как я проснулась.

— И чем же? — подсказала я, когда он больше так ничего и не сказал.

— Может, ты не против пойти со мной, чтобы мы могли поговорить наедине или встретимся где-нибудь позже?

Я почувствовала, как выпрямилась спина, потому что такого я не ожидала, в добавок ко всему, мне это не понравилось.

— Да, я против, — ответила я, а потом спросила: — Это имеет отношение к Таю?

Он покачал головой.

— Нет.

— Тогда зачем ты здесь?

— У меня к тебе предложение.

Это мне тоже не понравилось, и я почувствовала, как мои глаза сузились.

— И оно не имеет отношения к Таю?

— Нет. Оно имеет отношение к тебе.