Простой советский спасатель (СИ) - Буров Дмитрий

Я неторопливо листал газеты по третьему разу, прислушиваясь к тому. Что происходит за моей спиной. Щелкну замочек дамской сумочки. Зашелестели страницы тетрадки. В отличие от меня, Оксана Ивановна подготовилась, прихватила с собой что-то для записей вместе с ручкой.

Я решил дождаться девчонку, выйти вместе с ней из библиотеки и поговорить по душам.

Оксана Рыжова листала страницы. Время от времени я слышал, как девушка что-то выписывает. Сам же по третьему кругу начал изучать прогноз погоды, мысленно составляя план разговора с Сидором Кузьмичем, прикидывая, что я ему скажу, чтобы не слишком проколоться и не вызвать подозрений.

По моим подсчетом, с учетом изменений ветра, выходило (и я очень надеялся, что это так и есть) ждать нам здесь хорошее наводнение, но никак не цунами. Это я на волне своего попаданства чересчур широкого нафантазировал, придумал себе миссию, которая в данном времени и месте совершенно невыполнима.

После гибели Северо-Курильска была создана система оповещений о цунами и стихийных бедствиях. К концу пятидесятых в тех краях работа цунамстанций была отлажена на отлично. А вот у нас...

Так, стоп, Леха, единая служба появится только в восьмидесятых. Значит, сейчас все предупреждения опираются исключительно на прогнозы погоды, ну или подключается служба БНС — бабка надвое сказала. Вот как ты сейчас, товарищ спасатель второго класса, сидишь с ручкой и бумажкой и по ветрам да влажности колдуешь, пытаясь понять, что приключится.

По любому идти к Кузьмичу и советоваться. Может, с синоптиками свяжется. Да хоть с чертом-дьяволом! Сами организуем наблюдения за погодой! Предотвратить не сумеем, но зато люди не погибнут!

Самостоятельно организовать кустарную систему отслеживания изменений в погоде точно не получится. Насколько я в курсе, в нашем маленьком провинциально городке Энске, уютно раскинувшемся в тупичке на берегу Таганрогского залива, последнее землетрясение, о котором сообщали в прессе, случилось в две тысячи шестнадцатом году. Ну как случилось, мы все ощутили его отголосок. Никаких разрушений и пострадавших.

А вот наводнениями наш городок славится. Да и смерчи по воде гуляют, любой желающий увидит невооруженным взглядом. Пожалуй, насчет цунами — это я погорячился.

..лядь! По пятому кругу одно и тоже! Степаныч, завязывай! Уж не знаю, какая нелегкая меня сюда занесла, но сколько можно, а? Побудь немного фаталистом! Прими судьбу и будь готов! Тебе не привыкать!

С этими мыслями я решительно закрыл тетрадку, свернул её в трубочку, сунул в карман вместе с ручкой, надеясь, что паста не протечёт от жары и не испортит брюки, подхватил все подшивки и пошел сдаваться библиотекарше.

— Спасибо большое, — как можно вежливей улыбнулся я и попрощался.

Полуденное солнце плавило асфальт и мозги. Отдыхающие прятались в тени, стояли в редких очередях за мороженым и водой. Город утопал в тени деревьев и полудрёме. Я покрутил головой в поисках свободной лавочки в тенечке, но все были заняты.

Отойдя от библиотеки, я спрятался под раскидистым кленом, росшим на углу здания. Прислонившись к широкому стволу, наблюдал за лениво текущей жизнью курортного городка. Магазины закрывались на обед. Я уже и забыл, что такое бывает. В нашем мире победившего капитализма продавцы обедают по очереди, чтобы не упустить клиентов.

В Советском Союзе перерыв случался с часу до двух, или с двух до трех. Помню я эти томительные ожидания возле ступенек военторга. Народ подтягивается к открытию, зная, что подвезут свежий хлебушек с местного хлебзавода. Организовать очередь, по которой ты окажешься, как и пришел, вторым или третьим, не удавалось никому. Даже стратегически прошаренным старушкам. Самые ушлые ломились вперед, потихоньку поднимаясь по ступеням вместе с часовой стрелкой.

Едва за стеклом показывалась продавщица и щелкал замок, толпа вламывалась в дверной проем и моментально рассредоточивалась по разным отделам. Самые большие очереди всегда были в хлебном закутке. На кассе сидела мать моей одноклассницы Марины, и иногда пропускала нас, детей из своего двора, без очереди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Время от времени возникали стихийные скандалы: «Вас тут не стояло!», «Сама ты не стояло!», «Ты посмотри на нее, молодая ишо, хамить-то!» Под этот шумок тоже можно было проскочить без очереди, особенно когда ты ловкий и у тебя в руках всего лишь булка хлеба. Но обычно проскочить не удавалось. Бабульки бдили.

Вход в хлебный отдел перегораживал железный барьерчик. С одной стороны в зал входили, сразу занимали очередь, выбирали нужную выпечку или сдобу, и тогда уже становились за спиной своего человека. Отдел был небольшой, и порой хвост очереди начинался в трех шагах от прохода. Покупатель двигался вместе с ней и выбирал хлеб, только дойдя вместе со всеми до нужной полки.

Вот и сейчас я наблюдал, как к магазинчику потихоньку стекаются люди, и начинают вжиматься в стены в поисках тени и в ожидании волшебного звука отпираемых дверей. Не дай бог постучать в магазинное окно и объявить во всеуслышание, что уже две минуты как перерыв окончен. Продавщица всенепременно услышит и задержится еще на пять минут.

Из-за своих наблюдений за очередью я едва не пропустил Оксану Рыжову. Девушка вышла из библиотеки, огляделась по сторонам и зацокала каблучками в сторону старого города. Я двинулся за ней в некотором отдалении. С обеда солнце на юге самое опасное, даже жадные до загара курортники стараются попрятаться в прохладных местах.

Девушка никуда не торопилась, шла спокойно и не оглядывалась. Я шел за ней и размышлял, кто она, местная или приезжая? Зачем она помогает воришкам? Её заставили или сама такая авантюристка? Судя по одежде, Оксана не сказал бы, что нуждалась. Выглядела как все девчонки её возраста. Сарафанчик вполне себе модный. Хотя могу и ошибаться. Чем-чем, а тряпками я никогда не увлекался. Рубашка на выход, футболки, шорты и джинсы — вот и весь мой гардероб. Угу, был когда-то.

Сейчас в шкафу студента треники, пара белых футболок и темно-синих спортивных трусов, одна белая рубашка, видимо на выход и на учебу, пара черных брюк и да, одни-единственные настоящие джинсы.

Мы пересекли небольшой сквер. Точнее, Городской сад имени Калинина. Местные до сих пор зовут его Калинка, несмотря на то, что в девяносто втором бюст Калинина из парка убрали, а на его место водрузили статую Николая Чудотворца. Именно в его честь и переименовали старый парк, обязав хранить и беречь наш славный город Энск. Ну, а что ему еще остается делать, как покровителю моряков и рыбаков. Живем га море, рыбаков и моряков хватает. Осталось только определиться в одном вопросе: наша славная провинция город-курорт или город-порт. Лучшие городские умы не одно десятилетие спорят и ломают копья над этой проблемой.

Девушка свернула в жилые кварталы, так ни разу и не оглянувшись. По мне, так ведут себя люди с чистой совестью, но никак не прожженные помощницы воров. И все-таки, что толкнуло эту троицу на преступление?

Я любовался красотой девичьего тела, округлыми бедрами, изящной линией спины. Как приятно смотреть на женское тело, не изуродованное силиконом, не перекачанное сверх меры, женственное, но крепкое. Уверен, Оксана из тех некрасовских русских женщин, что и «коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, в игре ее конный не словит, в беде — не сробеет, — спасет…» В беде…

Может она (они?) попали в какую-то беду? Проигрались в карты, к примеру. С мальчишками такое случается. Хотя тот, первый, который «раздел» толстяка в море, далеко не мальчишка. А может это он их заставляет? Шантажирует чем-то? Хотя я с трудом мог себе представить, чем можно вынудить юную советскую девушку и пацаненка лет четырнадцати заниматься криминальными делами.

Я так задумался, любуясь плавной походкой, что едва не пропустил, как Оксана остановилась у обшарпанного зеленого забора, стукнула кольцом, поднимая щеколду, и проскользнула в калитку, стараясь не шуметь. Странно.

Я ускорился, непонятно на что надеясь. Деревянная дверь заскрипела, снова клацнула задвижка, из распахнутого настежь окна раздался скрипучий голос: