Железный Совет - Чайна Мьевиль

«Почему бы тебе просто не написать ответ, а, Иуда? — подумал Каттер. — Они ждут, ты же знаешь. Но знают ли они о твоем приходе? И сколько сообщений затерялось в пути?»

Каттер представил себе кусочки воска, рассыпанные по придорожным канавам. И клочки бумаги с шифровками, носящиеся по степи, точно опавший яблоневый цвет.

Вид этих бумаг и цилиндров с бороздками — звука, запечатленного во времени, — вызывал в нем трепет. Это были артефакты из легенд Союза, то, о чем рассказывали путешественники и инакомыслящие.

Что было известно Каттеру? Впервые он услышал о Железном Совете в детстве, и это была сказка, наподобие историй о Джеке-Полмолитвы, Торо или Волхвосстании. Когда он повзрослел и понял, что Парламент может и лгать, — а значит, в болотах к югу от города могло и не быть никаких происшествий, — стали говорить, что Железный Совет увели туда, где никто и никогда его не найдет. Даже те, кто якобы видел Совет своими глазами, только и могли, что указывать куда-то на запад.

«Почему же ты ни разу не показал мне их, Иуда?» — подумал Каттер. Ведь они так много спорили обо всем, постепенно сближаясь друг с другом. Иуда знал циничность Каттера и пытался повлиять на него, объяснить, что цинизм засасывает его, как болото. Есть способы сомневаться во всем, не впадая во мрак, повторял он, и иногда Каттер пытался следовать его советам.

Их дружба длилась более десяти лет, и за это время Каттер многое узнал от Иуды, да и сам научил его кое-чему. Именно Иуда ввел Каттера в Союз. Были жаркие споры, которые разгорались в магазине Каттера, и в его тесной квартирке, и в его постели. Но ни разу за все время их совместных политических размышлений, в которых Иуда неизменно играл роль неотмирного мятежника, а Каттер — скептичного попутчика, он не видел этих предметов, посланных самим Железным Советом.

Каттер не ощущал себя преданным, просто он был ошеломлен. Знакомое состояние.

— Я знаю, где находится Совет, — сказал Иуда. — Я могу найти его. И то, что вы пришли, прекрасно. Давайте продолжим путь.

Иуда беседовал с мастером шепота. Разумеется, никто, кроме него, ответов Дрогона не слышал. Наконец Иуда кивнул, и все поняли, что шептун идет с ними. Помрой злился, несмотря на все заслуги Дрогона.

Иуда не стремился к первенству, он ничего особенного не сделал, просто сказал, что идет дальше и все могут идти с ним, но они невольно признали его вожаком, как всегда. То же самое было и в Нью-Кробюзоне. Иуда никогда никому не приказывал и часто в своей отрешенности не замечал никого вокруг, но те, кто оказывался рядом, ловили каждое его слово.

Путники готовились к долгой дороге. Впереди были недели пути. Их ждали троны, горы и леса, а также реки и, может быть, пропасти, а в конце, возможно, Железный Совет. Спать легли рано, но Каттер проснулся оттого, что Помрой и Элси занимались любовью. Они старались не шуметь, но не дышать и не возиться было не в их силах. Шум пробудил в Каттере желание. С вожделением и нарастающей нежностью он прислушивался к любовной возне друзей. Он потянулся к Иуде и поцеловал его, просунув ему в рот свой язык, и тот сонно ответил на поцелуй, но тут же отвернулся и заснул.

Один под своим одеялом, Каттер молча мастурбировал, глядя на спину Иуды, пока не кончил на землю.

ГЛАВА 11

Неделю они шли на север и северо-запад, среди зелени. Было тяжело. Степь стала неровной. В пейзаже преобладали болота и карстовые воронки, которые становились все глубже, холмы пестрели чапаралем и кривыми от засухи деревьями. Путники шли по дну расселин. Трижды мастер шепота показывал им, что они бессознательно выбирают путь, по которому шел кто-то раньше, — словно ступают по призракам следов.

— Куда мы идем?

— Я знаю, где это, в какой части света, — ответил Иуда. Он сверялся с картой и совещался с Дрогоном, знатоком степи, храня суровое спокойствие кочевника.

— Почему ты здесь? — спросил Иуда Дрогона; шептун ответил прямо ему в ухо. — Да, но мне это ни о чем не говорит.

— С тобой он такого не проделывает, — сказал Каттер. — А ведь он может кого угодно подчинить себе этим своим чертовым шепотом. Именно так он по крайней мере дважды спасал нам жизнь.

Кугуары и гитвинги следили за ними с невысоких холмов или с воздуха, и тогда путешественники стреляли, чтобы отпугнуть их. Им угрожали рощи растений-суккулентов. Листья их, словно покрытые воском, были острыми, как сабли, и такими тяжелыми, что даже не шелестели на ветру.

«Смотрите». Шепот Дрогона. Он тащил с собой все принадлежности кочевника. Дрогон привык к таким местам, но без лошади ему было неуютно. Он показывал путникам то, чего те не заметили бы. «Здесь была деревня», — сказал мастер шепота; и точно, они разглядели реголиты[6] фундаментов, сохранившиеся в земле, словно память ландшафта о стоявших здесь некогда домах. «Это не дерево», — прошептал он, и все увидели ствол старинной пушки или чего-то похожего, опутанный плющом и покрытый язвами непогоды.

Однажды ночью, пока остальные крепко спали, поужинав дичью, Каттер проснулся, сел и увидел, что Иуды нет. Он тупо пошарил в его постели, будто надеясь обнаружить его там. Мастер шепота поднял голову и помрачнел, увидев, что Каттер беспокойно щупает одеяла Иуды.

Оказалось, Иуда ушел по направлению ветра и спрятался от него в небольшом углублении у холма. Из своего мешка он достал литой железный аппарат, такой тяжелый, что Каттер удивился, как такую вещь можно было донести сюда. Иуда знаком велел Каттеру сесть ближе к вокситератору. Он уже вставил в него один из своих ребристых восковых цилиндров и положил руку на рукоять.

Улыбнувшись, он опустил иглу-звукосниматель на верхнюю бороздку.

— Можешь послушать, — сказал Иуда, — раз пришел. Вот что гонит меня вперед.

Он повернул рукоятку, и через треск и беспорядочные щелчки до них донесся мужской голос. Низкие частоты не воспроизводились, к тому же голос то ускорялся, то замедлялся, в зависимости от скорости вращения рукояти, и его модуляции были трудноуловимы. Порывы ветра уносили слова, как только те выскакивали из раструба.

— …не смущайся что мы едва знакомы ведь говорят ты из наших сестра вот я и подумал что тебе лучше узнать об этом от нас а не от бумаги дело в том что он умер Узман умер и похоронен мне жаль что тебе довелось вот так это услышать жаль что тебе вообще довелось это услышать по правде говоря умер он спокойно имей в виду он умер тихо мы похоронили его впереди и теперь он под нашими путями кое-кто говорил что его надо отнести на кладбище но я был против я сказал им вы знаете что он не этого хотел он велел нам сделать все как надо все как всегда поэтому я их заставил мы носим по нему траур он не велел не надо организованного траура сказал он когда мы сражались они сказали мне и после пятна он сказал нам не плачьте но празднуйте но сестра я ничего не могу поделать нам не запрещается горевать а ты оплакивай сестра продолжай и я тоже буду это я это Рахул а теперь до свидания.

Игла дернулась и остановилась. Иуда плакал. Каттер не мог этого вынести. Он протянул было руки, но передумал, видя, что его объятия сейчас некстати. Иуда не всхлипывал. Ветер обнюхивал их обоих, точно пес. Луна едва светила. Было прохладно. Каттер смотрел, как слезы текут по щекам Иуды, и страдал от неисполнимого желания прижать этого седовласого человека к своей груди.

Выплакавшись и насухо вытерев лицо, Иуда наконец улыбнулся Каттеру, а тот отвел глаза и осторожно заговорил:

— Ты ведь знал его, того, о ком он говорит. Я вижу. Кто прислал тебе это письмо? И чей это брат?

— Мой, — сказал Иуда. — А я — сестра. Я его сестра, а он — моя.

Перед ними вырастали невысокие холмы, покрытые роскошным ковром ярких цветов. Пыль липла к потному Каттеру, приходилось вдыхать цветочную пыльцу. Путники еле ползли по незнакомой земле, придавленные жарой и грязью, словно мухи, которых окунули в патоку.

На зубах скрипел шлак. Впереди, за линией холмов, небо словно выцвело, и не только от зноя. Столбы черного дыма тянулись вверх, постепенно рассеиваясь. Они казались недосягаемыми, как радуга, но на следующий день запах гари усилился.

Появились тропы. Вступив на обитаемую территорию, путники приблизились к очагам пожаров.

— Смотри! — обратился мастер шепота к каждому по очереди.

На холмах далеко впереди наблюдалось какое-то движение. Взглянув в подзорную трубу Дрогона, Каттер увидел, что это люди — человек сто. Они тянули тележки с пожитками, подгоняли животных-кормильцев: жирных птиц размером с корову, толстых, четырехлапых. Лишней парой ног им служили тощие голые крылья.

Караван изнемогал от усталости и отчаяния.

— Что там происходит? — спросил Каттер.