Русский медведь. Царь - Михаил Ланцов

— Да и Бог с ним, — махнула рукой Анна, даже не желая слышать о Людовике после Вены.

— Как прошли предварительные переговоры?

— Брачный контракт Леопольд подписал и… умер. А вот его сын, Иосиф, оказался не так прост. Впрочем, ты об этом предупреждал. Он не хочет реализовывать план таможенного союза, из‑за необходимой ему поддержки со стороны курфюрстов и прочей аристократии. Они ведь живут с этих сборов.

— Он что‑нибудь предложил взамен?

— Конечно, так как очень нуждается в нашей помощи. Да и эффект от появления русских гусар в Вене оценил. Так вот. Пошлины — дело святое. Покусись он на них и разом получит мощную оппозицию, с которой ни о какой войне против Франции не может быть и речи. Поэтому он предложил отложить реализацию этого пункта брачного договора на неопределенное время. Не отказаться, а всего лишь отложить.

— Поверь, мне это душу не греет.

— Он это понимает. Поэтому сверх тех двадцати тонн аммиачной и кальциевой селитры, что приехали в качестве приданого, он предложил заключить долгосрочные контракты на поставку подобного сырья. Я их подписала.

— Только селитру?

— Нет. Он предложил вытащить из дальних углов крепостей и арсеналов Священной Римской Империи весь подпорченный порох путем скупки за десятую долю от его цены. Это всяко лучше, чем выкидывать. Поэтому, он уверен, что на пункт сбора, который объявлен в Вене, его повезут очень охотно и массово.

— Но все это только предположения, — покачал головой Петр. — Леопольд обещал нам пятьдесят тонн селитры, а сколько реально отгрузили? Двадцать.

— Дай им время. Они обещали прислать недобор. Им ведь подобное бестолковое сырье было совсем не нужно. На складах такой 'радости', почитай, что и не было. Добудут, поставят.

— Если честно, веры австрийцам никакой.

— А кому она есть? — Хохотнула Анна. — Все блюдут свои интересы. Да и, в конце концов, ты ведь не из‑за селитры согласился взять в жены Машу. Водить за нос османов мы могли еще очень долго. А там бы и сами запасы восполнили.

— Верно, — кивнул Петр. — Но одно второму не третье. Если уж есть возможность содрать с них немного пользы, так чего же попускать?

— Элеонора отлично понимает, что от покладистости Вены зависят наши добрые отношения. Она приложит все усилия, чтобы в поставках подпорченного пороха и селитры негодных сортов не было сбоев.

— Будем надеяться.

— Кстати, вокруг Владимира мамочки так и вились, — лукаво улыбнувшись, заметила Анна.

— Ну их к черту…. Сама же говоришь, что Вена одна сплошная гниль.

— В смысле? — Не поняла герцогиня странной реакции царя.

— Ты эту девицу видела?

— Твою невесту?

— Именно.

— А что с ней не так? Нормальная молодая женщина.

— Ты случайно не обратила внимание на то, что в отличие от своей мамы, она совсем не наш человек? Вспомни, как она себя чувствовала в спортивно — оздоровительном центре? Да, ходит, но через силу. И так во всем. Она покорна, но внутри чурается всего этого. Переступает через себя и с удовольствием откажется, представься такой случай.

— Татьяна тоже поначалу не принимала…

— Но приняла. К тому же, ее изначально впечатляли технические диковинки, возможности человеческого труда и разума. А этой все нипочем. Прекрасное воспитание не позволяет открыто демонстрировать свое раздражение, но это видно. Она консерватор и ретроград, которой кроме тихого семейного счастья ничего не нужно. Ну, может еще посидеть с куртуазным романом в беседке. Брр… Мерзость!

— Допустим, — покладисто согласилась Анна. — Но что это меняет?

— То, что она долго не проживет. Если не сможет встроиться в мое окружение, то придется от нее избавляться.

— И?

— И мне будет нужен наследник. Пока таким человеком я вижу только Владимира. Он достаточно умен, хорошо образован, энергичен, но не безумно, да и осторожность ему не чужда. Вполне подходящий медвежонок. Да и брат ему под стать подрастает. Видит Бог — не прошла даром моя постоянная возня с ними.

— Ты серьезно? — Несколько опешила Анна от такой постановки вопроса.

— А тебя, — он прямо посмотрел ей в глаза, — я вижу в будущем моей законной супругой.

— Не дури, — покачала герцогиня головой. — Мы любим друг друга, но политика не прощает чувств, идущих поперек разума.

— Мне уже тридцать три года. И если честно, возводить на престол гнилую кровь Габсбургов я не желаю. Это глупо! Взять и своими руками отравить свой род, оставив потомкам недееспособных монархов на престоле.

— Слушай, дай ей шанс. Тем более что с твоим здоровьем тридцать три года не так много.

— Возможно, — усмехнулся Петр. — Но через несколько лет я хочу предложить Земскому собору провозгласить Россию Империей. А Императору нужна не просто супруга, а Императрица. По крайней мере, первому. И эту… — Петр скривился, — в роли Императрицы я не вижу совершенно. Клуша!

— Но она умна.

— Это не тот ум, Анют. Высокая литература, тонкая духовность и прочая ересь…

— И все же — я прошу тебя — дай ей шанс. Я приложу все усилия, чтобы помочь ей встроиться в наш тесный коллектив. И нашу модную монашку подключим, та всегда за любой кипишь кроме голодовки. А уж наставить на путь истинный закомплексованную и зажатую девицу — ее прямая обязанность как духовного лица.

— Зачем это тебе? — Нахмурившись, поинтересовался Государь.

— А ты думаешь, я горю желанием стать Императрицей? — Грустно усмехнулась Анна. — Мне и сейчас герцогиней очень непросто приходится. Дочь плотника… ай — ай — ай… как я посмела?! Правда, до игнорирования и открытого неуважения, старые роды, конечно, не опускаются, но, поверь, ненавидят меня люто. Дай им шанс и меня повесят на первой же осинке. Да и к Владимиру из‑за меня отношение тоже натянутое. Ты хочешь, чтобы его отравили? И это у нас — в России, где ты смог серьезно встряхнуть вековую пыль аристократической спеси. Про Европу и говорить не стоит. Даже Иосиф, весьма прагматичный мужчина, и тот с трудом со мной общался. Они не могут мне простить происхождения.

— Но ты нужна мне. Понимаешь? Кто еще прикроет мне спину, кроме тебя? Или ты хочешь оставить меня один на один с этим клубком гадюк и тарантулов?

— Я не отказываюсь. Если ты скажешь, что надо, то так тому и быть. Но дай Маше шанс. Она лучше меня подходит на роль первой Императрицы и вызовет меньше возмущений. Понимаю, что рудники Новой Земли смогут переварить любое количество высокородных идиотов, но зачем до этого доводить?

— Хорошо, — после минутной паузы произнес Петр. — Я дам ей шанс. Но только ради тебя.

— Спасибо, — максимально ласково произнесла герцогиня, улыбнулась и нежно поцеловала Государя. Впрочем, на это никто не обращал внимания. Все были заняты паровозом и делились впечатлениями.

Глава 2

25 июня 1705 года. Москва. Преображенское

Торжественный прием делегации могущественного шотландского клана Дугласов прошел вполне обыденно. Пошаркали ножками, растекаясь красивыми словами и вкусно покушали, выпили, наслаждаясь приятной музыкой, к слову, совершенно непривычной для европейцев тех лет, но уже вошедшей в моду среди аристократии России.

И так пару дней кряду.

Шотландцев водили по наиболее примечательным объектам из числа новинок. Показывали храм Святого Петра на Соборной площади, которая продолжала украшаться и отделываться. Демонстрировали работу монетного двора, полностью перешедшего на механизацию. Нескольких иных предприятий, вроде стекольной и ткацкой фабрики. Заглянули и в Кремль, где ударно шли раскопки, совмещенные с реконструкцией. Причем копали тщательно, со всем радением. Да и крепостные стены простукивались, прочищали, освобождались от рукописей да прочего 'хлама', который тщательно описывал, и направлялся на хранение в специальный архив. Где их, собственно и начинали изучать, описывать и систематизировать, копируя те документы, что были сильнее всего повреждены. Ведь в московском климате даже двести лет что для бумаги, что для пергамента очень большое испытание. Да и металл с деревом не вечные, не говоря уже о ткани.

— Но зачем? — Спросила Анна, когда узнала об этой прихоти царя.

— Это важный элемент воспитания подрастающих поколений. Все познается в сравнении. Поэтому, чтобы оценить сколь многого мы добились, нужно всегда помнить о том, с чего мы начинали.

— Логично, — кивнула герцогиня, — но зачем его реконструировать?

— Там много державных зданий. Это все лишнее. Их там быть не должно. Я мыслю так, что стены я приведу к некоторой стилизации военной. Общество военно — исторической реконструкции заведу, дабы в доспехах древних бегали, да потешные бои учиняли для развлечения зрителей. Кроме того, поставлю там большой музей, галерею художественную с картинами да скульптурами, а также огромную усыпальницу монаршую — мавзолей. Само собой — декоративную: со скульптурами, прогулочными коридорами и прочим, дабы обыватели могли ознакомиться с правителями России и их успехами.