Рикошет (СИ) - Ритчи Бекка

— Она солгала. Моя мама никогда не позволяла Роуз ходить на мероприятия без пары. Я думаю, Роуз надеялась, что сможет поехать одна, если наша мама поверит, что вы все еще вместе.

Но никто не мог предвидеть, что Саманта Кэллоуэй заговорит с Коннором до сегодняшнего вечера.

— Кто ее спутник?

— Мэтью Коллинз, сын…

— Роберта Коллинза, основного адвоката Fizzle, я знаю. Я встречался с ним. Я обедал с ним и твоим отцом.

О… это неловко.

— Ты уже в пути?

— Я запрыгнул в лимузин, когда прочитал твое первое сообщение, — говорит он мне. — Роуз может быть не рада меня видеть, независимо от дел вашей матери.

Я колеблюсь, размышляя, прав ли он. Будет ли она сопротивляться, если он вмешается?

— Она не привыкла позволять кому-то другому помогать ей.

— Я не думаю, что кто-то из вас, девушек Кэллоуэй, привык, — говорит он. Я принимаю это во внимание и понимаю, что он, возможно, прав насчет этого. Но я учусь уступать свой контроль другим людям. Я учусь принимать предложенную помощь. Я надеюсь, что Роуз будет делать то же самое, даже если ей кажется, что она обо всем позаботится.

— Обещай мне, что не будешь от нее убегать, — говорю я, резко вдохнув. — Даже если она оттолкнет тебя…

— Я не отпущу ее, — говорит Коннор. — Но есть ли что-то, о чем ты мне не говоришь, Лили? Что-то уже произошло? — я улавливаю напряжение в его голосе, такое тонкое, короткое, но присутствующее.

Она пьет больше, чем обычно, должна сказать я. Но что, если я просто проецирую на нее свою неуверенность в алкоголе? Учитывая, что Ло находится в реабилитационном центре, это вполне правдоподобно. Тем не менее, я учусь говорить о своих чувствах. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю.

— Я боюсь, что к тому времени, как ты приедешь, она будет пьяна. А я никогда не видела Роуз пьяной, поэтому я не совсем уверена, что она будет делать и как себя вести… она просто продолжает смотреть на мою мать из другого конца комнаты…

— Хорошо, — говорит Коннор. — Хорошо, не провоцируй Роуз. Постарайся не вывести ее из себя.

Я внутренне смеюсь. Да, это будет трудновато. Большинство тем разжигают огонь в ее глазах, когда она в настроении. И я знаю, без сомнения, что наша мать ввела ее в такое состояние.

— Когда ты будешь здесь? — я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу и потираю руку.

— Скоро. Ты будешь в порядке или тебе нужно оставаться со мной на телефоне?

— Я буду в порядке. Райк здесь… — я запнулась, зная, что Коннор и Райк никогда не были по-настоящему дружны после того, как Ло уехал на реабилитацию. Я думаю, что единственная причина, по которой они терпели общество друг друга, была их взаимная любовь к Ло, и когда его здесь нет, становится до боли очевидно, что они предпочли бы быть на разных континентах.

— Ну, я уверен, что он как-нибудь испортит сегодняшний вечер, — говорит Коннор.

Я помню, как Коннор описывал Райка как — ротвейлера, которого ты держишь на цепи во дворе, охраняющего твой дом, но которого ты не хочешь пускать внутрь.

Я не решаюсь согласиться. До сих пор Райк больше помогал, чем мешал, но это всегда может измениться.

— Увидимся, — говорю я Коннору. Он говорит «Пока», и мы оба вешаем трубку.

Я пробираюсь обратно в бальный зал, свет все еще приглушен, но никто не стоит на сцене. Все оживленно болтают, и я чувствую запах шоколадного торта с ганашем, любимого торта моего отца. Когда я подхожу к своему столику, я вижу, что Роуз сидит на краешке своего стула и стучит ногтями по бокалу с шампанским. Ее бедный спутник выглядит как увядший цветок, избитый до полусмерти интеллектом Роуз. Я уверена, что она доказала ему что он не прав, и ему ничего не остается, как ковыряться в десерте.

Кстати, о десерте. Я сажусь и вижу перед собой красивый кусок торта. На самом деле два прекрасных кусочка. Они почти компенсируют тот факт, что Аарон жутко смотрит на меня с другого конца стола. Я игнорирую его. Сейчас это кажется лучшим решением.

Я бросаю взгляд на Дэйзи, которая снова покачивается на двух ножках своего стула.

— Ты не хочешь свой торт? — спрашиваю я ее. Конечно, я заметила, что это она пододвинула свою тарелку ко мне, предлагая мне второй кусок, когда я даже не притронулась к первому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она пожимает плечами.

— Я бы съела его, но ты знаешь… — она закатывает глаза и смотрит на Райка, как будто у них уже был подобный разговор. Мне не следовало спрашивать. Я знаю, что ей не позволено набирать неприличное количество веса из-за работы моделью. Поэтому она следит за тем, что ест, чтобы наша мама не стала еще больше критиковать ее талию.

Райк держит свою тарелку в руке и откинулся на стуле, как Дэйзи. Ее кавалер наклоняется вперед, теперь играя в игру на своем телефоне. Боже, он действительно не хочет быть здесь. Райк хорошо видит Дэйзи и наоборот. Он зачерпывает ложкой большой кусок липкой шоколадной помадки.

— Это выглядит так чертовски вкусно, — дразнит он ее. — Такой влажный.

Ладно, я знаю, он говорит, что я всегда все сексуализирую. Но это было сексуально. Влажный — это отвратительное слово, а я помешана на сексе. Он определенно пытается вывести ее из себя.

Я не одобряю его методы.

Но, по крайней мере, она отказывается смотреть на него.

Я могу сказать, что он пытается заставить ее поесть, и я думаю, ему нравится давить на людей. Единственная проблема: я думаю, что моя младшая сестра сделана из брони — примерно как он.

Он облизывает край ложки, а затем слизывает с нее пирожное, издавая глубокий мужской стон.

Мои брови хмурятся, глядя на него, и я одними губами произношу: — Прекрати. Я знаю, что его план не сработает. Дэйзи не будет есть, если будет чувствовать, что наша мама будет ругать ее за это.

Райк держит ложку во рту и смотрит на меня. Затем он показывает на тарелку Дэйзи. Я тяжело вздыхаю и ставлю ее перед ней.

— О нет, — говорит она мне, — ты не участвуешь в его дурацком плане.

— Ты любишь шоколад, — напоминаю я ей.

— Я люблю многое из того, что мне нельзя, — говорит она с укором.

Правда. Я пожимаю плечами, уже сдаваясь. Я не такая стойкая. Райк, с другой стороны…

— Дэйзи, — воркует он, размахивая ложкой в воздухе, пытаясь заставить ее посмотреть на него. Она едва шевелится. Он пробует другую тактику. Он погружает два пальца в липкую шоколадную начинку. Нет, внутренне кричу я. Он не собирается…

Мои глаза расширяются, а рот приоткрывается, когда его пальцы поднимаются к губам. Какого хрена он делает?! Райк… должен перестать переходить границы дозволенного с ней. Он может найти это забавным, но я боюсь, что она воспримет его поддразнивания как знак чего-то… большего. Это. Нехорошо.

Дэйзи хмурится, увидев выражение моего лица и впервые следит за моим взглядом. Райк засовывает два (не очень целомудренных) пальца в рот. Я мысленно кричу на него. Даже когда он отсасывает липкий ганаш, он закрывает глаза, симулируя чертов шоколадный оргазм, только чтобы она съела этот чертов торт.

Дэйзи фыркает и откидывается на стуле еще немного назад, чтобы изобразить спокойствие и невозмутимость. И тут ножки стула начинают скользить под ней. Я ахаю, представляя, как она шлепается навзничь на пол. Но Райк быстрее, чем мои застывшие суставы. Его глаза уже открылись. Он протягивает руку и хватает ее за спинку стула, одновременно ставя их обоих на четыре ножки.

Моя сестра кладет руки на стол, наклоняясь вперед, как будто американские горки только что резко остановились. Она выглядит запыхавшейся и ошеломленной одновременно.

Райк не упускает ни секунды. Он толкает к ней дополнительную ложку.

И к моему удивлению, она действительно берет столовое серебро и набирает на него большой кусок торта. Она колеблется секунду.

— Это не мышьяк, — говорит он.

Ее губы приподнимаются в небольшой улыбке.

— В отличии от меня, твои бедра не нужно измерять по утрам.

— Это можно исправить, — говорит он ей. — Ты будешь есть этот, блять, торт, если я измерю свои бедра?