Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика! - Александр Скрягин

– Странное сходство… Прямо-таки толкающее на невероятные мысли… – наполнил рюмки густым темно-красным портвейном капитан-лейтенант.

– Вот! – поднял рюмку Доктор. – Электромагнитное поле человеческого мозга, является отражением проходящего в нем процесса мышления. Невольно напрашивается вопрос, а не является ли похожее на него по структуре поле Земли тоже отражением процесса мышления?

– Чьего мышления? – не понял капитан-лейтенант.

– Нашей планеты. Земли! – с торжествующим видом произнес доктор Тукеев и со вкусом выпил густой темно-красный нектар. – Электромагнитное поле Земли точно также является отражением ее мышления, как электромагнитное поле нашего мозга, является отражением мышления человека.

Вокруг них лежал Крым. Необычная земля находящаяся внутри моря. По ней прошло много народов – тавры, скифы, славяне и генуэзцы. Воевали друг с другом, мирились и торговали. Любили, плакали и смеялись. Появились они во Времени и исчезли, как появляются и исчезают чьи-то мысли.

– Что барашек? – осведомился Доктор.

– Не могу представить, что бывает лучше. – причмокнул Ермолай. – Может быть, повторим?

– Э-э-э! Нет-нет-нет! – предостерегающе погрозил огромным указательным пальцем Тир Сулейменович. – Это уже будет однообразие и скука. Я предлагаю – другое!

– Да? Я весь внимание! – подался вперед Бебут.

– Предлагаю спуститься по Большой морской к Графской пристани. – воодушевленно блестя глазами, начал Доктор. – А там, рядом с пассажирским портом есть замечательный кабачок-с! Я там был. Какой там люля-кебаб готовят!… – покачал головой доктор наук. – О-о-о! Ты, Ермолай Николаевич, будешь приятно удивлен, уверяю тебя! А кофе выпьем уже потом, в турецкой кофейне на проспекте Нахимова… Как, план?

– Как в германском генеральном штабе! – одобрительно отозвался Бебут.

– Это как? – поинтересовался Доктор.

– На словах лучше не придумаешь. – двусмысленно ответил капитан-лейтенант.

– На словах? – возмутился Доктор. – Сейчас ты убедишься, что у меня, в отличии от вермахта, слова с делами не расходятся. Идем!

Они спустились вниз и отправились по Большой морской к Графской пристани.

Разомлевшая под полуденным южным солнцем улица дремала. Стены послевоенных домов, облицованные ракушечником, излучали тепло. Прохожие двигались по тротуару лениво, будто все только что плотно пообедали. Отказывались бежать даже лошадиные силы в автомобильных моторах и разноцветные самодвижущиеся экипажи катились по шипящему на солнце асфальту, словно в замедленной киноленте.

Небольшая черно-белая собачонка легла под арку, ведущую во двор, и, накрытая густой синей тенью, издевательски смотрела на облитых солнцем людей. «Хорошо быть умной. – читалось в ее живых круглых глазах. – А кто тупой от рождения, тот и бегай по солнцу.»

По другую сторону арки виднелся зеленый южный дворик. За дощатым столиком тройка серьезных пенсионеров играла в домино. Под столиком стояла большая оплетенная лозой бутыль. Маленькая девочка с большим белым бантом прижимала в себе котенка тигровой масти.

– Лена! – звучал женский голос из невидимого окна. – Иди домой! Кушать пора!

– А, Барсик не хочет! – отвечала девочка, подняв круглое личико вверх.

– Лена, кому говорю! Ты мне Барсиком голову не морочь, быстро иди!

Мелькнувшая мимо них жизнь неизвестного двора показалась отсюда, с залитой солнцем улицы уютной и желанной, словно хороший сон.

Впереди между домами стояло море.

Не верилось, что там, за горизонтом лежит обычный торговый город Стамбул, и гигантские танкеры с нефтью проходят Босфор и Дарданеллы. Верилось в другое. Будто там живет неизвестный Мир. Непохожий на все, что есть на свете.

Доктор, действительно, оказался хорошим стратегом. Изложенный им план полностью удался.

У Морского пассажирского порта, они в самом деле нашли сочный люля-кебаб из настоящей баранины. Он был обложен снежными колечками сладкого ялтинского лука и черными маринованными маслинами. Особой похвалы заслуживало и то, что к нему подавался не сладкий фабричный кетчуп, а самодельный темно-красный соус из свежих помидоров, жгучего перца и барбариса.

К люля-кебабу присоединился сначала один, а затем и второй графинчик красного крымского каберне.

Друзья с трудом поднялись и, стараясь не выходить из густой тени каштанов, отправились пить кофе. Они двигались медленно и осторожно, как наполненные до краев нефтяные танкеры в Дарданелльском проливе.

От турецкой кофейни на расстоянии броска гранаты пахло Востоком.

После тягучего, как мед, кофе, выпитого маленькими глотками из крохотных керамических чашечек, прошла осоловелость, и захотелось познакомиться с загорелыми дамами средних лет, сидящими напротив.

Это удалось.

В результате капитан-лейтенант с доктором ночевали не в расположении родной воинской части, а в другом месте.

Но запомнились Бебуту не веселые подруги. Запомнилось другое.

Утром они пили кофе на открытой террасе дома, недалеко от Артиллерийской бухты. Дамы, приехавшие с Урала, сняли его, чтобы с толком провести в Крыму свой отпуск. За кофе, доктор излагал внимательно слушающим его женщинам, известные ему способы приготовления варенья из айвы. Неожиданно он прервал себя на полуслове, и, вне всякой связи с предыдущими словами, произнес, обращаясь только к Ермолаю:

– То, что размеры человеческого мозга и планеты так различны – это ерунда! Бактерии чумы тоже меньше людей в миллионы раз! Однако, и те и другие относятся к живым существам! Как говорил один мой друг, домашняя кошка и лев – существа разного размера, но оба они относятся к семейству кошачьих. Оба – одной породы. Человек и Планета имеют куда больше общего, чем это кажется на первый взгляд.

Именно это запомнил после той воскресной прогулки по Севастополю капитан-лейтенант Бебут.

20. В городском саду на Празднике сыра

Из городского сада доносились звуки духового оркестра.

Сколько Бебут себя помнил, вечерами в саду всегда играл духовой оркестр. Состоял он из музыкантов-любителей, работавших на маслосырзаводе и в городской пожарной части. Его участники постепенно старились и уступали место молодым. Но неизменным оставался его руководитель и дирижер – директор городского Дома культуры – Давид Иосифович Риф.

С детства Ермолай видел его одетую в концертный фрак фигуру, стоящую перед сверкающим медью оркестром. Лысая макушка дирижера блестела так, словно тоже являлась духовым инструментом. Уже тогда он представлялся Ермолаю пожилым, хотя еще и не старым человеком. Прошли годы. Много лет. А Давид Иосифович по-прежнему оставался таким же пожилым, но все-таки еще не старым человеком.

Бебут остановил свою машину у центрального входа и наблюдал, как через его колоннаду неторопливо проходили люди. Это был не сплошной поток, а то и дело прерывающийся ручеек. Но по местным масштабам – многолюдие.

Майор запер машину, и, как все, не быстрым шагом направился к входу в городской сад.

– Ермола-а-ай! – услышал он за спиной знакомый переливчатый голос. Бебут обернулся. С противоположной стороны улицы к нему спешила Полина Теплинская. Зеленый шелк длинного вечернего платья лип к ее ногам, как наэлектризованный.

– Привет. Только про тебя подумала, ты тут как тут. – пропела Полина. – На Праздник сыра собрался?

– Да, нет, мимо ехал… Оркестр услышал и решил зайти, на Давида Иосифовича взглянуть. По прежнему не стареет?

– Нет. Совсем не стареет. Только крепче становится. Прямо, как хороший сыр… Слушай, проводи меня немного… А то одной женщине как-то неудобно на празднике… Но идти надо, у меня там одно маленькое дело, должна от имени компании приз вручать… А то при нашем неопределенном положении, я б сюда и не пошла.

– Взяла б кого-нибудь. Хоть Ожерельева, например…

– Женю? Да он ни за что не пойдет… Ты же знаешь, какой он мизантроп. А уж пройти с женщиной под руку, его под пистолетом не заставишь! Он женщин после того, как со своей супружницей расстался, вообще избегает… Чем ему эта дурочка так насолила? Хотя от такого нытика я б и сама убежала!

– Давайте, Полина Алексеевна вашу руку! Так и быть, провожу! – сказал Бебут и они направились в сад.

По аллеям под звуки «Амурских волн» прогуливались городские обыватели. Все столики у дымной шашлычной и в двух пивных барах были заняты. Не пустовали места и главного увеселительного заведения городского сада – ресторана "Таежный". На его открытой веранде имелись отдельные кабинки-кабинеты с решетчатыми стенами. Они были расположены таким образом, что сидящие в них могли обозревать сцену концертной раковины.

Сейчас там играл духовой оркестр, руководимый своим нестареющим дирижером. А через некоторое время должно было начаться и главное событие праздника.

Этим событием должно было стать вручение призов счастливцам, нашедшим в упаковках купленного ими кормиловского сыра выигрышные билетики. Кому – выпала двухкилограммовая головка твердого, кому – колбаска копченого сыра, а главным призом была видеодвойка «Панасоник». Ее и должна была вручать от имени руководства акционерного общества главный сыровар Полина Теплинская.