Никогда тебя не забуду (СИ) - Кисленко Виктори

Он ставит меня на ноги и подталкивает в душевую кабинку. Конечности не слушаются. Мне требуется очень много сил, чтобы переступить через высокий борт.

Янгулов ступает следом за мной, приобнимая меня за поясницу. Я стою в предвкушении, ожидая действия мужчины. Тело потряхивает мелкой дрожью. Сердце беснуется в груди, как сумасшедшее. Чувствую себя как кошка при течке. Стыдно и дурно, но ничего поделать с собой не могу. Мое сознание меня не слушается. Именно сейчас оно где-то гуляет…

Ринат мягко отодвигает мое тело в сторону и берет тюбик с гелем для душа. Удивленно подняла глаза на мужчину, не понимая, что он собирается сейчас делать. Неужели мыть меня?

Нет, я читала в женских романах, как мужчина моет девушку. Но это роман, а сейчас реальность.

Для меня и так стало испытанием вот так стоять полностью обнаженной перед мужчиной, а если он сейчас будет мыть мое тело… Обморок или сердечный приступ обеспечен.

— Не тушуйся, — произносит серьезно, взбив больше пены на губке. — Все, самое страшное закончилось, — хмыкнул он, слегка улыбнувшись. Его достаточно непринужденный и немного расслабленный тон должен меня успокоить сейчас. Но нет же, я жмусь к стенке, боясь чего-то.

— Можно я сама? — Буквально вырываю из его рук бедную губку и прислоняю к груди. Взгляд бегает по замкнутому пространству душевой кабины. Пульс стучит настолько быстро, что отдает болью в висках.

— Ты чего такая зашуганная? — Хмурит свое идеальное лицо и одним рывком прижимает меня к себе. — Расслабься. Дай мне о тебе сейчас позаботиться? — уже тише спрашивает, поцеловав в висок.

Глава 15

Ринат

«Темнота. Запах сырости и ползущая по стенам плесень. На окне решетка, из-за нее пробивается светлое небольшое свечение, освещающее нары. На потолке вентиляторы, гоняющие адский спертый воздух — больше поднимая пыль, чем что-то охлаждая. Серые обшарпанные стены, навевающие мрак. Одна уборная на десять камер в тюремном корпусе. Количество очков в уборной, половина от количества мест в самой большой камере.

В этой комнате еще установлены умывальники. Количество сосков (кранов) умывальника столько же, сколько и очков. Полы цементные, словно ты находишься где-то на улице. Но нет! Это не свобода. У тебя нет шанса походить босой ногой по этому полу, как на свободе.

У тебя теперь ничего нет.

Совсем ничего…

Эта клетка, из которой не выбраться. Не тогда, когда на твои плечи повесили десять убийств, из которых только три принадлежало тебе.

Ты не можешь нормально существовать. Твоя психика за годы меняется. Ломается.

Ты будто контуженый, который, казалось, никогда не сможет прийти в себя.

Он был вынужден пребывать в групповой изоляции, которая сопровождалась постоянной публичностью и невозможностью уединиться. А ему так было необходимо это чертово уединение.

Через некоторое время (год, два или три) после попадания в глубины ада у него развилось состояние, которое Р. Амундсен назвал “экспедиционным бешенством”.

Это психологическое состояние, когда самый, казалось, покладистый человек сердится, злится, приходит в бешеную ярость, по­тому что его поле зрения сужается настолько, что он видит своих сокамерников как врагов.

В коллективе осужденных появилась напряженность во взаимоотношениях, росло количество конфликтов, в поведении усиливалась открытая враждебность, и как следствие всего этого, появляются изолированные и отвергаемые члены группы.

Его посадили одного, в самую вонючую клетку. Первые месяцы он наслаждался одиночеством, пока его сознание приходило в нормальную ясность, но то, что началось потом…

Его каждый день избивали дубаки (надзиратели). Просто так, ни за что…

Он уже сладко задремал, как вдруг кто-то откинул затхлый плед, и холодный сквозняк весьма жестко вернул его к суровой реальности.

— Янгул, паскуда, бегом поднялся! — рявкнул надзиратель. Его глаза сверкнули неподдельным злым весельем, а далее Янгулов получил ожидаемый удар дубинкой по правой почке. Кожу охватило пламенем. Она болела и горела. Изрядно пострадавшая и не способная восстановиться. Почка за много лет периодически о себе дает знать, и не только она, но и многие части израненного тела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На тело мужчины посыпалась череда ударов. Какие-то были скользящими и неаккуратными, а некоторые наносились точно в цель и сильно прижигали кожу. Ринат хотел корчиться от боли, но нет… Этого не будет...

— Пошел… — Сплюнув порцию слюны с примесью крови на пол, процедил сквозь зубы Ринат. — На хуй! — Заключил, злорадно улыбнувшись».

Мужчина ворочается во сне, дышит намного резче. Мощные руки судорожно дергаются, он открывает глаза и поднимается на кровати.

— Это сон… — прошептал едва слышно.

Смотреть на свои прошлые страдания Ринат никогда не любил. Сны о прошлом не проходили на протяжении пяти лет после того, как он вышел на свободу. Позже все прекратилось, но сейчас... Злополучный круг повторяется.

В комнате стало невозможно душно. Бледное лицо Рината, которое выглядело словно неживое, было направлено в стену прямо перед собой. На лбу выступила испарина, а сердце через раз пропускало удары.

Янгулов потер ладонями лицо, резко выдохнув. Ему снова снится его прошлое. Он словно заново ощутил всю ту гниль, что тогда творилась.

Удушающее замкнутое пространство, из которого нет выхода. Ему пришлось долгое время привыкать к обычной спокойной среде, где нет всего того кошмара. Нет окна с решеткой и постоянной вони.

Этот запах тюрьмы, неосязаемый, непонятный, нереальный. Запах безнадеги. Он въелся в организм. Впился клещами и полностью заполнил обоняние собой.

Со временем ты внюхиваешься, обрастаешь личными мелкими вещами с личным запахом и приходишь в согласие с собственным носом.

Ринат старался все забыть. Вырвать эту часть своей жизни из памяти и похоронить так глубоко, чтобы она никогда не возвращалась. Но не получилось. Мужчина снова испытывает эти гребаные душевные терзания.

Мысли метались в голове разъяренными стрелами. Ринат даже не сразу осознал, что маленькая женская ладонь легла на плечо, поглаживая каждый его участок. Так заботливо и нежно.

— Я рядом, — шепчет чуть слышно Анфиса.

Мужчина поворачивается к ней и удивляется. Девушка крепко спит, бормоча что-то невнятное.

Ринат расслабился и снова откинулся на кровать, аккуратно поддев ее руку и убрав в сторону, чтобы не придавить своим немалым весом. Анфиса проворно закинула на него свою ножку и обвила своей рукой мужскую талию.

Он испытывал какие-то странные эмоции. Находиться рядом с ней было приятно, и Ринат действительно хочет более близких отношений с этой девушкой. Мужчина впервые понял, насколько ему важна чья-то жизнь.

Она взбалмошная, упрямая и очень непослушная девчонка, но внутри Анфиса — хрупкий цветок, который нужно оберегать и лелеять.

Янгулов проводит носом по ее щеке, втягивая такой манящий аромат девушки. Она пахнет божественно. От ее запаха голова идет кругом, а внизу нарастает напряжение.

Маленькая и, оказывается, невинная девочка, которая крадет его покой. Проникает под кожу, впитываясь в каждую молекулу. Она — его наваждение и испытание.

Он кочевал всегда один, не подпуская никого слишком близко.

Нельзя. Запрещено. Найдутся люди, которые захотят ее отобрать. Уже нашлись…

Нет всемогущих личностей. Невозможно уберечь себя от всего. Нет таких ворот, которые бы никто не открыл.

Она не должна в него влюбиться. Не стоит ей открывать свое сердечко, впуская его темную и запачканную кровью душу. Для нее будет лучше думать, что он тиран-деспот-диктатор-мучитель. Да кто угодно, только не самый хороший и любимый.

Он провел ладонью по стройной девичьей ноге, глубоко вдохнув. Она очень хороша собой. Стройное, подтянутое тело, не сухое. Есть за что подержать и что приласкать. Отзывчивая и ласковая Анфиса станет отличной любовницей в постели. А сегодня пусть отдыхает и набирается сил.