Путь Чхоты - Сатсварупа Даса Госвами

Чхота говорил и чувствовал себя на верху блаженства. Он хорошо понимал, что подобные рассказы могут очень легко превратиться в самовосхваление, и не хотел, чтобы это произошло. Он знал, что его слушатели жаждут услышать достоверный рассказ о Нимае и возникновении Движения Харе Кришна среди мышей. Они хотели услышать о том упоении, которое ожидает всех искренних преданных. Поэтому он удерживался от самовосхваления. И если уж заговаривал о себе, то выставлял себя, как правило, неумелым учеником.

Через час Чхота остановился, и Шива-джвара предложил ему ответить на вопросы. Множество рук взметнулось вверх.

- Объясните, пожалуйста, почему вы могли разговаривать только с Нимаем Прабху и были неспособны говорить с другими людьми?

Вопрос задал преданный, у которого был очень проницательный взгляд.

Проведя в Бруклине один день, Чхота отметил, что здешние мыши-преданные сложнее и глубже, чем мыши-преданные в Гайане. В Гайане ему никогда не задавали подобных вопросов.

- По правде говоря, я не знаю, - ответил Чхота. - Если же я попытаюсь дать свое толкование, это будет всего лишь моим домыслом. То, что я вообще мог общаться с человеком, было милостью Кришны, и то, что я мог общаться только с одним человеком, тоже было милостью Кришны. Такой ответ тебя удовлетворит?

Преданный, задавший вопрос, пожал плечами:

- Я думал, Вы дадите более глубокое объяснение.

Чхота сказал, что не может этого сделать.

- Связано ли то, что Вы могли разговаривать с Нимаем, с Вашей прошлой кармой? - спросил другой преданный с таким же пронзительным взглядом.

- Да, согласно писаниям, это связано с кармой, - ответил Чхота. - Но я не знаю, относится ли это к данному случаю.

Чхота надеялся, что не все вопросы будут такими, как эти. Он оглядел собравшихся, ища кого-нибудь с менее требовательным выражением глаз, и выбрал пожилую женщину, которая дала ему вязаную шапку во время санкиртаны. Она попросила:

- Расскажите нам, пожалуйста, что-нибудь о Движении в Гайане.

Чхота с большим воодушевлением начал рассказывать об этом. Нимай тайком привез их в эту страну, спрятав их в коробке для завтрака. Они вместе с людьми принимали участие в падаятре. Поскольку Чхота занимал в Движении в Гайане ведущее положение, он невольно заговорил таким тоном, в котором проскальзывали хвастливые нотки. Но вдруг в голове у него словно зазвучал голос Ямалы: «Давай-давай, Чхота, и расскажи им еще о том, что ты все бросил!» Он запнулся, будто Ямала и вправду находился в комнате. Он продолжил свой рассказ уже более сдержанным тоном. Они вовлекли в Движение сотни новых участников, построили множество храмов, некоторые из мышей научились читать, и они познакомили с сознанием Кришны нескольких ворон.

Ни Чхота, ни преданные не хотели расходиться, но Шива-джвара закончил встречу, сказав, что они могут собраться еще раз в какой-нибудь другой день.

Шива-джвара также сообщил преданным, что Чхота приехал в Нью-Йорк, надеясь узнать, где сейчас находится Нимай Прабху.

- Я сказал Чхоте, что мы иногда подслушиваем разговоры людей через стены, - продолжал Шива-Джвара.- И я пообещал, что кто-то из нас сможет пожертвовать своим временем и послушать, что говорят люди, чтобы помочь ему. К сожалению, люди-преданные, хоть они и более знающи, чем остальные люди, имеют неверное мнение о Нимае Прабху. Они не осознают, что он наделен особыми способностями, что он может говорить с мышами и что он говорил с Чхотой и со мной. И хотя мы постоянно узнаем какие-то новости о других лидерах, мы никогда не слышали, чтобы люди упоминали о Нимае.

Это говорит не в их пользу. Но как бы то ни было, если у кого-нибудь из вас есть свободное время, пожалуйста, пожертвуйте им, чтобы мы могли помочь нашему уважаемому гостю осуществить то, для чего он приехал в Бруклин.

Глава двенадцатая

Подслушивать человеческие разговоры мышам было совсем не трудно. В кабинете президента человеческого храма имелись потаенные мышиные норки, и мыши могли сидеть там и, подглядывая, видеть любого, кто говорил с президентом храма. Арджавам дас, президент храма, принимал в своем кабинете мужчин и женщин почти весь день напролет. А когда он говорил по телефону, голос его собеседника раздавался из селектора, стоявшего на столе.

Шива-джвара заверил Чхоту, что мыши-преданные помогут ему узнать что- либо о Нимае, но на деле оказалось, что мыши слишком заняты, чтобы тратить время на подслушивание. И тогда Чхота стал делать это сам, по нескольку часов в день сидя в норке.

Он слышал множество имен и названий городов, но никто не упоминал о Нимае. Однажды один преданный, звонивший из Индии, назвал имя Гаурачандры Свами. Чхота знал, что это был Гурудев Нимая. Преданный сказал, что звонит по просьбе Гаурачандры Свами, который хочет, чтобы его секретарь приехал к нему в Бомбей. Но преданный не успел договорить, так как на линии начались помехи, и он сказал, что перезвонит позже. Но он так и не позвонил, по крайней мере, в то время, когда Чхота подслушивал, что он делал очень часто.

Чем больше Чхота наблюдал за Арджавамом, тем больше он ему нравился. Арджавам выслушивал все жалобы и пытался как-то помочь, хотя чаще всего он мало что мог сделать.

Арджавам не переедал и очень мало спал, и, как заметил Чхота, каждую свободную минуту он открывал «Шримад-Бхагаватам» и начинал читать - даже если это были всего лишь две минуты, - пока его опять не прерывали.

Он с большим чувством повторял мантру, и Чхота даже видел несколько раз, как он, думая, что его никто не слышит, начинал громко молиться. Один раз он воскликнул: «О Кришна! О Прабхупада! Что же мне делать? Я совершенно не пригоден к этому служению. Все, кажется, недовольны мной. Но все равно, пожалуйста, дайте мне возможность служить вам!»

Чаще всех к Арджаваму приходили казначей, преданный, отвечающий за проведение санкиртаны, и управляющий храмом. Казначей говорил, что у них нет денег и что Арджавам должен достать их. Преданный, отвечающий за санкиртану, говорил, что Арджавам должен отпускать на санкиртану больше преданных. Управляющий храмом говорил, что никто не хочет действовать сообща. Как-то пришел один преданный и сказал Арджаваму, что тот не подходит для должности президента.

- Ты слишком мягок, - заявил критик, - и, если можно так выразиться, ты слишком наивен, чтобы быть президентом храма. Моя жена сказала мне, что ты очень уж прислушиваешься к мнению своей жены. В наши дни президент храма должен быть подобен верховномк правителью. Моя жена говорит, что ты должен позволить кому-то другому принять на себя руководство.

- Я не возражаю, - ответил Арджавам. - Но кому?

- Может быть, я мог бы стать президентом, - произнес критик.

Арджавам пообещал, что вынесет этот вопрос на обсуждение на следующем собрании совета храма.

Каждый день в полдень приходила жена Арджавама и приносила ему тарелку с холодным прасадом. Она говорила, что хочет уехать из города в другое место, а один раз рассказала о женщине, которая все время старается как-то уязвить ее. Очень часто приходили несколько незамужних девушек, которым было уже больше тридцати и даже сорока лет и которые очень хотели выйти замуж; они спрашивали Арджавама, нет ли у него уже каких-либо кандидатур. Арджавам, казалось, искренне сочувствовал им, но он не мог дать им мужей, хотя Чхота слышал, как он обзванивал преданных и спрашивал, не согласятся ли они взять в жены кого-то из этих женщин.

Иногда Арджавам беседовал с преданными, которые хотели покинуть Движение. Он выслушивал то, что они говорили и убеждал их не оставлять попыток обрести сознание Кришны. Он разговаривал также с теми, кто хотел поселиться в храме, он подбадривал их и объяснял правила проживания в храме. Порой по просьбе совета храма он вызывал к себе какого-нибудь преданного или преданную и делал им выговор. Он начинал этот разговор с извинений и просил преданного не обижаться. Многие преданные приходили к нему с какими-либо требованиями. Однажды, например, вошел повар и заявил:

- Я хочу сменить вид служения - я хочу выходить на улицу и проповедовать.

Арджавам сказал ему, что это хорошая идея, но ему придется подождать, пока ему не найдут замену. Он часто убеждал людей быть терпеливыми и сдерживал тех, кто делал очень резкие заявления, вроде того, какое прозвучало из уст повара, который как-то сказал:

- Я больше не считаю, что кормление людей приносит какое-то духовное благо.

Однажды Арджавама посетили родители одного еще очень юного преданного. Они сказали, что им нравится храм, но они хотели бы, чтобы их сын стал врачом. Когда же Арджавам заверил их, что у него нет никаких возражений, они попросили его:

- Он прислушивается к Вашему мнению - пожалуйста, вразумите его. Он просто взбунтовался против нас, не так ли?