Инвестиции в семью (СИ) - Аля Морейно

разбегаются по кабинету. Студенты толпятся в дверях и с интересом следят за представлением.

Главный что-то выкрикивает. Но я то ли слишком удивлена, то ли напугана — не улавливаю смысла его речовки.

Один из гостей хватает мою сумку и достаёт оттуда книгу. Неужели весь этот театр абсурда — из-за небольшого подарка? У некоторых наших преподавателей установлены тарифы за экзамены и зачёты, и студенты из поколения в поколение передают эту информацию друг другу. И берут там явно не книгами, а самыми обычными деньгами — в национальной или иностранной валюте.

Офицер листает страницы, как будто ищет какой-то секретный шифр. Хотят обвинить меня не только во взяточничестве, но и шпионаже? Примерно в середине книги обнаруживает несколько крупных купюр. Находка вызывает оживление среди студентов и гостей в форме.

У меня — шок. Не могу ни пошевелиться, ни слова сказать. Ощущение реальности исчезло сразу, как только гости вломились в кабинет. А сейчас меня затягивает в какую-то межпространственную воронку, и сопротивляться этому не получается.

Меня берут под руку и куда-то ведут. Рядом возникает Васильев. Проблескивает надежда, что мы пойдём в его кабинет, меня поругают, и это недоразумение разрешится. У нас на кафедре несколько лет назад уже был похожий инцидент — и он закончился именно в кабинете заведующего.

Но нет — мы направляемся в другую сторону. Владимир Андреевич перебрасывается с полицейскими какими-то фразами, пожимает плечами и разводит руками: мол, сделать ничего не могу.

Меня выводят на улицу и сажают в машину. Стараюсь не думать о том, как это выглядит со стороны. С трудом переставляю ноги, всё ещё слабо веря в реальность происходящего.

В полицейском участке я оказываюсь в кабинете у тучного офицера в возрасте. Ему очень жарко. Наверняка повышено давление. Он красный и потный, постоянно прикладывается к бутылке с водой. Пьёт из горла, громко сглатывая и обливаясь. Он долго оформляет документы, задаёт странные вопросы и вносит мои ответы в компьютер.

Посматриваю на часы: как надолго всё это затянется? Что там с экзаменом — непонятно. Надеюсь, Васильев организовал мне замену или поставил всем “тройки” не глядя. Не хотелось бы завтра снова встречаться с этими студентами. Стыдно смотреть им в глаза после сегодняшнего представления.

Да и уверенности в том, что меня не уволят, нет никакой. Контракт на новый учебный год со мной теперь вряд ли подпишут. В сентябре срок аспирантуры закончится — и мне помашут ручкой. И вовсе не факт, что дадут защититься. Если уж даже шеф не смог решить вопрос…

И дёрнул же меня чёрт взять эту книгу… Как чувствовала, что не стоило связываться. Девица какая-то скользкая. Явно не из бедных, наглая в придачу. Сейчас вспоминаю, как она пару раз некрасиво огрызалась, когда я делала ей замечания на семинарах. Неужели обиделась и решила отомстить?

Маски-шоу устроили не на пустом месте. Они знали, что студентка мне подарила эту книгу, что внутри лежат деньги. Стопроцентная подстава… Только что это меняет в моём положении?

Терпеливо жду, когда полицейский закончит писать. Но он постоянно отвлекается. Несколько раз его вызывают, и он куда-то надолго уходит. По возвращении снова задаёт те же вопросы, будто напрочь забыл, о чём спрашивал до этого.

Он кажется неряшливым, неорганизованным и рассеянным. На столе у него хаотично разбросаны бумаги, на одноразовой тарелке — остатки какой-то еды. Неуклюжими движениями он смахивает со стола то одно, то другое. Каждый раз чертыхается и лезет поднимать.

Офицер долго возится, и кажется, что он печатает что-то своё, не имеющее ко мне отношения, лишь имитирует общение со мной. Но в итоге он ставит точку, распечатывает несколько страниц, предлагает прочитать протокол и поставить подпись.

Написано с моих слов правильно, но от прочитанного складывается впечатление, что меня поймали за руку при получении взятки. Хорошо хоть не в крупном размере.

Полицейский забирает бумаги, прячет их в папку.

— По этой статье предусмотрен немалый штраф либо тюремный срок до полугода и запрет занимать должность некоторое время, — говорит он будто с сочувствием. — Я бы советовал вам нанять адвоката, чтобы минимизировать, так сказать, неприятные последствия. Могу дать контакты. Но, сами понимаете, адвокат — это недёшево.

В голове вроде бы прояснилось, я нормально воспринимаю обращённую ко мне речь, понимаю всё, что говорит офицер. Но чувство реальности не вернулось. Я по-прежнему будто смотрю на происходящее со стороны. Словно не я сижу на неудобном стуле перед перепачканным кетчупом полицейским, который рассказывает страшные вещи, а кто-то другой.

Время давно перевалило за полдень, мне скоро надо ехать в садик за Жориком, а он всё говорит и говорит. Ясное дело, пугает. Видимо, у них со всеми такая тактика — запугивание. Я же упорно стою на своём и настаиваю, что ни о каких деньгах не знала, что деньги — не мои, их подбросили. И пусть доказывают, что я что-то у кого-то брала.

Он посмеивается. Я знаю, что невиновна. На купюрах нет моих отпечатков пальцев. И что бы они ни говорили, будет трудно аргументировать, что я их брала…

Впрочем, это если они захотят докопаться до истины и разобраться. А будут ли? Чудовищная ситуация. Случайная ли? Ощущение, что всё это — лишь постановка, не оставляет меня с самого начала.

Но если так, то у неё должен быть заказчик. А у него — конечная цель. Ради хохмы такое не делается — слишком много задействовано людей, ещё и в погонах. Либо месть, либо шантаж.

Сколько ни думаю, не верю, что девица мне за что-то захотела отомстить. Да я “тройку” ей поставила бы и без подарка! Вряд ли она претендует на большее. Но больно подозрительно совпало сегодняшнее событие с появлением Розовского и моим отказом в его нелепой просьбе. Неужели он?

Оказавшись наконец дома, звоню заведующему.

— Владимир Андреевич, добрый вечер, — стараюсь говорить ровно, хотя ужасно волнуюсь.

— А добрый ли? — слышу в ответ. — Надеюсь, тебя отпустили?

— Да. Заполнили кучу бумаг и отпустили. И что теперь?

— Дело завели?

— Наверное. Не знаю.

Полицейский много говорил. Тогда всё было понятно, а теперь смешалось в кучу.

— Ладно, отдыхай. Завтра утром жду тебя на кафедре. Обсудим, как быть дальше, — он быстро прощается и кладёт трубку.

Что ж, назначил встречу — уже хорошо. Я боялась, что дело обстоит намного хуже. Могли уволить без разговоров и объяснений, отчислить, выдать волчий билет…

Ночью сплю неспокойно. Мне раз за разом снится то, что случилось в университете. И в каждый сон подсознание подкидывает разных участников.

На рассвете