Королева в услужении - Нора Лофтс

Однако он заблуждался: решение уже было принято.

Глава 10

Брак с Генри перевернул всю жизнь Альеноры. Будто последние пятнадцать лет она пребывала в тихой заводи и затем внезапно ее вытолкнули в бурный поток огромной реки с оживленным движением. Генри постоянно находился в пути; он объезжал территории Нормандии, Анжу, а теперь еще Аквитании и Пуату, отдавая распоряжения, наводя порядок и вникая в мельчайшие детали. Он никогда не забывал, что призыв из Англии может поступить в любой день — уже завтра, — и потому спешил устроить государственные дела так, чтобы и в его отсутствие все здесь шло гладко, без сучка и задоринки. В эти дни Генри с удовольствием брал Альенору с собой при условии, что она могла сесть на лошадь немедленно и соглашалась путешествовать налегке, без большого багажа и сопровождения. За год, который прошел между бракосочетанием и рождением первого из отпрысков Плантагенетов, она проделала в седле многие сотни миль, видела, как Генри справляется с десятками запутанных проблем, усвоила кое-что из его методов и идей и стала искренне уважать его за энергию и серьезное отношение к своим обязанностям.

Первый ребенок был мальчик. Они назвали его Вильгельмом в честь прадедушки, великого герцога Нормандии, завоевавшего Англию, а также в честь отца Альеноры. Смотря вниз на красное сморщенное личико первенца, Генри сказал:

— Он будет Вильгельмом III, королем Англии.

И Альеноре вспомнился вещун, предсказавший, что ее сын станет королем и прославится на весь мир. Пророчество, а также слова Генри относительно будущего титула ребенка, казалось, сбывались. Когда младенец еще лежал в колыбели, умер английский король Стефан, и в декабрьскую снежную бурю небольшая семья Плантагенетов пересекла Ла-Манш, чтобы вступить в свои наследственные права.

Стефан действительно, как часто жаловался Генри, полностью все разорил; при нем, помимо прочего, пришел в упадок великолепный старинный Вестминстерский дворец, а потому Генри с семьей поселился в несколько меньшем по размерам дворце Бермондси, который имел то преимущество, что располагался близ замка Тауэр на самом берегу реки Темзы — главной водной артерии города. Из окон дворца можно было видеть суда со всех концов света и даже из Палестины.

Однако Альенора не имела времени смотреть из окна и наблюдать деловитую суету других людей. Сперва церемония коронации, затем множество визитов английских баронов и епископов, приезжавших засвидетельствовать свое почтение новому королю. Потом оказалось, что нормандская разновидность французского языка — на котором говорили при английском дворе — за восемьдесят восемь лет изоляции на острове претерпела существенные изменения и сильно отличалась от того французского, к которому Альенора привыкла в Париже. И если она хотела быть настоящим помощником Генри — а этого она всей душой желала — ей нужно было освоить новый придворный диалект и, возможно, выучить вдобавок английский язык; отступив под напором новых нормандских обычаев и нормандского говора на второй план, английский язык — стойкий, живой, неистребимый — последнее время вновь начал пробивать себе дорогу наверх.

Альенора регулярно посещала и детскую, полная решимости участвовать в воспитании ребенка и не допустить, чтобы ее отстранили от столь важного дела, как это случилось с ее дочерьми, которых с момента их рождения растили в соответствии с правилами, специально установленными для «детей Франции».

Кроме того, следовало позаботиться и о королевском дворе. Слухи о строгих традициях аквитанского двора, о покровительстве литературе и искусству достигли даже этого отдаленного острова, и всякий ожидал от нее руководства и примера в подобных вопросах… О, как она была занята, с какой радостью хлопотала и трудилась с раннего утра и до позднего вечера. Второй мальчик, настоящий английский принц, рожденный на английской земле и названный в честь отца Генри, появился на свет в первый же год пребывания Альеноры в Англии. На следующий год родилась дочь Матильда, получившая имя по матери короля. Было и горе: смерть маленького Вильгельма, которому не суждено стать Вильгельмом III и знаменитым правителем… Но, возможно, младший Генри в роли Генриха III оправдает пророчество.

Помимо всех этих забот, у нее было немало обязанностей, возложенных на нее самим Генри, который, как видно, не имел глупой привычки относить что-то к женской или не женской сфере деятельности. Когда-то Альенору, в бытность королевой Франции, обвинили во вмешательстве и полностью изолировали от государственных дел, теперь же в Англии ей не только позволяли, но прямо-таки побуждали действовать в отсутствие Генри в качестве его заместителя. А уезжал он из Лондона очень часто.

Они прожили в Англии несколько месяцев, когда как-то вечером, заканчивая долгий рабочий день, Альенора просматривала последние три документа, переданные ей писарем. Она подписала два из них, а третий положила на уже весьма внушительную стопку бумаг.

— Этот документ должен подождать короля, — сказала она. — Не в моей власти решать подобный вопрос.

Альенора поднялась и с удовольствием потянулась, давая отдохнуть спине и рукам.

Косясь на пачку неподписанных бумаг, писарь довольно робко заметил:

— По последним сообщениям, его милость находилась в Йорке, но никто не знает, в каком направлении он двинется дальше.

Это, с улыбкой подумала Альенора, в точности отражает положение Генри после коронации. Новый король Англии принялся деятельно избавляться от «мерзости и неразберихи», доставшихся в наследство от Стефана. С этой целью ему необходимо было посетить каждый уголок своих владений, проезжая ежедневно огромные расстояния и затем работая до глубокой ночи над исправлением беспорядков, которые обязательно обнаруживались в конце каждого переезда. Стефан, всегда чувствовавший себя неуверенно на троне, без зазрения совести раболепствовал перед влиятельными английскими баронами, которые в результате стали считать себя выше всех законов и жестоко угнетали подвластных и менее сильных людей. Сотни этих баронов построили без всякого разрешения и в нарушение существующих законов новые замки — настоящие разбойничьи гнезда. А своим первым декретом Генри приказал разрушить все эти недозволенные замки. Проверка выполнения приказа потребовала бы от обыкновенного человека всей его жизни. Однако Генри, кидаясь из конца в конец своего королевства с рвением хорошей домашней хозяйки, прибирающей грязную, запущенную кухню, находил еще время и для множества других вопросов. Стоило только какому-нибудь дровосеку, мельнику, сапожнику, любому человеку самого низкого происхождения, держась рядом с его скачущей лошадью, крикнуть: «Справедливости прошу, справедливости, мой король!» — как Генри останавливал коня и выслушивал просителя, зная по опыту, что за мелким злоупотреблением может скрываться серьезное нарушение закона. То, что Генри называл «обычным правом» — разумное сочетание старых английских племенных законов и привнесенного нормандами римского судебного кодекса, — он считал идеальным для Англии и намеревался распространить его повсюду, вплоть до самой отдаленной деревушки, и подчинить ему все население королевства — от могущественных баронов до последнего браконьера.

Размышляя об этих вещах и строя предположения о возможном местонахождении Генри в данный момент, Альенора покинула служебную часть дворца и пошла по направлению к детской.

Пройдя половину коридора, чьи незастекленные окна выходили во двор, — через них проникал холодный вечерний воздух, заставивший ее зябко передернуть плечами, — она увидела недалеко от слуги, зажигавшего свечи в настенных канделябрах, фигуру мужчины, который двигался, сильно шатаясь, а потом протянул руку к стене, будто ища опоры.

«Какой-то пьяный», — подумала Альенора. К тому времени она уже знала, что в Англии пьют чаще не вино, а напиток, который получают из зерна; его называют элем, и он здорово ударяет в голову. По этой причине, а также потому, что ей хотелось увеличить ввоз вина из Аквитании и тем самым принести пользу своему народу, Альенора не одобряла употребление эля. Быстрым шагом она направилась к. покачивающемуся человеку, на языке уже вертелись резкие слова. Но когда свечи разгорелись и она подошла поближе, то, к своему великому удивлению, увидела, что перед ней король Англии.

— Все в порядке, — воскликнул он, узнав ее в тот же самый момент. — Меня подвели мои ноги.

Альенора посмотрела вниз и увидела, что он был без сапог, а его щиколотки, в носках из грубой шерсти, увеличились против обычного вдвое.

— Ралф и Фоукс хотели нести меня, но я побоялся напугать тебя, моя дорогая. Поэтому я отвлек их внимание и ускользнул. Ничего страшного; шесть часов в постели вновь вернут моим ногам прежний вид. Можно мне опереться на твое плечо?..