Идеальные преступники - Анатолий Бернацкий

В 1986 году состоялся первый суд над Джеем Хойтом по обвинению в завышении численности стада. И все узнали, наконец, что из проданных партнерам 17 611 коров на совокупных пастбищах паслось только 6409. Впоследствии оказалось, что и эти цифры не соответствуют действительности. Согласно заключительному вердикту 2001 года, за весь период своей деятельности Джей Хойт продал 38 тысяч коров, тогда как ни в один момент времени численность совокупного стада не превышала 5 тысяч.

Летом 2001 года Джей Хойт был окончательно признан виновным по 54 пунктам обвинения в незаконном почтовом маркетинге, ложном банкротстве и отмывании денег. Интересно, что в этом приговоре нет ни единого слова о каком бы то ни было нарушении налогового законодательства! В то же время суд констатировал, что с помощью подлогов и незаконных ухищрений Джей Хойт выудил у четырех с половиной тысяч инвесторов из 41 одного штата более 100 миллионов долларов.

Коврососущая контора

Осенью 1982 года в возрасте 16 лет еврейский мальчик Барри Минков из Сан-Фернандо (пригород Лос-Анджелеса) подался в «коврососы». Офис компании находился в семейном гараже, благо тот был пуст. Компания называлась вызывающе — ZZZZ Best, то есть «Самая лучшая». Выбирая название, Минков словно чувствовал, что ровно через пять лет он превратится в национального героя.

Юный предприниматель, несмотря на свои годы, к своему заурядному бизнесу подошел творчески и дополнил выписку фиктивных чеков за проделанную работу двумя смелыми нововведениями: махинациями с кредитными картами клиентов, а имитацией ограблений для последующего предъявления иска страховой компании.

Правда, развернуться ему не дали и практически сразу повязали. Но, на удивление, так же быстро и отпустили.

Барри понял, что на мелочах можно крупно прогореть, и ничего не выиграть. Необходимо было действовать масштабно. Но для этого требовались солидные банковские кредиты.

Но, вопреки всем ухищрениям молодого предпринимателя, банки давать подъемный кредит под его неэффективный и малодоходный коврососный бизнес не собирались. Тогда он переключился на знакомых. Для этого Минков вступил в самый модный фитнес-клуб Лос-Анджелеса, где стал проводить большую часть своего трудового дня. Там ему удалось сблизиться со множеством влиятельных и богатых бизнесменов, которые и обеспечили финансовый фундамент всей аферы вокруг ZZZZ Best.

Немало помог раскрутить «коврососную» аферу некий Том Паджетта, работавший в страховом агентстве.

В продолжительных беседах с ним у Барри Минкова родилась идея превращения ZZZZ Best из чистящей мастерской в преуспевающую компанию, которая бы занималась восстановительными работами по подрядам страховых компаний.

Барри Минков обязался платить Тому Паджетту 100 долларов всякий раз, как тот поднимет телефонную трубку у себя на работе и подтвердит, что ZZZZ Best в самом деле получает подряды на мелкие отделочные работы и уборку помещений, пострадавших в результате пожаров, затоплений и прочих страховых случаев.

Дело в том, что Барри решил симулировать финансовые потоки и необходимую прибыль в любом нужном объеме, для того чтобы добиться получения нужного кредита. Как? В два этапа: сначала сделать проводки несуществующих операций по бухгалтерии и зафиксировать необходимую виртуальную прибыль. Банк, естественно, прежде чем выдать кредит, должен проверить эти проводки. Но делает он это обычно по телефонному звонку в страховую компанию, уточняя соответствие бухгалтерской отчетности реалиям жизни. Вот тут-то и подключался к делу Том Паджетт, который на все вопросы представителя кредитного отдела давал положительные ответы. Просто и гениально.

Получив несколько кредитов от банков, Минков использовал эти деньги, само собой разумеется, не на развитие ненавистного коврочистного бизнеса, а на создание имиджа. Одежда от известных кутюрье, шикарная машина, швейцарские часы фирмы «Ролекс» позволили развеять последние сомнения богатых инвесторов в благонадежности Минкова.

Но хотелось большего: размаха. Но его можно было найти только на бескрайних просторах фондового рынка. И юноша Минков стал готовить свою компанию к плаванию в этом бескрайнем океане денег и риска…

Бомба взорвалась в мае 1987 года, когда в газете «Лос-Анджелес Таймс» появилась статья с исповедью обиженной домохозяйки. Ее Минков еще на заре предпринимательства обманул по мелочи: снял деньги со счета за не предоставленные услуги. Девушка оказалась бдительной и вежливо попросила юношу аннулировать счет. Минков пошел на принцип и отказался. Затаив обиду, девушка стала расспрашивать соседей на предмет аналогичного мошенничества ZZZ Best. Обиженных набралось больше дюжины, так что в результате частного расследования на свет появилось пухлое досье, которое домохозяйка и передала журналистам.

Накануне подрывной публикации рыночная капитализация акций ZZZZ Best составляла 280 миллионов долларов. Стоимость доли Барри Минкова превышала 100 миллионов.

И это в 23 года.

А тут какой-то мерзопакостный борзописец и домохозяйка-антисемитка пытаются отнять у честного юноши сбережения и репутацию, заработанные в поте такого лица!

Конечно, Минков на этот выпад прессы не мог не рассердиться и… сделал роковой шаг.

Не посоветовавшись со своим аудиторским прикрытием из Ernst & Whinney, ZZZZ Best опубликовала 28 мая пресс-релиз, в котором рапортовала о рекордной прибыли. Это было уж слишком. Ernst & Whinney потерял терпение и случайно обнаружил в документации ZZZZ Best доказательства того, что все страховые подряды компании — чистая липа.

Минкова осудили по всем статьям обвинения и дали 25 лет тюрьмы. Вместе с ним за решетку попали Том Паджетт и парочка приближенных коврососов. А вот всем аудиторам удалось оправдаться. Ernst & Whinney даже выиграл суд у крупного калифорнийского банка, который на основании рекомендаций аудиторской фирмы выдал ZZZZ Best многомиллионный кредит.

Гробовщик

Чиновник Мелвин Шпильман служил обществу и отечеству на ниве погребальных услуг. При этом в его ведении находились исключительно одинокие души, то есть души тех, кто преставился без родственников и наследников. Занимался он этим богоугодным делом, находясь на должности рядового конторщика в отделе наследования и завещаний при офисе окружного судьи Тома Викерса.

За долгие годы государственной службы Мелвин обзавелся знакомых и приятелей во всех без исключения общественных структурах города: в суде, полиции, прокуратуре, судебной экспертизе, моргах, больницах, банках, супермаркетах…

Так бы и просидел он в офисе Викерса, если бы однажды его сослуживец не слег с гриппом. Он и попросил Мела подменить его на «черной» работе: нужно было похоронить одного бесхозного старика за государственный счет. Мел получил в офисе свидетельство о назначении временным администратором, проставил печать окружного судьи в канцелярии и отправился на кладбище.

Завершив процедуру погребения, Шпильман решил заскочить в дом покойного, чтобы опечатать окна и двери и подготовиться к инвентаризации имущества. Хотя сослуживец и не просил Мела заниматься этими делами, любопытство взяло верх. Шпильман открыл входную дверь и застыл: его изумленному взору предстали старинные серебряные подсвечники, фарфоровые вазы, резной секретер XVIII века.

После исторической подмены сослуживца, Шпильман больше не возвращался к перекладыванию бумажек. Он перешел в отдел временного администрирования, где проработал до 1987 года.

Именно в этом году окружной судья Том Викерс подал в отставку, а с приходом нового начальника состоялась структурная перестройка: должность Мела Шпильмана была ликвидирована, а его самого перевели в секретариат районного совета. При этом все дела по наследованию и завещаниям сохранились за окружным отделом. Мел опять очутился в бумажно-канцелярском болоте. Но здесь ему не сиделось.

Однажды, при очередном визите в управление судебно-медицинской экспертизы округа Бексар он, вроде невзначай, сказал своему приятелю, главному патологоанатому, что переход на работу в секретариат районного совета никак не отразился на его должностных полномочиях. Он по-прежнему отвечает за организацию похорон и ликвидацию активов всех умерших, у которых нет родственников или наследников. И такого устного уведомления оказалось достаточно, чтобы на протяжении четырнадцати лет (!) всякий раз, как на прозекторском столе оказывался бесхозный покойник, дежурный управления судебно-медицинской экспертизы поднимал трубку и набирал номер Шпильмана.

Поскольку дела покойников, которых забирал Шпильман у патологоанатома, никогда не попадали в окружное управление по наследованию и завещаниям, то никто их и не отслеживал. Не удивительно, что усопшие души обретали свое материальное перевоплощение в хромированных дисках, поршнях, свечах и цилиндрах гоночных автомобилей.