Зодиак - Нил Стивенсон

Мы воссоединили недоумков с их транспортным средством, и они потихоньку удалились. А потом, вероятно, заглянули в бардачок. Надо было видеть оскорбленную невинность на их лицах. Можно подумать, мы вломились в монастырь.

Они молчали, пока не отошли от нас на пару сотен ярдов, почти за пределы слышимости. А потом снова взорвались сочными «дерьмо», «суки» и «хрены». Я едва разбирал слова, да и вообще не слишком хотелось.

С тенью усмешки ко мне повернулся Вес.

– Слышал это?

– Что?

– Сатана за тобой придет.

– Они это кричали?

– Кажется, да.

– Вот черт. Придется предупредить Тришу, что нам позвонит Князь Тьмы.

– Услышав его голос, она скорее всего повесит трубку.

У нас не было инструментов, чтобы починить буровой аппарат. Ну и ладно, я все равно сомневался, что моя затея сработает. Аппарат предназначался для бурения сравнительно мягкой почвы, а не горы мусора, в котором встречается много железяк. У нас имелось орудие понадежнее: пара кувалд. Выбрав многообещающее место на северном конце островка, видное и из Южного Бостона, и из центра города, мы начали вбивать обрезки труб в нутро Спектэкл-айленда.

Нелепо медленная работа. Мы трудились часа четыре, передавая друг другу кувалды и посматривая, не возвращаются ли недоумки на катере.

В ступне у меня была рана длиной около двух дюймов, местами не очень, а местами очень даже глубокая. На «Иглобрюхе» я оттер ее водой с мылом, с научным тщанием проверил самые глубокие места, сдавливая, чтобы пошла кровь. Потом продезинфицировал чем-то невероятно болезненным и замотал стерильным бинтом. Ходить было больно, поэтому изучать окрестности пришлось с воды, на «Зодиаке».

То, что я хотел рассмотреть, находилось у северо-восточной оконечности острова. Это была огромная ржавая старая баржа, рухлядь, конечно, но, по всей видимости, еще на плаву. Груза на ней не было. Похоже, ее просто сюда прибило.

Было время отлива, и баржа на три четверти поднялась из воды. Она и впрямь сидела высоко – наверное, когда ее сюда прибило, прилив был очень высок, или она шла с большой скоростью, или и то и другое разом.

Или ее, возможно, намеренно туда забросили. Например, приплыл Джон Гэллахер и носом «Сверхкрепкого» так наподдал ей в корму, что она просто взлетела на мусорный остров. Заинтересовало меня то, что она здесь сравнительно недавно – еще три месяца назад (когда я в прошлый раз выбирался в эти места) ее тут не было, и она не могла не пропахать внушительную борозду в острове.

Геологи обожают землетрясения и прочие природные катаклизмы, поскольку из-за них возникают разломы, позволяющие заглянуть в тайны Земли. Я приблизительно так же относился к этой барже. Нечего даже надеяться стащить ее с острова и спрыгнуть в образовавшуюся выемку, но можно послоняться вокруг с банками для проб и посмотреть, что из-под нее сочится.

Но, вероятно, я зря трудился. Вот если бы я писал кандидатскую диссертацию по Спектэкл-айленду, то, наверное, был бы без ума от баржи. Но я и так знал, что собой представляет остров: огромную мусорную свалку. И пока в гавани есть проблемы посерьезнее, нет смысла зацикливаться на деталях.

Поэтому отчасти по воде, отчасти по суше я обогнул баржу из праздного любопытства (не часто сюда попадает такая махина). Помимо сотни футов железной ржавой стены, смотреть было не на что. У линии воды и на выдававшейся в гавань корме пестрела россыпь граффити. Такая поверхность просто создана для граффити, но Спектэкл-айленд недоступен для среднего идиота с баллончиком краски. Ага, здесь побывал Смегма – тип, который вот уже несколько лет слоняется по Бостону и повсюду пишет слово «СМЕГМА». Добрался сюда и «Суперплохиш Ларри» – наверное, приплыл, гребя одной рукой, из самого Роксбери. У кого-то из выпуска 87-го года и автора «БЕРН + САЛЛИ = ЛЮБОВЬ», очевидно, имелась лодка. Остальные три четверти надписей были сделаны красной краской и словно бы одной группой людей. Помимо цвета, они были слишком уж четкими. Большинство граффитистов просто калякают что-нибудь и, заявив о себе, сматываются, но компания с красной краской творила черную магию, выводя свои письмена с ритуальным тщанием. Лучше всего это было видно по вписанным в круг пентаграммам. Стоя среди ночи на качающейся лодке, трудно вывести краской из баллончика ровный пятифутовый круг, но сатанисты проделали это многократно и по всему периметру баржи. Внутри кругов красовались перевернутые пятиконечные звезды, что давало базовую пентаграмму. Над ней изгибались дугой слова «Пойзен Бойзен» – название группы тяжелого рока с пристрастием к монашкам и питбулям.

Но черточками над «й» они не ограничились. Такие же надписи красовались в центре пентаграммы. Если отойти подальше, то перевернутая звезда превращалась в харю. Нижний луч звезды становился заостренным подбородком, верхние лучи – парой рогов, боковые – козлиными ушами, а черточки над «й» – красными глазами-щелочками.

Еще название группы встречалось в сочетании с какими-то знаками, которых я не распознал. Наверное, старые магические символы из какой-нибудь книжки по оккультизму: кружки, линии и точки, объединенные в бессмысленные узоры. Если не знаешь химию, их можно принять за схемы молекул.

Сатанисты оставили на острове и другие следы своего присутствия. Например, разбитый унитаз, окруженный пятью кострищами. Что-то вроде издевательской часовни. Я разнес их «алтарь», забросав камнями размером с футбольный мяч, – не потому что я завзятый христианин, а потому что он действовал мне на нервы. Да и вообще нет никаких побудительных причин поддерживать порядок на свалке (в этом, по сути, беда со всей Бостонской гаванью). Разбросав ногой одно из кострищ, я заметил, что тут жгли старое дерево, выдержанное в каком-то консерванте. И поделом им. При горении такое дерево дает дым с поразительно высокой концентрацией диоксина. Будем надеяться, что фэны «Пойзен Бойзен» любят жарить хлеб на открытом огне.

Из углей поднялся завиток токсичного дыма. Этот костер был свежим, остался со вчерашней ночи.

Никаких катеров я поблизости не увидел, наверное, участники уже разъехались по домам. Черт, что, если это та самая банда, с которой мы повздорили? Я спустился на псевдопляжик рядом с баржей, чтобы посмотреть, не высаживался ли тут кто, и действительно, там оказалось несколько следов от ботинок. По всей видимости, у них здесь был причал, да и граффити едва не налезали друг на друга. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД» – гласила одна надпись, выведенная выше моего роста. Над ней имелась еще небольшая пентаграмма и слово «САТАНА» со стрелкой, указывающей вверх.

АНТИХРИСТ

ТАМ

Вдруг кое-что привлекло мое внимание – на самом верху, над указанием на местонахождение Сатаны. Два серебристых пятнышка, где ржавчина стерлась. Отметины находились на расстоянии чуть больше фута друг от друга. Поначалу я было решил, что это следы краски, но потом заметил, как они поблескивают на солнце.

Подойдя поближе, я встал прямо под ними. Участок тропки здесь был более ровным, более утоптанным. И в нем виднелась пара неглубоких выемок, на расстоянии чуть больше фута. Понятно: фэны «Пойзен Бойзен» пользуются приставной лестницей, чтобы забираться на баржу.

Сама баржа уже не напоминала мне проржавевшую рухлядь. Теперь она походила на форт с железными стенами – ни дать ни взять крепость из Толкиена. Один Бог знает, что творится внутри.

Но в общем и целом я себе представлял: старшеклассники приезжают сюда дуть пиво и совершать плотский грех. Может, тут подторговывают кокаином и дешевыми амфетаминами, но у крайней группировки этого сообщества есть большие запасы красной краски в баллончиках, а еще они побывали в отделе «Оккультизм» какого-нибудь кембриджского книжного.

У меня не было ни причин, ни желания разбираться в их намерениях, поэтому я похромал назад к «Зодиаку» и вернулся к остальным.

Фрэнк, силач из команды «Иглобрюха», наконец пробился в карман газа. Из трубы явно что-то выходило. Подержав над ней руку, я почувствовал теплое, влажное дуновение, от которого у меня по коже побежали мурашки. Велев всем отойти подальше, я зажег бенгальский огонь и с расстояния десяти футов бросил его в сторону трубы. Остального я не увидел, поскольку инстинктивно закрыл голову руками, однако услышал основательный «уф», с которым взорвался выхлоп газа. Команда «Иглобрюха» зааплодировала, и я опустил руки. У нас получилась отличная газовая горелка с огромным жалом желтого пламени.

Мы удлинили трубу, чтобы ее конец поднимался футов на десять над землей, и оставили гореть. Я пофантазировал о том, как бы создать по периметру Спектэкл-айленда корону из таких вот горелок – маяк для кораблей, наземный ориентир для авиапилотов, постоянный фейерверк для яппи в новых кондоминиумах вдоль берега. Многого я бы не добился, но она послужила бы напоминанием: «Эй, люди! У вас тут гавань. И в ней грязно».