Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

На стенах висело с полдюжины картин, написанных в самой разнообразной манере, изображавших в основном разнотипные парусники.

Тут же были прибиты рога оленей и бизонов, а в углу стояло деревянное, изъеденное временем изображение скуластой женщины в панцире и замысловатой формы шлеме, по всему видать украшавшее когда-то корабельный бушприт.

На столе стоял выключенный персональный компьютер — «Самсунг», насколько я смог разобрать, старый телефон в черном эбонитовом корпусе и бронзовый письменный прибор с фигуркой простершего руку Ленина. Этот прибор меня буквально добил (теперь даже не понимаю, почему).

В совершенной прострации я, не дожидаясь разрешения, сел на стул, но тут же поднялся, заметив недовольную мину на лице хозяина кабинета, сидевшего в кресле за столом. Это был невысокий плотный темноволосый человек с большим кавказским носом и резкими чертами обветренного лица, одетый в цветастую шелковую рубашку и вытертые вельветовые джинсы. Он слегка напомнил мне Авессалома Карапетовича — хозяина мясного магазина, живущего в моем подъезде.

Повстречай я этого типа на улице еще вчера — даже взгляд не задержал бы.

Некоторое время он внимательно разглядывал меня, и только потом начался разговор.

— Ну, здравствуй, — пожал он мне руку. — Здравствуй, соотечественник, хоть и не скажу, что так уж рад тебя здесь увидеть, — продолжил он с легким акцентом. — Можешь сесть. Зовут меня Майсурадзе Георгий Мамедович, и я есть второй вице-командор этой базы.

После всего, что я увидел и пережил в последние часы, наличие тут настоящего грузина меня не удивило совершенно. Только что не к месту возникла в памяти фраза из виденного мною в детстве фильма: «За сколько сребреников продался космическим пиратам?»

— Какой базы? — задал я вопрос как можно более равнодушным тоном.

— Торговой, — недовольно уточнил Майсурадзе. — Торговой базы. Ты пока помолчи, не перебивай, дорогой. Я тебя поспрашиваю и все расскажу, что тебе надо знать. Потом будешь спрашивать, чего непонятно будет… Можешь не тратить времени — я уже знаю, как ты сюда попал… Шел, шел и провалился в норку. Читал «Алису в Стране чудес»? — Он натянуто хохотнул. — Ну ладно, чего только не бывает. Для начала — из какого ты года?

— Из две тысячи четвертого.

— Так ты точно из Союза?

— Вообще-то из России.

— А-а… — Он враз поскучнел. — Я-то думал — земляк. А кто у вас там президент?

Этот вопрос почему-то разозлил меня, кроме того, подвернутая нога опять дала о себе знать.

— Владимир Владимирович — кто ж еще? — процедил я сквозь зубы.

Майсурадзе некоторое время молчал, явно что-то обдумывая.

— А Мухалов куда подевался? — наконец возобновил он разговор.

— А кто это такой? — в свою очередь пожал я плечами в ответ.

— Значит, вот ты откуда… — с непонятной интонацией сообщил он мне. — А ведь ветвь считалась малодоступной… Ну, да ладно. Как ты думаешь, где ты сейчас находишься? — сменив тон, спросил хозяин кабинета.

— Не знаю, — выговорил я. Его странные вопросы ставили меня в тупик. — Наверное, в будущем.

— Бу-удущее… — задумчиво протянул собеседник. — Так ты, дорогой, может, хочешь узнать, какой сейчас год?

— И какой же сейчас год?

— Какой? Да никакой! Здесь вообще людей нет, а значит, и летосчисления не выдумали.

— Как — нет людей? — пробормотал я совсем уже ошарашенно. — А вы кто?

— Да нет, я не о нас, — досадливо отмахнулся Майсурадзе. — Человечества здесь нету, одни макаки живут.

В моей голове словно сам собой возник ответ.

— Параллельный мир? — задал я вопрос, понимающе глядя на собеседника.

— Нет, перпендикулярный, — сообщил он. — Дошло наконец до него, как до жирафа по спинному мозгу.

Эта фраза окончательно убедила меня в том, что Майсурадзе — мой современник. Но тогда как…

— Добро, пойдем дальше. Ты где работал? — продолжил хозяин кабинета, не давая мне опомниться.

— На заводе.

— Ну-ну, — заинтересовался Майсурадзе. — И кем же?

— Экономистом.

— Это хуже. Ну да ладно, научишься чему-нибудь полезному. Я вот тоже работал капитаном КГБ, а теперь этой базой руковожу. Ты лучше скажи: во флоте, случайно, не служил?

Я помотал головой.

— А просто на кораблях не плавал или там яхтой не занимался?

Я вновь был вынужден огорчить его.

— Жаль. В армии вообще был?

— Нет. Но у нас военная кафедра была.

— С оружием обращаться, стало быть, умеешь?

— Само собой.

— С каким именно?

— АК, пистолет Макарова, ТТ, пулемет. Еще…

— Достаточно. С этим все ясно. Машину водишь?

— Немного.

— Добро. Значит, в движке разберешься. А с математикой у тебя как было, с астрономией? Этот… параллакс светила можешь рассчитать?

— Могу, — не слишком уверенно ответил я, припоминая школьные задачки по астрономии.

— А вообще что умеешь?

— Еще в медицине разбираюсь… Не сильно, правда, — один курс медицинского…

— Ладно, — вздохнул он, — не буду тебя мучить, а скажу сразу все как есть. То, что это другой мир и другое время, ты уже сам догадался. Я вот тоже из другого времени — из девяносто пятого — и даже, вообще-то, из другой страны, как ты, может, понял… Этих миров, скажу тебе, тысячи и тысячи, если не миллионы. И между мирами есть, ну как бы это сказать… одним словом — ворота. А раз есть ворота, то их можно открыть, правда?

Я кивнул, уже смутно догадываясь, о чем пойдет речь.

— Ну вот. И что интересно, никаких машинок для этого не требуется. Есть такие люди… да, люди… Особенные, скажу тебе, люди, которые могут эти ворота открыть. Ну так вот — мы, стало быть, в общем, возим товары туда-сюда, из кон-тин-нума, — он выговорил слово по слогам, — так сказать, в кон-тин-нум. Разные товары, скажу тебе. Вроде как междумировые торговцы.

— Торговцы? — переспросил почему-то я.

— Торговцы, торговцы, не сомневайся, — подтвердил Майсурадзе. — Ну что, вижу — не веришь?

— Если честно, Георгий Мамедович… не очень. Слишком уж все… — Я замолчал, не в силах подобрать слова.

— Невероятно, — подсказал он.

Я только кивнул в ответ.

— Невероятно, но факт, — сухо отрезал он. — Все так, как я говорю, не сомневайся.

— Меня никогда не вернут домой? — спросил я, уже заранее догадываясь, каким будет ответ, и одновременно ощущая некую слепую надежду, сродни той, что испытывает приговоренный к смерти даже в последние часы перед казнью. Голос у меня задрожал.

— Э-э, дорогой, ну сам подумай: как же тебя теперь можно вернуть домой? — с мягкой укоризной спросил Майсурадзе. — Ты ведь уже столько знаешь!

— Я ничего… — начал было я.

— Знаешь, знаешь, — фыркнул Майсурадзе. — Главное, знаешь, что мы есть. И не говори только, что ничего никому не скажешь. Конечно, не скажешь, потому что домой больше не попадешь. — Его глаза вдруг вонзились мне в лицо как стальные буравчики.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});