Часы тьмы - Эндрю Гросс

— Чарльз Фрайдман, — ответил Хоук. Убрал другую стопку газет со стула, сел напротив Раймонда. — Эта фамилия ничего вам не говорит?

— Фрайдман? Нет. Никогда не слышал.

— Вы уверены?

— Я же сказал, так? Моя правая рука немного трясется, но с головой у меня все в порядке.

Хоук улыбнулся:

— Эй-Джей… Абель не упоминал это имя?

— При мне — нет. Дело в том, что мы особо и не разговаривали больше года, после того как он перебрался на север. — Старик потер подбородок. — Не знаю, известно ли тебе об этом, но я тридцать лет проработал в порту.

— Известно. От другого вашего сына, который приезжал за вещами Эй-Джея.

— Тяжелая жизнь, — выдохнул Паппи Раймонд. — Вот посмотрите на меня… — Он взял фотографию, на которой стоял за штурвалом буксира, протянул Хоуку. — Однако деньги эта работа приносила. Абель, в отличие от меня, учился в школе, хотя и не так чтобы прилежно. Он решил идти своим путем… Мы все сами делаем выбор, не так ли, лейтенант Хоук? — Паппи поставил фотографию на прежнее место. — В любом случае нет. Не упоминал он никакого Чарльза Фрайдмана. А что?

— Что-то его связываю с Эй-Джеем.

— Правда?

Хоук кивнул.

— Он управлял хеджевым фондом. Считался погибшим при взрывах на Центральном вокзале в Нью-Йорке, в прошлом апреле. Но как только что выяснилось, не погиб. Выбравшись из Центрального вокзала, он вернулся в Гринвич, позвонил вашему сыну и договорился о встрече.

— Позвонил Абелю? Зачем?

— Потому-то я здесь. Чтобы это выяснить.

Глаза отца настороженно сощурились. Такое Хоуку доводилось видеть не раз.

Паппи рассмеялся:

— Ну и ну! Один мертвец приезжает на встречу с другим.

— Эй-Джей никогда не говорил о своей причастности к чему-то такому, за что могут убить? Наркотики, азартные игры… может, шантаж?

Раймонд убрал ноги со стола, наклонился вперед.

— Я знаю, ты проделал долгий путь, лейтенант, но я не позволю говорить ничего плохого про моего сына.

— Я только спросил. Извините. Меня интересует лишь то, что может пролить свет на его убийство. А больше всего — ответ на вопрос: почему человек, который едва не расстался с жизнью и чей мир никак не соприкасался с миром вашего сына, сразу же едет в Гринвич и связывается с ним?

Паппи Раймонд пожал плечами:

— Я не коп. Полагаю, проще всего спросить этого Фрайдмана.

— Я бы спросил, если б мог. Но он считался погибшим. Больше года. Исчез.

Хоук встал.

— Вы думаете, он убил Абеля? — спросил Паппи Раймонд. — Чарльз Фрайдман? Сбил его на дороге?

— Не знаю. Но думаю, ему известно, что произошло.

— Мой сын был хорошим мальчиком. — Раймонд вновь шумно выдохнул. Его глаза заблестели. — Упрямым, правда. Все делал по-своему. Жаль, что мы проводили вместе не так много времени. — Он вздохнул. — Но вот что я тебе скажу: этот мальчик не обидел бы и гребаной мухи, лейтенант. И не было причины… — Он покачал головой. — Не было причины для такой смерти.

— Может, мне стоит спросить у кого-то еще? — настаивал Хоук. — Кто может знать. Я хотел бы помочь вам.

— Помочь мне?

— Раскрыть убийство Эй-Джея, мистер Раймонд, потому что я уверен: это не несчастный случай.

Старик невесело рассмеялся:

— Ты, похоже, хороший парень, лейтенант, и приехал издалека. Как, ты говоришь, твоя фамилия?

— Хоук.

— Хоук. — Паппи Раймонд включил телевизор. — Возвращайся назад, лейтенант Хоук. Откуда приехал. В Коннектикут. Потому что для меня толку от «новой информации» нет. Что бы ты ни сделал, мне уже ничто не поможет.

Глава 37

Паппи Раймонд что-то скрывал. Только этим объяснялось его стремление отгородиться от Хоука каменной стеной. И лейтенант знал, что расколоть старика — задача не из простых.

Он вернулся в отель «Харбор-инн», в холле заглянул в магазин сувениров, чтобы купить Джесс футболку с надписью «Скалы Пенсаколы», поднялся к себе, достал из мини-бара банку пива, завалился на кровать, включил Си-эн-эн.

Как обычно, что-то случилось. Взрыв на нефтеперерабатывающем заводе в Лагосе. Погибло более ста человек. Весь день поднимались цены на нефть.

Он нашел телефонный номер брата Эй-Джея, Пита, который после инцидента приезжал в Гринвич за вещами покойного.

Пит сказал, что может встретиться с ним завтра после смены.

Бар «Булинь» находился рядом с портом, где Пит, два года назад демобилизовавшийся из береговой охраны, работал лоцманом, как и его отец.

— В отце словно что-то сломалось… — Пит отпил пива, — после смерти Эй-Джея. Никто никогда не считал моего отца плюшевым медвежонком, но сегодня он идет на работу с твердым намерением бороться до конца, а на следующий день уже ничего не может и не хочет. Даже не заговаривает об этом. И никаких объяснений, почему так.

— Вы думаете, это чувство вины?

— Вины?

Хоук глотнул пива.

— Я допрашивал достаточно много людей, Пит. И думаю, он что-то скрывает.

— Насчет Эй-Джея? — Пит пожал плечами и поправил волосы под бейсболкой «Джексонвиллских ягуаров». — Что-то тут было… Люди, с которыми он общался, рассказывали мне одно и то же: он наткнулся на что-то противозаконное. Какие-то корабли, груз которых не соответствовал заявленной декларации. Он считал, что речь идет о подрыве национальной безопасности. Весь кипел. А потом смерть Эй-Джея. И на том для него вся эта история с кораблями закончилась. Что бы там ни было, он об этом больше не заикался. Словно напрочь обо всем забыл.

— Я не очень-то на него и напирал. — Хоук покачал в руке бутылку с пивом. — У меня одна задача — найти убийцу вашего брата, потому что я уверен: его убили. Может, вы знаете человека, который расскажет об этом побольше?

Пит задумался.

— Я могу назвать несколько имен. Его давние друзья. Но я не очень-то понимаю, почему вы думаете, что одно связано с другим.

Хоук положил на стойку несколько купюр.

— Тем не менее, мне это поможет.

— Тридцать лет… — Пит поднялся и допил пиво. — Отца в порту почитали как бога. Здесь он был в курсе всего. А теперь посмотрите на него. Он всегда был суровым, но сейчас озлобился на весь мир. Очень уж сильно подействовала на него смерть Эй-Джея. Куда сильнее, чем я ожидал. Учитывая, что с Эй-Джеем они не жили душа в душу, скорее наоборот.

На следующий день Хоук устроил себе экскурсию по докам. Утром в порт пришли два больших корабля, и теперь громадные краны переносили массивные контейнеры с палубы на пирс.

Он нашел Мака Тайлера, широкоплечего, обожженного солнцем помощника капитана лоцманского катера. Их катер как раз вернулся после проводки очередного судна.

Тайлер поначалу держался настороженно. Люди обычно оберегают своих родственников и друзей, а тут вдруг появляется коп из далекого далека и начинает задавать вопросы. Хоуку пришлось пустить в ход все свое обаяние, чтобы расположить к себе Тайлера.

— Я помню, как однажды мы вышли в море… — Тайлер привалился к стене, закурил. — Он собирался подняться на борт нефтяного танкера, который нам предстояло провести в порт. Паппи постоянно говорил, что с этими кораблями что-то нечисто, что у них фальшивые декларации. Слишком высоко сидят они в воде, так что танки у них пустые, а не залиты нефтью, как указано в декларации. Я думаю, однажды он тайком прокрался на один такой танкер, чтобы заглянуть в танки. В любом случае, — Тайлер выпустил струю дыма, — в тот раз мы встали борт о борт, с танкера спустили трап, и Паппи собрался подняться по нему. И тут у него звонит мобильник. В пять утра, можете себе такое представить? Паппи принимает сообщение, и внезапно ноги у него подгибаются, лицо бледнеет, такое ощущение, будто у него инфаркт. Мы запросили другой катер, а старика я отвез домой. Врача он вызывать не стал. Сказал, мол, паническая атака. Почему — не сказал. Паническая атака, чтоб я сдох!

— Вы помните, когда это было? — спросил Хоук.

— Конечно, помню. — Тайлер вновь выдохнул дым. — Вскоре после смерти его парня в ваших краях.

Позже Хоук встретился в маленьком кафетерии на территории порта с Реем Дюбуа, еще с одним лоцманом.

— Он словно обезумел, — рассказывал Дюбуа, крупный мужчина с курчавыми седыми волосами, почесывая лысину на макушке. — Только и говорил о танкерах какой-то нефтяной компании, которая фальсифицирует груз. Насчет того, что эти танкеры сидят в воде очень уж высоко. Он мол, видел их не один раз. Одна компания. Один логотип. То ли кит, то ли акула на борту. Не могу вспомнить.

— Что случилось потом?

— Начальник порта велел ему дать задний ход. — Дюбуа отпил кофе. — Вот что случилось! Сказал, что этим занимается таможня, а не мы. «Наше дело — проводка кораблей, Паппи». Но Паппи, он не успокоился. Поднял шум на таможне. Попытался связаться с одним репортером, с которым как-то познакомился в баре. Мол, вопрос национальной безопасности, а он, Паппи, — Брюс Уиллис или кто-то такой.