Тринадцатый город - Сергей Лукьяненко

Дима нажал на кнопку сопряжения браслета еще час назад. И с тех пор компьютер защитной системы вел непрерывную связь со спасательным кораблем. Подавал пеленг, сообщал что-то. И не реагировал на Димкины вопросы. Лишь несколько минут назад высветил на экране обратный отсчет времени.

- Уже скоро. Осталось двенадцать минут, - ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Дима.

Арчи потоптался на месте:

- Дима, тебя в Лагере все вспоминают... Тая поправилась...

- Хорошо, - он не сразу понял, что Тая - это девчонка, которую задело взрывной волной. Ураган, взрыв... Это было так далеко...

- Старший расспрашивал...

- Как он?

- Ничего, - Арчи пожал плечами. - Говорит, что не верит Дежурным...

- А ты?

- Не знаю, Дима...

- Со вчерашнего дня они прекратили тасовку. Это не так уж мало.

Небо над головой было, как обычно, чистым. Но Дима знал, что где-то там, в высоте, сейчас завершает свой долгий путь к планете спасательный корабль. Интересно, кто прилетит из космошколы? Разумовский? Дима отчетливо, с фотографической ясностью, вспомнил его лицо на посвящении в курсанты. Разумовский тогда поднял над головой маленькую книжечку Устава, подержал секунду, опустил. И сказал совсем тихо: "Не забывайте одного, ребята. Каждая строчка здесь написана кровью. И очень часто - не нашей". Не нашей.

Дима посмотрел на Арчи, на Тири. "Да, убивал не я. Вы стали моими руками. Вы нажимали на спусковые курки. Я лишь чуть-чуть вам помог. Чуть-чуть". И в который уже раз он поразился тому, что не ощущает своей вины. Ни за один шаг. Словно никто не был виновен ни в чем в этой долгой, двухмесячной жизни. Словно каждый был прав.

- Дима...

Он посмотрел на Тири.

- Скажи своим, что это я во всем виноват. Пусть накажут меня. Я хотел, чтобы тот парень умер! И Роса я тоже... хотел...

- Машина никогда не делает неисправимых поступков сразу. Она дает шанс... В виде парализующего заряда...

"А мне шанса не будет. Меня накажут не машины. Да меня и не будут наказывать..."

- Пусть лучше меня...

- Меня не будут наказывать, Тири.

- Не будут?

- Нет.

"Я пойду по плитам космодрома прямо к школе. А из всех окон на меня будут смотреть курсанты. Молча, не двигаясь... У дверей своего корпуса я увижу чемоданчик с вещами, а сверху - диплом инженера. Вот и все. Я еще постою немного, а из окон будут все так же смотреть на меня, и ветер будет гонять по двору сухие листья и обрывки бумаги. Потом я уйду".

Он поднял голову, стараясь разглядеть среди серых скал башню второго Города. Нет, далеко...

"Земля поможет. Пройдет пять, десять лет, и они выйдут наружу. Все. Они никогда не будут равны и одинаковы, они все разные: умные и глупые, красивые и некрасивые, счастливые и несчастные. Они станут просто людьми... Так что же, выходит, Дежурные были правы? Они сохранили цивилизацию... Да, правы. По-своему. И наружники по-своему правы. Наверное, и я тоже..."

Он улыбнулся. И посмотрел в небо, где, обрастая сверлящим уши свистом, росла тусклая, раскинувшая острые крылья точка.

- Вот и все... Арчи, Тири...

Они взглянули друг на друга. Арчи кивнул, отводя глаза, прошептал:

- Ты нас не забывай...

Дима улыбнулся. Крепко сжал протянутые ему руки. И, не оглядываясь, пошел вперед, к маленькому, мягко зависшему над песком кораблю. Старый, многое повидавший трудяга космоса. Обгорелый керамит, потускневшие дюзы... А он видел не только его. Он видел тысячи кораблей, корабли всех планет, большие и маленькие, те, в которых он летал, и те, в которых уже никогда не полетит.

Люк корабля раскрылся перед ним. Широкий, удобный люк. Пассажирский. Но перед тем, как шагнуть в него, он обернулся и вскинул руки. Две фигурки вдали ответили тем же жестом. И он крикнул, крикнул то, последнее, что должен, обязан был им сказать, крикнул, то ли доказывая, то ли напоминая:

- Фэт рэгел! Фэт!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});