Берег Проклятых - Олаф Локнит

Биюй — небольшой, всего с кулак обломок необработанной зеленоватой с темными вкраплениями яшмы — являлся олицетворением земного богатства и могущества повелителя.

И, наконец, зеркало цзин-цза. Эта вещь отражала для царствующего императора сны Спящего Божества, а заодно служила оружием, испепеляющим врагов.

Варвар, следует заметить, подозревал, что все предметы обладают некими магическими способностями, хотя в действии видел только зеркало.

— Потрясающе! — Казалось, Торинга, рассматривая знаки императорского достоинства, потерял способность говорить внятно. Томэо выложила вещи из мешка довольно давно, желая похвастаться перед дядей своими сокровищами, и тот застыл, будто пораженный молнией. Конану становилось понятно, почему в стране объявлен шейрам — всеобщий розыск преступника. Престарелый Готоба не мог называться повелителем без яшмы, меча и зеркала.

Стоит ли говорить о том, что волшебные предметы некогда были сделаны самим Нефритовым Императором, еще во время его жизни среди людей!

— Девочка моя,— наконец проговорил Торинга.— Ты вернула семье драгоценности, искони принадлежащие Тайса! Теперь я, как старший в роду и наследник древних владык, могу называться старшим сыном Спящего Бога и императором Патана!

«Вот это поворот! — мелькнула мысль у варвара.— Дядюшка решил прибрать эти штучки к рукам!»

Предположение Конана оказалось верным. Томэо, услышав слова Торинги, замерла, побледнела и едва смогла выдавить:

— Дядя… Последним императором был Кисо, мой жених! Я должна наследовать ему! Я владычица!

— Вы не успели пожениться,— холодно ответил Торинга.— Поэтому ты не можешь получить титул. Обещаю, ты займешь самую высокую должность при дворе, но с этой минуты император Пагана — я, как самый старший в нашей семье! Ты ведь не пойдешь против законов клана Тайса?

— Нет,— прошептала Томэо и поклонилась. Варвар заметил в ее глазах злую искорку.— Приветствую тебя, повелитель!

— Идите за мной! — Торинга с благоговением взял со столика все три предмета и оглядел присутствующих.— Чужеземцы, вернувшие мне трон предков, могут просить любое вознаграждение.

Мораддин, рассказавший Торинги историю появления в Пагане его самого и «благородного Конана», несколько опешил и изрек:

— Господин, мы с другом хотели бы вернуться обратно, в страны заката. Вот наша просьба…

— После! — махнул рукой новый император. Томэо скрипнула зубами.— Идемте, идемте! Я должен объявить всем о радости, постигшей семью Тайса!

В главном зале дома Торинга приказал стражникам собрать на площади у ворот всех людей, находящихся в крепости. Слуги со всех ног кинулись исполнять поручение, а Конан с грустью посмотрел на обиженную красавицу. Еще бы! Рисковать жизнью, потерять жениха, избежать стольких опасностей ради того, чтобы родной дядюшка отобрал принадлежащие ей по праву атрибуты верховной власти! Ни один киммериец такого не потерпел бы, сразу полез бы в драку… Однако законы чужой страны нужно уважать, и потому Конан держал язык за зубами.

Вскоре на обширной площадке у дома начал собираться народ. В основном воины, немного женщин, монахи из братств Дарумы, а также члены семьи Мориту в фиолетовой одежде, приехавшие в Баолэй Тайса из соседней провинции. Когда скопилось не меньше тысячи человек, Торинга, ждавший на веранде с резными деревянными панелями и картинами на шелке, покинул свое кресло, вышел на верхнюю лестницу и поднял руки, требуя тишины. Толпа мигом утихла, и глава клана Тайса, взяв из рук одного из приближенных символы, воздел их над головой на вытянутых руках.

— Смотрите! — выкрикнул он.— Нефритовый Император вернул нам свою милость! Моя племянница Томэо Тайса, невеста Кисо Мориту, привезла отнятые у узурпатора Готовы священные меч, яшму и зеркало! Теперь наш клан снова владычествует над Патаном! Сегодня, когда все вы слышите мои речи, я, Торинга Кобаяси Тайса, провозглашаю себя пожизненным властелином Пагана, ибо на то есть соизволение Спящего Бога и его жены Омитасу!

Народ некоторое время безмолвствовал и вдруг взорвался неописуемой бурей восторга. Над головами воинов сверкали выхваченные из ножен клинки, женщины визжали от радости, а монахи в оранжевых балахонах немедленно затянули заунывный гимн Нефритовому Императору. Даже люди из семьи Мориту радовались и выкрикивали поздравления новому повелителю. Сочувствуя Томэо, варвар держал ее за руку. Похоже, из всей семьи только ее не восхищала пламенная речь Торинги.

— Брось! — прошептал на ухо девушке Конан.— Разве плохо быть приближенной императора? Ведь ты женщина, а трон лучше занимать мужчине…

— Неправда! — тихо ответила Томэо.— Омитасу покинула круги этого мира на двадцать лет позже своего божественного супруга и все эти годы царствовала счастливо, разумно и милостиво. Во времена ее правления народ жил в Золотом Веке… Ей наследовала дочь Миотэрасу, а той — внучка. Женщины правили Паганом двести семьдесят лет кряду! Все они мои далекие предки. Чем я хуже?

— Ничем,— согласился Конан.— Хочешь вернуть себе вещички? Я тебе помогу. И Мораддин тоже. Он очень хороший человек и терпеть не может, когда обижают женщин.

— Значит, теперь у меня два врага,— тоскливо вздохнула Томэо.— Проклятый Сутари и родной брат моего покойного отца. Без твоей помощи мне их не одолеть. Конан, ты подумай, по-настоящему теперь в Патане три императора: Торинга, Готоба и я…

— Больше — не меньше,— легкомысленно заметил варвар.— Я тебе скажу вот что… Киммерийцы всегда держат слово, а потому сделаем так: ты, Томэо, станешь королевой, тьфу, императрицей, а когда возьмешь власть, найдешь способ отправить нас с Мораддином обратно. Идет?

— Договорились,— почти беззвучно сказала девушка.— Давай послушаем моего дядю.

Торинга, во всеуслышание посулив, что «налоги будут снижены, а вольности последуют», изрек следующее:

— Я повелеваю всему ополчению семьи Тайса из всех деревень, поселков и крепостей нашей провинции к завтрашнему утру быть при полном вооружении возле Баолэй Тайса! Немедленно будут посланы гонцы к главе клана Мориту, с приказом привести войско к Среднему ущелью, разрезающему хребет Абукума! Западная Столица и узурпатор Готоба вместе со своим прихвостнем Сутари будут повержены через три дня! Йомо!

Толпа дружно проревела последнее слово Торинги. Видимо, это был боевой клич семьи.

Император повернулся и ушел в дом. Киммериец, отдав Томэо на попечение Мораддина, бросился вслед и нагнал Торингу в парадном зале.

— Прости, повелитель.— Конан подобострастно склонил голову.— Помнишь, мы тебе говорили об алтаре в покинутом храме?