Сегодня – позавчера - Виталий Храмов

Долго молчали. А как говорить? Даже у меня кожа мурашами покрылась, а Натан вообще впервые услышал. Потрясён. Молча разлил, выпил, даже меня не дожидаясь.

— Сейчас их рвал бы, — наконец сказал он, — ты песня эту не прячь от людей. Это очень сильно. Эх, по радио бы её передать. Родина взывает по праву. Да…

Ещё по одной. Мир вокруг стал «мерцать». Похоже, я скоро «выпаду в осадок».

— Откуда эта песня?

— Это плачь, не песня. Не знаю. Слышал в Интернете.

— В интернате?

Я махнул на него рукой:

— Ничего-то ты не знаешь.

— Вить, кто ты? Я ведь знаю — это не контузия. Я-то знаю. Кто ты?

Я схватил его за голову, упёрся лбом в его лоб:

— А ты никому не скажешь?

— Нет. Я же твой друг.

Я оттолкнул его, помахал пальцем перед его носом:

— Я знаю… Вы, евреи все хитрые. Напоил меня, чтобы я тебе всё рассказал? Но! Я не Павлик Морозов, я молчать не буду! Ха! Ты думаешь я шпиён? Это ты шпиён! Агент глобального сионизма! Думаешь, я не знаю заветов ваших сионских мудрецов?

— Вить, ты что? Ты это серьёзно?

— Вот только не плачь. Русский я. Родину люблю. Жену и сына люблю. Далеко они. Так далеко, что не дойти, не доехать. А я на испытании. Понял? Испытательный срок. Второй шанс. Надо мне всё исправить. А что делать — ума не приложу. Даже не пойму, почему здесь и сейчас. Тут и без меня всё прогно… прогназиро… шоколадно тут всё. Пучком. Все дружно делают всё верно. Только на выходе полный… И ведь вы молодцы, нешто мы. А мы лохи. Лузеры. Просрали всё, что можно. И чего нельзя, тоже прое… проёжили. И как мне им в глаза смотреть? А Ему? И ведь я знаю — от моих тр-р… трепыханий ни…, ни холодно. Личность и роль её в истории? Так — то личность, а то — я… Прав был дедушка Ленин. Или Сталин? Да ладно! В общем — массы делают историю. А личность эти массы растопчут. Чё мне делать, а, Натан? Не знаешь? И я не знаю. Знаешь? Победить? Да, это мы победим! Это мы смогём! Только вот как? И какой ценой? Любой? Как там? Одна на всех, мы за ценой не постоим? А надо бы постоять. Думаешь — победим — и мир сразу идеальным станет? Да вот хрен ты угадал. Немца одолеем, а там англы ядом иглу пропитывают, амеры во-още едрён батон мастырят. Будут им над миром трясти, пугать всех. Да мы им всем, этим душегубам, поперёк горла. Ишь, удумали — власть народную построили. Да разве паразит-капиталист отдаст кормушку? Не-е-ет. Уничтожить, отравить, обмануть, мозг запудрить, засрать сознание, опять на шею мужику сесть, да ножкой покачивать. Ничего они не пожалеют, твари, лишь бы нас, народ-богоносец извести, извратить. Так-то. А ты — «немец»! Да, их па-руссаков, самих объегорили с этим нацизмом ихним. Стравили два народа, которым и делить-то нечего. У-у, ненавижу! Да, давай! Хороший коньяк. Вот ты, Натан, и еврей вроде, а нормальный мужик. Как у нас говорят — свой пацан. Вот, ты меня уважаешь? А за что? Дурак, ты Натан, хоть и еврей. Мразь я, Натан. Нехороший человек. Редиска. Так, — жил, жил, да и помер. А тут — шанс. Второй. За что? Ведь я — никто. Серое унылое ничто. Как и все. Ты знаешь как нас, моё поколение, называли? Потерянным поколением. Мы потерялись. Или нас потеряли. А ещё — кое-какерами. Потому, что всё кое-как. А, на хрена? Для кого? Для себя? А мы кто? Знаешь, как это быть потерянным? А вот так — ты вроде и есть, а вроде и нет. Нет тебя и хрен с тобой. Никто и ничто. Давай ещё. У-ух, хороший коньяк. Запарил я тебя? А ты не парься. У-у-у! Похоже, я накрываюсь медным тазом. Сознание! Пока! До встречи на орбите!

Всё. Мир моргнул и погас.

Я открыл глаза. Ё-моё, как же мне хреново! Где я? Чё за…? Как я тут оказался? Почему решётки кругом? А, это кровати. Как же голова болит. Будто Максимка долбит под затылок кувалдой. А где все? Ё! Так я в 41-м! И я бухал вчера с аборигенами. Дурак! Долбоёж! Ну, как можно было допустить? И что я по-пьяни выболтал? Удод! А проснётся в друге-еврее партийная сознательность? И придут за мной эти, что «питьсот-мильонов-невино-убиенных». Как они сейчас зазываются? Не «кровавая гэбня» же? ГКПУ? НКВД? Скрутят, поволокут в лаборатории опыты проводить, вместо белых крыс. Или к САМОМУ БЕРИИ? Я представил себе кавказкое лицо в круглых очках и усмехнулся. Я не боялся. Ну, совсем. А, может и к лучшему? Выложу, всё, что знаю — и трава не расти! Пусть сами разбираются? А я туристом стану — Москву 41-го увижу, может быть, в реале Сталина, Берию. Ух, блин, аж дух захватило. Да, было бы круто.

Но, может быть и иначе. Хлопнут меня, как следует выдоив, чтоб супостатам не достался. А что, реально. Очень даже. «Выколи мне глаз, но соседу — оба!». Смерти-то я, как таковой, не боюсь. А вот напрасно сгинуть — жалко. Лучше, охерев в атаке, схлопотать очередь MG-34, чем пулю нагана в затылок. «А-абидна-а, да-а»?!

А где эти, что собутыльники мои? Один я. Два матраца свернуты. С улицы топот строя и это: «и-раз, и-два». Комбат уже дрючит личный состав? А я? Чё я, лентяй, получается? Вот, уж, нет!

— У-у, ё! Голова, моя, голова. Да, будь ты проклят, военврач ёкарного разряда, за свой коньяк!

Только я принял более-менее прямостоячее положение, услышал:

— Товарищ старшина, к телефону!

— Давай! — крикнул я. Блин, опять забыл, где я. И телефон тут — экзотика, и каждый на привязи. Ну, нет тут сотиков и радиотрубок, — Иду!

— Взгляд попроще! — буркнул я дневальному, — не то массаж лица пятками выпишу. Я-я, понятно объясняю?

— Да!

— Исполнять! Хто там звонит? — это уже в трубку.

— Проснулся, Коекакер? — спросил из трубки голос Натана.

Ё! У меня всё внутри замёрзло мгновенно, с хрустальным звоном лопнуло и осыпалось, аж ноги заболели. Что я наплести успел? Ни хрена не помню.

— Чё? Ты хто? — спросил я трубку.

— Так, Сатурну пить нельзя. Давай, приходи в себя. Машину пришлю за тобой, ко мне поедешь, на рентген, потом к портнихе. Ты меня слышишь?

— Так точно, товарищ военврач 3-го разряда.

— Ранга, дубина татарская, ранга. Всё, жди.

— Понял, конец связи.

— Это не рация. А-а, шутишь. Это хорошо.

Связь оборвалась. Ага, значит — рентген, а не «гэбня». Всё лучше так, а не иначе.

— Слышь, боец, ты кому служишь?

— Не понял вас, товарищ старшина!

— Салага. Запомни — на этот вопрос надо отвечать так — «Служу Трудовому Народу!» Уяснил?

— Да.

— Чё за «да»? Отвечать — «так точно!» Уяснил?

— Так точно!

— Вот, уже на что-то похоже. Запомни сам и по смене передай. А за неверные ответы буду вносить выговор в личное тело методом удара в грудную клетку. До кого через голову не дойдёт, буду стучать в печень. Уяснил?

— Так точно!

— Боец, кому служишь?

— Служу Трудовому Народу!

— Молодец, хвалю. После дежурства возьми с полки пирожок. Там два — крайний не бери.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});