Сто затей двух друзей. Приятели-изобрететели - Валентин Головин

Его зовут, как и меня, Мишка. И Пуговкин шутит: «Редкое совпадение! И гора — Медведь, то есть Мишка, и птица — Мишка, и пионер — Мишка. И все трое рядом…»

Письмо третье

«Спасибо тебе, Пончик, за ответное письмо. Продолжаю бегло и неполно описывать наши счастливые артековские дни.

Я уже писал, что мы с Витькой чуть не разорвались на части от желания посещать разом все кружки станции юнтехов. Но пока чаще других бываем в столярном. Как-то раз Пуговкин заявил:

— Давай обзаведемся тузиком!

— Да, только тут нам песика в Артеке не хватает, — ответил я.

— Не о собачке речь, а о лодке, — сказал Витька. — Помнишь наших тузиков из листа волшебной тетради? Есть такая хитрая конструкция, — что ни фанерный лист, то лодка! Да какая! Грузоподъемность две сотни килограммов. Сколотить ее можно за несколько часов, и плыви, мой челн, по воле волн!

Склеим сначала модельку из бумаги — и за работу.

Как говорят, сказано — сделано… Отрезали мы с ним от листа фанеры два треугольника. Они нам пригодились для кормы. Затем набили в трех местах, чтобы укрепить на сгибе фанеру, жестяные полукруги. Выстрогали брусы: кормовой и носовой. А пока строгали, фанера у нас лежала, обложенная мокрой бумагой вдоль будущих изгибов.

К двум брусьям фанеру, согнув ее, приколотили мелкими гвоздями. Сзади пристроили корму из отрезанных треугольников. Обили реечкой борта, все прошпаклевали, покрасили, и лодка была готова.

Да, забыл сказать, на носу у нас торчала голова собаки с глазами из пуговиц. На то он и тузик. А весло сделали, как для байдарки. Сбоку борта прибили буквы «Артек». А на втором тузике на носу сделали голову чайки. И когда тузики плавали вдоль берега, все отдыхающие, заслонив ладонью глаза, старались разглядеть нашу флотилию.

А как приятно себя чувствовать моряком! И одновременно капитаном морского корабля!! Куда хочешь, туда и плывешь.

Впрочем, мы плавали на наших лодках только строго вдоль берегов. Ведь вдруг подует сильный береговик — береговой ветер, тогда тузик может унести в открытое море.

Но и вдоль берега было занятно поплавать, и половить рыбок, и понаблюдать жизнь скал, увитых водорослями, где таились крабы и другие морские существа. Тебе интересно, как вел себя тузик на суше?

На земле, по дорогам, тузик катился на колесиках» пристроенных нами к кормовому бруску. С такими колесами он мог свободно двигаться за велосипедом. Потом еще мы при делали к его носу небольшую мачту с парусом, и нас по волнам моря возил ветер. И еще, когда были связаны две кормы двух тузиков, то получилась одна большая лодка вроде байдарки. В этой лодке мы гребли по-переменке, отдыхая по очереди. И снова многим ребятам хотелось поплавать на тузике. Опять пошли в ход песочные часы Пуговкина, чтобы никому не было обидно.

Ребята, приехавшие из-за рубежа, как гости, катались первыми. Пусть они увезут побольше хороших воспоминаний о нашей дружбе.

Самое большое впечатление у нас осталось от плавания в таинственные пушкинские гроты. Представь себе, Пончик, большие мрачные пещеры, вход в которые есть только со стороны моря. В эти высокие пустоты свободно вплывали наши тузики. Мы на несколько минут задержались внутри, под нависшими черными сводами скал. По сторонам шныряли крабы. А потом, когда выплыли наружу, то до чего хорошо оказалось все вокруг! Снова всюду сверкали зеленые волны. Впереди горбатился близкий Аю-Даг…

И рядом, слева, раскинулся наш милый приветливый Артек.

Как жаль, что скоро с ним придется расстаться! Загорится большой прощальный костер, и мы с грустью возьмем его остывающие угольки. Этими угольками мы разожжем в своих отрядах новые пионерские костры дружбы».

Это письмо Ромашкина Кате было последним.

Нашим артековцам предстоял обратный путь домой.

ПРИЯТЕЛИ-ИЗОБРЕТАТЕЛИ

Чья возьмет?

…Злые языки страшнее пистолета.

А. С. Грибоедов

Город ежегодно рвал свои границы. Он ширился и наступал на окрестности неудержимо, как идет по земле поутру рассвет.

Мелкие птицы, прилетев весной с жарких зимовий, порой никак не могли отыскать своих старых родовых гнезд. Там, где недавно были родные рощи, просеки и поляны, теперь виднелись чужие здания, проспекты и площади, на которых задорно чирикали дерзкие воробьи.

Меняли жилье и многие городские ребята. Они со своими родителями весело перебирались из дряхлых строений в светлые высокие дома. И бежали искать свое новое школьное здание, где им теперь предстояло учиться.

В одну такую юную нарядную школу и вернулись из Артека два друга — Витька Пуговкин и Мишка Ромашкин.

Знакомые, в их числе Катя Терентьева, и даже неизвестные им ребята встретили путешественников с ликованием и шумными расспросами. Всем сразу хотелось от двух очевидцев узнать все подробности о далеком Артеке, о Черном море, о Крыме.

Старшая пионервожатая Алла Сергеевна, увидев их, сказала:

— Ну, артековцы, здравствуйте, будем знакомы. Я надеюсь, что вы поможете мне. Наша школьная дружина возникла только на днях. И она еще слаба. Ребята знают друг друга мало. Но есть у нас такие дружки, которые знакомы меж собой чуть ли не с колыбели. Они учатся у нас, а живут в соседней деревне. Эта ватага сколочена пока лучше нашей дружины. Дисциплина у них спотыкается, успеваемость никудышная, зато озорничать скопом они мастера. И мы надеемся, что вы, артековцы, в стороне от борьбы с этими «молодцами» не останетесь…

Вожатая не случайно обратилась за поддержкой к нашим друзьям. С артековцев всюду спрос особый. Ведь недаром и Крымские горы и лазурное море не раз слышали, как из артековских парков доносились восклицания: «Артековцы — молодцы!»

Пуговкин и Ромашкин раздобыли большие листы цветной бумаги, наклеили на нее карту Крыма и лучшие артековские фотографии и рисунки. Тут были и темные кипарисы, и ласковый морской прибой, и горбатая гора Медведь, и скалы-сестры Адалары, и грозные пушки Севастополя, и стройный бамбук Никитского сада, и… — всего не перечислишь. На плакатах друзья написали ноты и даже строки любимых артековских песен.

В двух ящиках находились коллекции. В одном — пестрые крымские камни и окатанные морем округлые гальки. В другом — гербарий диковинных южных растений.

Однажды, как и всегда после уроков, наши друзья показывали ребятам свою выставку. Их слушали затаив дыхание. И вдруг эту беседу грубо прервал чей-то хрипловатый басок:

— Ого! Как наша ребятня рты поразевала. А эти два ловкача со своими картиночками перед мелочью пузатой так и разливаются. А небось они тут ни словечка не скажут, как ихние папы и мамы изловчились, чтобы своих деточек послать в Артек.

Наступило тягостное молчание. У Пуговкина и Ромашкина потемнело в глазах. А их обидчик — высокий худощавый парнишка, криво ухмыльнувшись, продолжал:

— Что же вы молчите? Сказать нечего! Так, может, спички у вас найдутся? Нам прикурить охота… Да у кого я спрашиваю? Ведь наверняка эти два примерных сынка и табачного дыма отродясь не нюхивали. Айда, братва, до хат. По дороге прикурим…

И он и его ватага шумно двинулись к выходу.

Первой опомнилась беленькая Зоя Иволгина из 3-го «Б».

— Не слушайте вы Пашку. Одно слово — хулиган он, задира и второгодник. Его у нас все знают. Ругануть или разобидеть кого — ему первое удовольствие. Не связывайтесь с ним. У него под началом почти все наши деревенские, целая орава… Давайте-ка лучше снова про Артек…

Но настроение наших артековцев было испорчено. Они быстренько закончили свой рассказ. Ребята вскоре разошлись, и друзья остались вдвоем.

— Ух, и дал бы я сейчас этому Грачу… Еле удержался, — признался Витька.

— Ну, нет! Драка дело нехитрое. Для нее ума большого не надо, — возразил Мишка.

— Что же ты предлагаешь? Робко ходить перед Пашкой на полусогнутых лапках и умильно повиливать ему хвостиком? — усмехнулся Витька.

— Во-первых, нам не надо горячиться. А во-вторых, на то мы и изобретатели, чтобы придумать такое, от чего сам Грач попятится. Драка, считай, с ним началась. Только это будет не битва на кулаках, а по-умному, без синяков и разбитых носов. И главное — за нас вся наша дружина, — рассудительно ответил Ромашкин.

И наши друзья, чуть опечаленные и озабоченные, разошлись по домам. А лихая деревенская ватага то и дело будоражила школу.

Однажды на большой перемене тихая Наташа Козина из 4-го «Б» в буфете развернула сверток с бутербродами и вдруг вскрикнула от ужаса.

Ребята бросились к ней:

— Что с тобой? Что случилось?

А Наташа стояла бледная и трясущейся рукой показывала на угол, где валялся отброшенный ею пакет.