Хочу ребёнка от лучшего друга (СИ) - Рэйса Анфиса

– Оно для меня, так что и платить буду я, – говорю я, сообразив, что Кирилл ждёт продолжения мысли. – Всё, мне идти надо.

– Позвони мне, если что! Хорошо, Лера?

Интересно, что же такого должно произойти, чтобы я решила ему позвонить?

Я быстро расплачиваюсь на кассе и спешу покинуть магазин, подальше от идиота-бывшего. На улице разворачиваю один из пломбиров и начинаю есть: как же вкусно!

На самом деле, я всегда терпеть не могла мятное мороженое, но сейчас оно кажется божественным. Ах этот чудесный мятный запах! Руслан пахнет точно также.

В какой-то момент я решаю заглянуть в торговый центр: куплю себе что-нибудь приятное. Мороженое подтает, но ничего, просто суну его в морозильник.

Решаю пройти по узкому переулку, чтобы срезать путь. И это была большая ошибка.

Потому что когда я резко выныриваю из-за переулка, то впечатываюсь в какого-то мужчину. Мятный запах усиливается в несколько раз, меня обдаёт теплом.

Мне надо не надо поднимать голову чтобы понять, что я врезалась в Руслана. В конце концов, он мой лучший друг, ну, по крайней мере, был им. Я бы узнала его и в тёмной комнате с завязанными глазами.

Так что я просто смотрю на то, как пломбир, который я уронила ему на грудь, стекает мятными подтёками по чёрному пиджаку.

И почему судьба продолжает нас сталкивать? Она что, не понимает – наши пути с лучшим другом навсегда разошлись. Или всё же нет?

Глава 25. Руслан

Я так и знал, что не стоило мне ехать в тот торговый центр. Он находится совсем недалеко от дома Леры, а нам с ней сейчас никак нельзя встречаться. Но я посчитал, что мы не в кино, а в жизни совпадений типа случайной встречи быть не может.

С этим торговым центром у меня связаны тёплые воспоминания. Когда нам с Лерой было по двенадцать лет, мы зачем-то украли из небольшого отдела со сладостями пачку какой-то иностранной жвачки, вроде, японской.

Мы были детьми, и нам казалось, что у этой жвачки какой-то неземной вкус. Мама Леры отказывалась отдавать бешенные деньги за какую-то жевательную резинку, потому что лишних денег у неё не было. Мой же отец просто был против того, чтобы меня баловать. Вот Софии всегда доставалось всё, что бы она не попросила, а меня воспитывали жёстко, чтобы я вырос настоящим мужчиной.

Получилось у моего отца или нет – судить не мне. В общем, украли мы ту жвачку: Лерка отвлекла продавца, а я сунул её в карман. Как только мы вышли из этого торгового центра, сразу бросились бежать.

Добежали до ближайшей детской площадки, хотели попробовать эту несчастную жвачку, но тут у обоих взыграла совесть. Лера чуть не расплакалась, до сих пор помню её той двенадцатилетней девочкой с красным носом: у неё тогда была короткая стрижка, её мама настояла.

В итоге, мы пошли с повинной: вернули украденное и морально были готовы сесть в тюрьму. Единственный факт нас расстраивал: Лера попадёт в женскую тюрьму, я – в мужскую, и мы расстанемся на долгие годы.

Понятно дело, что в тюрьму никто не сел, а продавец поблагодарил нас за честность и подарил ту жвачку и ещё два шоколадных батончика.

Помню этот день так, будто это случилось только вчера. Как же далеко мы теперь от тех двух беззаботных детей.

Сегодня мы с Саней проезжали мимо этого торгового центра. Я попросил его остановиться, решил проверить, работает ли до сих пор тот отдел со сладостями. Он, конечно, давно был закрыт, а на его месте процветает бутик.

Саня прислал мне сообщение, что припарковался у соседнего дома, слева от торгового центра, потому что на парковке не было места.

Туда-то я и шёл, когда Лера врезалась в меня. Если честно, то я даже не удивился. Нас с Лерой всегда друг к другу как магнитом притягивает, где бы мы ни были.

– Лера, – зову её по имени зачем-то.

Мороженое неприятно пропитывает пиджак и рубашку. Лера убирает руку, держа в ней только упаковку: всё оставшееся мороженое теперь украшает мою одежду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она поднимает на меня взгляд, смотрит как-то настороженно. Хотя чему я удивляюсь? Не стоило ожидать, что она бросится ко мне на шею после всех тех ужасных слов, которые я сказал ей.

– Мне идти надо, – в конце концов говорит она. Её голос до того печальный, что у меня в груди начинает болеть.

Просыпается инстинкт, который руководил мною всю жизнь: «защитить Леру». Но как защитить её от самого себя? Ведь причина печали – во мне.

– Постой, – преграждаю ей дорогу. Ругаю самого себя: я не должен останавливать её. Я должен изобразить, будто мне на неё наплевать. Я должен сделать так, чтобы она забыла меня и жила дальше. Но это, кажется, выше моих сил. – Да стой же ты. Лера… ты в порядке?

Ненавижу этот вопрос. Его всегда задают, когда и так понятно, что с человеком что-то не то.

– О, в полном, – бросает она раздражённо. – С каких это пор тебя это снова начало интересовать?

– Ну хватит, – вздыхаю я. – Я так не могу. Надо сказать тебе кое-что.

Вот настолько я слаб перед этой девушкой. Готов ей сказать правду, лишь бы она не грустила. Видеть её такой – невыносимо.

– Очень интересно. Хочешь сказать ещё пару ласковых? Как-нибудь унизить?

– Лера, то, что я сказал в тот день… – запинаюсь, заставляя себя собраться. – Ты не должна это принимать так близко к сердцу. Нечего злиться на меня за правду. Я сразу сказал, что вся эта идея с ребёнком – безумие.

– Что?… – выдыхает она.

– Хорошо, что появилась Арина. У меня, наконец, открылись глаза.

Как бы мне не хотелось сказать ей правду… я не могу. Так поступать с ней – не могу. Ведь её печаль – только ещё одно подтверждение того, что я и так знал. Она чувствует ко мне тоже, что чувствую к ней я.

Ненавидеть легче, чем скучать. Пусть Лера лучше меня ненавидит.

– Вот и иди к своей Арине! – вспыхивает она ожидаемо. – А от меня держись подальше!

Уступаю ей дорогу, и она гордо проходит мимо. Мне хочется поймать её за руку и притянуть к себе, прижать и никогда от себя не отпускать.

Но я этого не делаю.

– Знаешь, что? – Лера оборачивается. – Это даже к лучшему! Нет, серьёзно. Хорошо, что у моего ребёнка не будет отца вроде тебя!

Её слова вонзаются в грудь словно лезвие. Понятно, что она говорила о гипотетическом ребёнке, которого мы планировали, пробуя снова и снова. Но у меня никогда не будет ребёнка.

Я никогда не стану ничьим отцом.

И именно в этот момент я осознаю, что, на самом деле, хотел бы этого. Взять своего сына на руки. Я бы сильно хотел этого. Но увы.

– Позвони, когда будешь готова снова дружить! – кричу я Лере.

– Да пошёл ты!

Она уходит, а я на мгновение зажмуриваю глаза. Почему любить – это всегда так больно?

***

Арина умудряется опоздать на свидание, организованное помощницей моего отца. И это разочаровывает, потому что я-то надеялся, что она вовсе не придёт. Но вот она: в обтягивающем платье, с тонной косметики на лице и на высоченных каблуках.

Морщусь от одного её вида. Дело не в том, что она мне неприятно. Просто она – не Лера.

– Привет, – улыбается даже слишком приветливо. – Извини, что чуть задержалась.

– Здравствуй, – отзываюсь я равнодушно. – Садись.

Арина усаживается напротив, жестом просит официанта принести меню. Мы делаем заказ, а затем она начинает выжидающе на меня поглядывать.

– Хорошая сегодня, погода, правда? – заводит банальную песню она.

– Арина, я скажу как есть, хорошо? – грубее, чем собирался начинаю я. – Это свидание организовал мой отец. Ему от твоего отца нужен контракт.

Она задумчиво кивает.

– Ну, мы и так оба это знали. Какая разница, кто организовал? Давай узнаем друг друга получше!

– Хочешь узнать получше? Что ж, вот, что тебе надо знать в первую очередь: ты мне неинтересна, – отрезаю я. – Я согласился на этот ужин, только чтобы сказать тебе правду. Ну и… позлить отца, пожалуй, – признаюсь нехотя.