Связной из Багдада - Чингиз Абдуллаев

– Кто вы такие? – поинтересовался профессор.

– Я генерал Федеральной службы безопасности, – ответил Юрий Васильевич, – моя фамилия Решетилов.

Сосед Сургутского испуганно выглянул из-под одеяла. Очевидно, должность и место работы Решетилова производили на него впечатление.

– Вы приехали сюда из-за сына? – неожиданно спросил профессор.

Решетилов и Дронго переглянулись.

– Нет, – ответил генерал, – мы хотим поговорить с вами. Извините, что вынуждены беспокоить вас в таком состоянии.

За дверью послышался шум. Очевидно, лечащий врач хотел войти в палату и помешать допросу, но стоящие в дверях офицеры ФСБ не пустили его в комнату.

– Мы хотим побеседовать с вами насчет вашего бывшего ученика. – Решетилов заговорил громко и четко, выделяя каждое слово. – Вы знаете Адабашева Роберта Надировича?

– Конечно, – ответил Сургутский и тяжело вздохнул. – Значит, вы пришли сюда за этим…

– Мы пришли узнать, почему вы ему позвонили и попросили о помощи, – объяснил генерал. – Вы сказали Адабашеву, что нужно помочь студентам-иностранцам, найти для них лабораторию. Вы знаете этих людей? Вы их видели?

Сургутский молчал.

– Вы меня слышите? – встревожился генерал, наклоняясь к больному.

– Конечно, не знаю. Но не нужно так громко, – попросил профессор. – Вы, наверное, и сами догадываетесь, что я никого из них не мог знать. Меня попросили позвонить, я и позвонил моему бывшему ученику. А через несколько недель Адабашев появился у меня. Он, кстати, очень плохо выглядел. И рассказал мне, что лабораторию использовали в каких-то непонятных целях. Мне, конечно, было неприятно. У нас состоялся очень сложный разговор. И в результате я попал в больницу. А где он сейчас?

– Тоже в больнице. Абадашев получил очень сильную дозу облучения.

– Я так и думал. Значит, они действительно использовали лабораторию для какого-то непроверенного эксперимента. Какое безобразие! Нужно запрещать такие опыты.

Решетилов глянул на Дронго. Кажется, профессор не собирался издеваться над ними.

– Вы думаете, там проводили опыты? – переспросил генерал.

– Конечно, – ответил Сургутский, – иначе в лаборатории не остался бы такой фон. Сейчас в погоне за деньгами готовы делать все, что угодно. Любые рискованные эксперименты, любые непроверенные опыты.

– Возможно. – Решетилов не хотел ничего объяснять. – Так кто же попросил вас об этом? Вы ведь сказали, что не знали этих иностранцев. Тогда почему вы позвонили Адабашеву?

– Меня попросили… – Сургутский отвернулся.

– Погодите, – уже более настойчивым голосом произнес генерал, – кто попросил? Мне нужно знать, кто вас попросил!

– Этого я вам не скажу. Это мое личное дело.

– Не личное, – повышая голос, заявил Решетилов, – совсем не личное. – Он посмотрел на второго больного. – Я не хочу вас пугать, профессор, но положение гораздо хуже, чем вы можете себе представить. И нам нужно немедленно знать имя человека, который просил вас позвонить Адабашеву.

– У вас свои обязательства, а у меня – свои, – отозвался Сургутский. – И я не собираюсь больше разговаривать с вами на эту тему. Достаточно и того, что я попал в больницу…

За дверью усилились голоса. Вероятно, к лечащему врачу прибыло подкрепление.

– Мы заберем вас отсюда, – принял решение генерал. – И тогда вы узнаете, почему мы так настаиваем.

– Я нетранспортабелен, – сообщил профессор. – Или вы хотите меня убить за мою ошибку?

– Подождите, – вмешался Дронго, дотронувшись до генерала, – не спешите. Я все понял. Не нужно так нервничать, Николай Федорович. Вы ведь попали в больницу недавно? А ваш бывший ученик болеет уже давно. Значит, инфаркт случился у вас не после разговора с ним, а после разговора… – Сургутский напрягся, сосед на всякий случай закрылся одеялом и отвернулся в другую сторону, Решетилов нахмурился. – После разговора с… вашим сыном, – выпалил Дронго, глядя на больного.

Тот дернулся.

– При чем тут Аркаша? Его обманули, он не виноват.

– Но вы же понимаете, что сделали что-то неправильно, – возразил Дронго. – Когда мы вошли, вы были уверены, что мы приехали из-за вашего сына. Он прилетел несколько дней назад, а вы сразу попали в больницу после разговора с ним. Это он попросил вас позвонить Адабашеву?

– Вы хотите, чтобы я сдал вам моего сына? – спросил профессор. – А я думал, что тридцать седьмой год больше никогда не повторится.

Решетилов вспыхнул и уже собирался что-то сказать, когда Дронго удержал его за руку.

– Не нервничайте, Юрий Васильевич. Профессор Сургутский даже не представляет себе, в какую жуткую историю его втянули.

– Представляю, – возразил Сургутский. – Они наверняка проводили эксперименты с изотопами. Или что-то в этом роде. Поэтому я и здесь, что очень хорошо все представляю.

– Где сейчас ваш сын? – строго спросил Дронго.

– Этого я вам не скажу. Он ни в чем не виноват. Его обманули, и он был вынужден… Он ничего не знал…

– Где он? – повторил вопрос Дронго.

– Не нужно, – вмешался Решетилов. – Мы его найдем.

Дверь наконец открылась, и в комнату вошли сразу несколько врачей.

– Что здесь происходит? – требовательно спросил один из них. – По какому праву вы врываетесь к тяжелобольным? Кто вы такие?

– Извините, – сказал Решетилов, – мы уже закончили.

– Он ни в чем не виноват, – попытался подняться Сургутский.

– Не сомневаюсь, – зло буркнул генерал, выходя из палаты.

– Он ничего не знал! – крикнул профессор.

– Вам нельзя нервничать, – подскочил к нему врач.

– Не беспокойтесь, – сказал на прощание Дронго, – никто его не обвиняет. Нам нужно только узнать, почему он просил вас об этом.

Профессору стало плохо, и врач укоризненно покачал головой.

– Вы его убьете! – крикнула медсестра, с ненавистью глядя на незваного гостя.

В коридоре Решетилов достал телефон.

– Срочно уточните домашний адрес сына Сургутского, – приказал он, – мне нужно знать, где он сейчас находится.

– Мы уже все проверили, – упавшим голосом ответил ему офицер.

– Дайте мне адрес, – потребовал генерал.

Офицер молчал.

– Ты меня слышишь? – теряя терпение, крикнул Решетилов.

– Два дня назад на даче обнаружили труп Аркадия Сургутского, – доложил офицер, – мы получили сообщение об этом только что. Прокуратура возбудила уголовное дело по факту убийства. Старику ничего не говорят, чтобы не волновать его, иначе он не выдержит.

Решетилов отключил аппарат и растерянно посмотрел на Дронго.

– Последняя ниточка оборвалась, – прохрипел он. – Его сына убили два дня назад.

И впервые за все время знакомства с генералом Дронго увидел в его глазах ничем не прикрытую ярость.

Глава 12

Нужно было отправиться домой и принять душ. Ему хотелось спать, сильно болела голова, сказывались невероятно долгие перелеты. Сначала короткий – из Рима в Стамбул, затем долгий – из Стамбула в Алма-Ату. Следом еще один перелет в Павлодар. Потом полеты на вертолетах, перелет в Новосибирск. И наконец, четырехчасовой перелет в Москву. Такое «путешествие» способно вымотать кого угодно. Дронго даже заснул в салоне автомобиля, пока они ехали в ФСБ, и открыл глаза только тогда, когда машина мягко затормозила у подъезда.

– Выходите, – устало бросил Решетилов. – Сегодня меня выгонят с работы, и я попрошусь к вам помощником. Возьмете?

– Помощником возьму, – честно ответил Дронго, вылезая следом за генералом из машины, – а вот руководителем не утвердил бы. Своим, во всяком случае.

Пьеро, выйдя из салона, встал рядом с автомобилем. Казалось, это бессловесное существо никогда не устает.

– Почему? – удивился генерал.

– У вас тяжелый характер. С вами трудно работать. Хотя как обычный сотрудник вы можете быть незаменимым. Ваша добросовестность и пунктуальность – очень ценные качества для помощника.

– Только помощника? – лязгнул зубами Решетилов. – Ну, спасибо и за это. А насчет моего характера я сам знаю. Только я не в бакалейной лавке работаю и не в парке культуры, чтобы всем улыбаться. У меня другие задачи.

– Понятно, – Дронго потрогал лицо, – мне нужно, чтобы сюда привезли мой чемодан. И покажите, где у вас туалет. Мне необходимо побриться и переодеться. Если бы я еще мог помыться, то это было бы абсолютно идеально.

– Туалет в конце коридора, – усмехнулся Решетилов. – Скажите, Дронго, вы всегда так держитесь или специально меня дразните?

– Вы о себе слишком высокого мнения, – улыбнулся Дронго. – Всегда. Я не меняюсь. Или даже так – не хочу меняться. Через десять минут я буду у вас. И не дергайтесь, генерал, еще не все потеряно. Как бы цинично это ни звучало, но у нас теперь наконец-то появилась реальная зацепка.

– Да что вы говорите? – изумился Решетилов. – Какая зацепка? Мы потеряли последнего свидетеля.

– Это с вашей точки зрения, – возразил Дронго. – Вы мыслите категориями контрразведчика: или вы обнаружили террориста, или он ушел. А у меня другой взгляд. Если бы мы так продолжали искать, то сын Сургутского мог бы указать на своего друга или знакомого, уехавшего в Пакистан. Или в Антарктиду. Но, думаю, нам никто не дал бы времени на командировку в Антарктиду. Поэтому, хотя, повторюсь, это звучит цинично, убив сына Сургутского, они невольно себя выдали. Теперь можно уверенно сказать, что вся операция готовилась с небывалым размахом. Посмотрите, какая цепочка. Сначала похищают контейнеры из заброшенного хранилища. Затем их нелегально перевозят через границу России. Параллельно в Новосибирске нашли место для смены контейнеров. И те, кто это сделал, очень хорошо знали об опасности от радиации. Но пошли на этот шаг, приказав всем заболевшим двинуться на юг, чтобы сбить нас с толку.