Иисус — крушение большого мифа - Евгений Нед

том, что касается описания Марии и ее роли в жизни Иисуса, то аутентичные — подчеркиваю, именно аутентичные! — тексты Евангелия от Матфея и Евангелия от Луки ничуть с Евангелием от Марка не расходятся. Здесь только необходимо принять во внимание, что доказанная в первой части этой книги подложность и недостоверность сказаний о Рождестве, требует их исключения из текстов Матфея и Луки, и что именно при их исключении мы и получаем вариант аутентичных текстов.

А без подложных рождественских сказаний, все четыре Евангелия Нового Завета весьма гармонично одинаково(!) начинаются с описания одного и того же события крещения Иисуса, а все три «синоптических» Евангелия (Марка, Матфея и Луки) дают совершенно одинаковую информацию о Марии!

В аутентичных текстах этих Евангелий, Мария абсолютно одинаково появляется всего один-единственный раз, и при этом — в одной и той же неприглядной истории и сугубо негативной в ней роли. И каким бы прискорбным ни показался кому-либо сей текстологический факт, но он является именно фактом, а не, скажем, моим досужим измышлением, и на этот факт следует обратить пристальное внимание каждому, кто правду предпочитает выдумкам, какими бы привычными и «красивыми» они ни были.

Неприглядную же эту историю, о которой идет речь, и роль в ней Марии мы подробно рассматривали в главе про Рождество. Но кратенько вспомним о ней и сейчас. Вот, как она описывается в Евангелии от Марка:

«Иисус возвращается домой. Снова собирается такая толпа, что они не успевают даже кусок хлеба съесть. Когда его близкие услышали об этом, они пришли, чтобы увести его силой, решив, что он сошел с ума. Учителя Закона, пришедшие из Иерусалима, говорили: В нем Вельзевул! Это старший над бесами дал ему силу изгонять бесов!.. Тем временем пришли его мать и братья и, стоя снаружи, послали вызвать его. Вокруг него сидела толпа. И тут ему говорят: Там на улице твоя мать, братья и сестры, спрашивают тебя. — Кто для меня мать и братья — сказал им в ответ Иисус. И, оглядев тех, кто сидел вокруг него, сказал: Вот мои мать и братья!» (Мр.3:20–22, 31–34, перевод РБО).

Как можно видеть, из этой истории совершенно очевидным становится факт наличия полнейшего непонимания между Марией и Иисусом. Иисус проповедует, послушать его собираются целыми толпами, но то, что он проповедует, не совпадает с учением тех, кого почтительно называли «учителями Закона». Особенное же раздражение и озлобление вызывают случаи исцеления людей, происходящие во время проповедей Иисуса. Понятное дело: такие «неправильные» проповеди, с такими «неправильными» мыслями — и вдруг столько исцелений! Откуда, почему, каким образом?! Ответ для «специалистов по Богу» очевиден: от Бога эти исцеления быть не могут, поскольку Бог не может быть на стороне этого «обжоры и пьяницы», значит это «старший над бесами дал ему силу изгонять бесов».

Тут надо учесть, что в те времена наличие болезней объяснялось исключительно действием «враждебных сил» и, соответственно, «одержимостью бесами», а потому и выздоровление воспринималось, как акт «изгнания бесов». Соответственно и случаи исцелений, производимых Иисусом, трактовались аналогичным образом.

Однако, ввиду «неправильности» учения Иисуса (ведущего, к тому же, еще и «неправильный» образ жизни!) случаи «изгнания бесов», производимые им, объявлялись не иначе, как «рекламной акцией» Вельзевула, заманивающего таким образом наивных простаков. Относительно же Иисуса, они объявляли, что он сам одержим бесами — и не просто бесами, а самим начальником над бесами, Вельзевулом! — и относиться к нему следует соответствующим образом.

Иисус же был уверен в обратном, всегда утверждая, что случаи исцеления являются зримыми подтверждениями правоты его понимания Бога, его учения, и что происходят они исключительно по действию Святого Духа Божия. Поэтому всякого, кто объявлял его исцеления результатом «действия сатаны», Иисус ответно объявлял совершающим акт оскорбления Святого Духа. Согласно евангельским текстам, Иисус даже объявил, что таковое оскорбление является грехом, который не может быть прощен.

Лично мне трудно поверить в то, что Иисус, с его учением Абсолюта Любви, мог грозить кому бы то ни было «непрощаемым грехом», и я склонен думать, что эти и другие угрозы в уста Иисуса вложили уже богословы начала церковной эры, но сейчас мы говорим не об этом. Мы говорим о том, что эти тексты отражают серьезнейший конфликт Иисуса с религиозными властями того времени, конфликт не на жизнь, а насмерть, причем отнюдь не в переносном, а в самом прямом смысле этого слова.

И вот на чьей же стороне в этом конфликте оказывается мать Иисуса? Все три Евангелия, содержащие описания этого случая, синхронно утверждают, что Мария оказалась в лагере смертельных врагом Иисуса, а отнюдь не с ним, своим сыном!..

Не своему сыну, а именно его врагам поверила она, именно их трактовке событий и их «объяснениям». Она согласилась с ними в том, что Иисус «сошел с ума», то есть — что он «одержим»! И она решила предпринять меры пресечения: она собрала других своих взрослых сыновей, братьев Иисуса, и пришла вместе с ними не для чего иного, как для того, чтобы «увести его силой»(!), то есть для того, чтобы решительно прервать его деятельность, применив для этого «необходимое» насилие.

Иисус на это отвечает тем, что не только полностью игнорирует этот «родственный визит», но, по сути, чуть ли не отрекается и от матери, и от братьев с сестрами, объявив, что только те, кто слушают его и принимают услышанное — только они и есть для него «и мать, и братья».

Таким образом, в течение первых трех столетий своего существования, пока к Евангелиям не были добавлены рождественские сказания, единственной информацией о Марии, которую христиане черпали у Марка, Матфея и Луки, была вот эта единственная история. И как вы думаете, каково же было их впечатление и мнение о взаимоотношениях Иисуса и его матери? Понятно, что именно то впечатление и то мнение, какое и передавали Евангелисты в своих писаниях: отношения Иисуса и Марии были где-то в промежутке между «плохими» и «враждебными»…

Выпавшее пока из нашего рассмотрения Евангелие от Иоанна, хотя этой истории и не содержит, тем не менее, ничего позитивного в эту картинку не добавляет. Прежде всего, отметим, что в нем так же, как и у Марка, никогда не было никаких рождественских сказаний, то есть для его читателей Мария в сугубо положительном образе «богоизбранной девы» никогда не появлялась. Однако при этом так же необходимо отметить, что в отличие и от Марка, и от двух других «синоптиков», Мария появляется в повествовании Иоанна в два раза чаще — то есть уже не один,