Бури - Галина Мишарина

— Держи, маленький воин.

Дети собрались в кучу и принялись верещать, по очереди откусывая от фрукта. Никто не хотел быть обделённым — всё-таки это была волшебная груша, не какая-нибудь там! Я широко улыбалась, не торопясь вставать. На траве было приятно лежать, к тому же под деревом царила прохладная тень. Алеард поглядел на меня и едва заметно улыбнулся.

— Мне нравится твоя боевая раскраска, — сказал он, и я покраснела. Кажется, ему понравилось и моё смущение, потому что он прищурился и улыбнулся уже более явно. Склонился пониже, и моё сердце яростно забилось. Но он только коснулся моих волос, убирая из них травинки, и, тронув за плечо, помог сесть. Я прислонилась спиной к пеньку и постаралась подумать о чём-то отвлекающем, чтобы снова не превратиться в переспелый помидор. Алеард присел рядом. — Детский смех оживил это место, — сказал он. Я поглядела на него с нежностью.

— Да… Вчера они сделали из Эвана вождя Абракадабру.

Алеард тихо рассмеялся.

— И нарядили его в старый драный ковёр. Бедный парень на жаре чуть не сварился, но при этом умудрялся танцевать вокруг костра и петь песни, даже приказал подносить ему дары.

— Приказал, ага! — рассмеялась я. — Его спас начавшийся дождь.

Алеард снова поглядел на меня и усмехнулся, торопливо переводя взгляд в сторону. Я поджала ноги и повернулась к нему.

— Что?

— Солнышко, — ответил он, посмеиваясь. Я смутилась ещё больше.

— Что? — тихо переспросила я.

— У тебя на лбу, — ответил он, — солнышко нарисовано.

Я прикрыла щёки ладонями.

— А, боевая раскраска…

Подбежавшая Вера подала мне горсть малины. Видимо, от груши ничего не осталось, что было неудивительно: «сказочный плод» отведали не только все разбойники, но и воины-кусаки.

— Эта тоже волшебная, — заверила она нас, — но я вам не скажу, в чём её волшебство!

Я приняла подарок, подставив ладонь, и с радостью взяла одну ягодку.

— Магическая малина! — сказала я, ощутив во рту приятную сочную сладость. Я протянула Алеарду руку, предлагая полакомиться, но не взял малину пальцами, а вдруг склонился над моей ладонью — и съел несколько ягод прямо из руки. Я ощутила мягкость его губ и тёплое дыхание, и обомлела. Дети, не успевшие далеко отойти, оказывается, наблюдали за нами. Раздался довольный смех Веры.

— Всё! — рассмеялась она.

Я поглядела на неё, не понимая, о чём речь, затем перевела глаза на Алеарда, довольно жующего сладкие ягоды.

— Мне не помешает побольше магии, Фрэйа, — серьёзно сказал он.

— О чём это Вера? — спросила я.

— Не знаю. Она такая выдумщица, всё время что-то придумывает.

Я против воли поглядела на его губы и тут же отвела взгляд. Взяла ещё ягоду, прожевала и закрыла глаза. Я очень любила малину, даже несмотря на то, что её косточки постоянно застревали в зубах.

Мы просидели так довольно долго — смотрели на детей, разговаривали. Это был замечательный день, и всё потому, что Алеард был рядом. Иная мечта выглянула из-за угла и поманила за собой, и я пошла за ней доверчиво и радостно, зная: там, в синих заколдованных долинах, ждёт меня тот, с кем я буду счастлива.

Дни проходили незаметно — за разговорами и приятными делами. Точная дата отправки не называлась, но мы чувствовали — главный день близится. Я успела на неделю съездить домой, рассказать обо всем своим. Мама и папа поддержали меня, но я видела, что моё решение их взволновало. Бабушка заявила, что я сошла с ума, вторая тоже была не в восторге, а Карина восприняла новость спокойно, как будто ничего особенного не происходило. Оба дедушки согласились с бабушками, что оно того не стоит, и в один голос принялись уговаривать отказаться от этой «безумной затеи». Я защищалась, как могла. Пыталась говорить о том, что я уже взрослая и имею полное право поступать так, как считаю нужным, что мне нужна свобода, и я задыхаюсь от их неуёмной опеки, что рядом будут сильные, уверенные в себе мужчины, и они смогут защитить меня, — но родные не хотели слушать. Не могу сказать, что назад я ехала обрадованной и счастливой, но что не сломленной — уж точно.

Я возвращалась в комплекс прохладной летней ночью — странно, но после бешеной жары и гроз температура вдруг понизилась, дни шли все подряд пасмурные, ветреные. Меня подбросили до ближайшего городка, оттуда нужно было добираться пешком. Я шла и размышляла.

Мой дом… Как много в этом простом сочетании слов сокрыто. Дом может быть разным, и для каждого он свой. Часть людей по-прежнему живут в городах, и я не осуждаю их. Зачем? Я и сама бывала в некоторых, и они отличаются от городов прошлого также, как нынешние люди отличаются от прежних. Меняются лица людей, меняются лики городов. Человеческая мысль всегда находит отражение в чем-то материальном.

Искусство более не продажно, оно творится для благости духа, для наслаждения, и просто для того, чтобы порадовать других людей красотой своего вдохновения. Поэтому стены домов похожи на картины: выложенные ли мозаикой, или разрисованные яркими красками, или украшенные буйным цветением вьющихся растений. Я вспомнила про огромный музей, выстроенный на острове посреди залива: он был сделан целиком из цветного стекла. Заходишь в него — а внутри бьют фонтаны, и бегают по стенам сотни солнечных зайчиков и бликов, и мебель тоже зеркальная, и ты идёшь по заколдованному миру отражений неведомо куда, словно находишься в лабиринте.

То место, где жили мои далекие предки, это тоже город. Раньше он выглядел иначе, но теперь это волшебное место. Город Солнца, так его называют. Он лежит на берегу реки. Говорят, когда-то дома царапали небо грязными макушками, росли всё выше, хватаясь за облака, и людям было трудно дышать, потому что воздух стал вредным. В Солнцеграде было мало высоких домов, а если таковые и попадались, они поражали воображение. Талантливых, смелых архитекторов на Земле было не занимать. В центре города, на площади, был сделан гигантский фонтан. Он бил на невероятную высоту или плевался в прохожих маленькими ледяными струями. Его так и называли: фонтан-шутник. Проходя мимо, никто не мог знать, когда его достанет водой, и достанет ли вообще. Это место обожали дети. Как-то я сидела неподалёку, на скамейке, и наблюдала, как они играют в «убеги от струи». На это невозможно было смотреть без улыбки, но особенно весело было наблюдать за приезжими, которые понятия не имели, что их ждёт, а местные хитро молчали, не спеша никого предупреждать.

У города Солнца была одна отличительная черта: когда сгущалась темнота, он начинал сиять удивительными разноцветными огнями. Повсюду горели фонарики, светильники, гирлянды и просто отдельные лампочки. Была улица голубых и синих огней, похожая на утро возле океана; и улица янтарно-красного и ярко-желтого сияния, словно жгучая пустыня; была зимняя улица: вся в белых и серебристых огоньках, и улица, заполненная радугами…