Цыганская песня: от «Яра» до Парижа - Коллектив авторов

разом всколыхнуло цыганское население Петровского парка.

Из всяких рассказов и слухов выяснилось, что Николай Николаевич Кручинин, один из московских цыган, собиратель старых цыганских песен, романсов, создатель студии цыганского пения, посоветовавшись с опытным дирижером цыганского хора Дмитрием Ивановичем Ивановым, пошел на прием к первому наркому просвещения и рассказал ему о бедственном положении цыганских хоров, о значении цыганского искусства в общей музыкальной жизни страны, о мнении классиков об этом искусстве.

Луначарский назначил просмотр цыганских хоровых коллективов.

Н. Н. Хлебников (Кручинин). Гитарист, композитор, собиратель фольклора

В результате просмотра цыганским хорам поручалось обслуживать части Красной армии, а за это выступающим полагался красноармейский паек. Это был прямой ответ на вопрос растерявшихся цыган: «Кому это нужно?..»

Первое выступление хора перед усатыми и бородатыми людьми, повидавшими фронтовую жизнь, в вытертых шинелях, стоптанных сапогах, застиранных обмотках, огромных, скособоченных ботинках. Уходящие в темноту зрительного зала ряды буденовок, шапок, папах. Все это запомнилось – навсегда! Зал был набит до отказа. Сидели на стульях, на полу, стояли вдоль стен, возле сцены. И над всем этим – непрерывный гул… Все разом затихло и замерло, когда открылся занавес. Люди жадно всматривались в яркие цыганские костюмы, в сверкающие на груди хористок монисты, в цыганские серьги, висящие золотыми кольцами из ушей, в длиннополые, попугайной расцветки, расшитые серебряным и золотым позументом казакины мужчин.

Выжидающая тишина. Но вот вышел вперед небольшого роста, полноватый, круглолицый, с бритой наголо головой и черными короткими усиками Егор Поляков. Взглянул на застывший хор, чуть повел гитарой. Из тишины возникла удивительная, неслыханная еще песня. Постепенно нарастая и убыстряясь, она своей удалью, степным раздольем захватила весь зал. А потом вдруг выскочил из-за спин хористок молодой цыган в красной шелковой рубашке, в легких сапожках и стал выделывать руками и ногами нечто такое, чего не видали, наверное, и лучшие плясуны из сидящих в зале.

Но вот исчерпала себя песня, плясун застыл на месте. Зал тоже замер на мгновенье – но тут же взорвался криками, топаньем ног, бурей аплодисментов…

Такого хор не ожидал.

Там, в кабинетах «Стрельны» или «Яра», снисходительное похлопывание в белые ладони казалось самой большой похвалой. А здесь?! Ураган! Восторг! И это было всюду, где зрителями были красноармейцы.

Вот кто по-настоящему, от всей души оценил искусство цыган. Вот, оказывается, кому оно нужно!.. Недаром Лев Николаевич Толстой писал: «Каждый русский человек будет сочувствовать цыганской песне, потому что корень ее народный».

Цыганские хоры и прежде в свободное от ресторанов время давали концерты в залах Благородного собрания (Колонный зал), Английского клуба (Музей революции), Купеческого (бывшее здание театра «Ромэн» на Пушкинской улице).

Но такого душевного приема не видели и не слышали.

…Теперь они почувствовали себя – артистами! Теперь они знали, что их песни, их пляски, гитары нужны народу!

Когда началась Гражданская война, цыганские ансамбли выступали перед бойцами Красной армии, провожали их на фронт и каждый раз чувствовали себя частицей этого движения.

Цыгане на новом пути

Многие звезды императорских подмостков не пожелали мириться с новым порядком и оказались в изгнании.

Надежда Плевицкая, Юрий Морфесси, Мария Лидарская, Александр Вертинский, Станислав Сарматов, Мария Каринская, Никита Балиев, Настя Полякова с братом и племянниками – да почти весь цвет старой эстрады переместился в Париж, Берлин, Шанхай, Нью-Йорк…

Однако были и те, кто решил остаться. Сегодня трудно сказать, чем был обусловлен их выбор. Так или иначе, не стали покидать советской России многочисленные родственники Вари Паниной, семьи Лебедевых и Шишкиных. Остался и старый хоревод, родной брат Насти Поляковой Егор.

Егор Поляков. 1920-е

Едва не умерев от голода в Гражданскую, он, как ни удивительно, смог приспособиться к новым условиям и, похоже, был даже доволен своим положением. Первые годы нэпа он с осколками своего хора пел по пивным и ресторанам, но вскоре решил искать новые формы для творчества. Из интервью Е. Полякова журналу «Цирк и эстрада» (1927):

В небольшой оперетте-мозаике «Цыгане на новом пути» я ставлю себе две цели: показать, как исключительно одаренные и талантливые цыгане в силу создавшихся условий старого быта принуждены были зарабатывать жалкие гроши «на потеху буржуазии» и как и у кочевых «свободных» цыган, при условии законов табора, создавалась несомненно нездоровая атмосфера. Быт, с которым абсолютно незнакома широкая публика, показываю я на протяжении трех актов. Быть может, зрителю станет жутко смотреть на трактир «Старая Молдавия», где по утрам собирались делить цыгане свои ресторанные заработки. Я впервые раскрываю закулисную и личную жизнь цыган, которую я достаточно хорошо знаю по своей 40-летней работе. Даже февральскую революцию и даже октябрьский переворот цыгане встречают в кабинете у «Яра» – это до сих пор была их обычная домашняя обстановка, в которой они, естественно, могли встретить и эти великие события.

Эта вещь имеет большое показательное значение, уже не говоря о том, что она является единственным большим (в настоящее время) театрально-эстрадным воплощением цыганского искусства. Она дает, что довольно редко сейчас, – подлинный таборный быт, подлинные таборные музыку и песню.

Реклама постановки Е. Полякова «Цыгане на новом пути». 1927

Год спустя на страницах того же очень популярного в годы новой экономической политики издания Е. Поляков помещает две большие статьи. Их тон, выдержанный, несомненно, в духе времени, все же дает возможность понять реалии непростых, бурных лет и рисует яркую картину царивших в артистической среде настроений. А также, что немаловажно для моего исследования, дает возможность взглянуть на идеализируемый сегодня период «цыганомании» под иным углом.

Истертый гриф

Неужели же целых четыре десятка лет чуть ли не ежедневно с гитарой в руках? Если быть более точным – то не 40 лет, а 42 года. Теперешний мой юбилей – юбилей дирижера и руководителя хора, и потому два первых «гитарных» года не идут в счет. Я боюсь подводить цифровые итоги: они могут напугать кого угодно. Но только для примера за моими, Егора Полякова, плечами по скромному подсчету 15 тысяч концертов. Не верите? Подсчитайте-ка сами, приняв во внимание, что раньше отдыхать цыганам приходилось только в двунадесятые праздники да в Великий пост («постный» отдых артистам подарил какой-то слишком рьяный митрополит).

С волнением оглядываюсь на прошлое. Вот оно стелется предо мной – моя цыганская, странная жизнь, и одно утешение – в