Ульмигания - Вадим Храппа

Вайделотка проснулась. Она, как и все вайделоты, умела управлять своей душой, и та почти никогда не блуждала сама по себе. Чаще всего душа спала вместе с Виндией. Неуправляемые фантастические сны принимались вайделотами за откровения богов. Сны разгадывали, лелеяли, им верили как божественным указаниям. Однако Виндии, давно разуверившейся в религии и порвавшей с богами все отношения, Виндии, подчинившей магию и разгадавшей источники силы духов земли, воды и воздуха, явление незваного сна не понравилось. Душа трепетала, понимая, что Виндия на нее зла и наверняка жестоко накажет за эту попытку вырваться на волю.

Но Виндия была мудрее души. Она рассудила, что та не посмела бы покинуть тело без особой надобности, и отложила наказание. Сейчас для нее важнее было найти ту силу или причину, которая подсунула Виндии неуправляемый сон.

Она раздула огонь в очаге, подкинула несколько веточек можжевельника и щепотку растертой в пыль травы, которую куры называли «змеиной горечью». Когда сладковатый дым заполнил хижину, Виндия положила ладони рук на янтарный шар. Он был спокойно прохладным — безмолвствовал. Вайделотка не стала читать заклинаний и чертить руны. И так было ясно, что духи здесь ни при чем. Это ее не удивило. По тому, как с пробуждением задрожала душа, она уже догадалась, что источники сна где-то внутри нее самой.

Виндия откинула шкуры на входе, впуская в хижину свежий воздух, а сама вышла наружу.

На светлеющем небе чернел рисунок крон деревьев. День обещал быть светлым, безоблачным с легким юго-западным ветром. Подходящий день для того, чтобы заняться, наконец, переселением в зимнее жилище. Но что-то в этом безмятежном рассвете было не так. Что-то угрожающе сдвинулось и грозило рухнуть. Вайделотка обратила зрение внутрь себя и пошла за ним.

Она вышла к морю. Постояла в раздумье, двинулась на юг, прошла еще полсотни шагов и тогда заметила, что идет за следами копыт на песке. Попробовала уйти в сторону, но ее явственно тянуло к этому следу. Виндия встала и подумала — нужно ли ей это? Решила, что не нужно. Ей нет Дела до людей. У них своя жизнь, у нее — своя. И все же не повернула, пошла дальше.

У границы ее владений вчерашние следы с уже осыпавшимися краями были затоптаны множеством беспорядочных, совсем свежих. Виндия подняла голову и принюхалась. Пахло потом коней, мужчин, кожей, железом и кровью. По сырому песку тянулась глубокая борозда. Волокли что-то тяжелое. Виндия хотела пойти за бороздой, но раздумала, пошла в сторону от моря, к сосняку.

На небольшой поляне в нескольких шагах от кострища лицом вниз лежал воин. Виндия уже знала, кто это.

Песчаная почва не успевала впитывать кровь, она медленно растекалась в траве. Богатый серебряный пояс с мечом, который Виндия заметила вчера, исчез. Исчезли и друзья рутена — витинг с вармийским акцентом и его темноволосая женно. Трава была вытоптана, местами сбита до песка, и все забрызгано кровью. Виндия обошла поляну, и земля показала ей два места, где на ней лежало по трупу, и одно, откуда человека забрали еще живым.

Вайделотка подошла наконец к воину и перевернула его. Справа на груди, как раз между нашитыми бляхами, кольчуга была пробита копьем. Слева звенья кольчуги смялись под ударом меча. Рана под ними, судя по всему, тоже была серьезной. Виндия подняла веки русского и заглянула ему в глаза. Потом закрыла их и пошла прочь.

Она спустилась к морю, вошла в него и поплыла, надеясь, что море остудит тот жар, который вспыхнул в душе.

В детстве Виндия оставила людей, а в юности от нее отвернулись боги. Она не умерла и не сгорела на жертвенном костре. Виндия выжила и отстояла свою свободу. И с тех пор жила в ладу с собой. С тех пор ее боялись и люди, и жрецы, и боги.

Если б юноша был мертв, она погребла бы его. Будь он способен сам бороться за жизнь, Виндия бы ушла. Но тот был не мертв и не жив. Он был на дороге в Страну предков, и вернуть его оттуда могла только Виндия. А она этого не хотела. Она не должна была этого делать. Приблизиться к человеку, помочь ему, — значило разделить с ним страдания, радости, грехи, — все то, что и делает людей смертными. Сделать шаг навстречу человеку — значило сломать защиту, которую она выстраивала многие годы, значило ослабеть.

Виндия развернулась и поплыла к берегу.

Глава 19

У Дилинга были связаны только руки. Будь он в другой части Ульмигании, пожалуй, попробовал бы сопротивляться. Но он видел торчавшие на шлемах клыки вепря. Его пленили самбы, а с этими молчаливыми высокомерными витингами, потомками любимого сына короля Вайдевута, следовало быть осторожным. К тому же Дилинг не знал, что сталось с Милденой и Торопом, а из того, что воины Вепря не убили его самого, можно было сделать вывод — те живы, и все они зачем-то нужны самбам.

С другой стороны, Дилинга везли в ту часть Самбии, которую морские волки зовут Витландом, а там — столица Кривы — Ромова. А уж от него, человекобога, оборотня, от одного только вида которого люди падали замертво, трудно ждать чего-то хорошего.

К вечеру добрались до деревни Вепря, выстроенной у ручья из бревенчатых домов. Самбы и в этом отличались от других пруссов, имевших круглые глиняные хижины.

Два дюжих витинга с бесстрастными лицами сняли Дилинга с коня, закинули в стеге,[44] заперли и ушли.

Небо в маленьких окошках, сквозь которые были видны мечущиеся со звоном ласточки, потемнело.

Дилинг ждал, что рано или поздно к нему присоединят и Торопа, но вместо этого заявился витинг с такими светлыми волосами, что брови на его широком красном лице, казалось, отчеркнуты белой глиной. Он присел возле Дилинга, долго смотрел на него, пожевал травинку, потом сказал:

— Мне сказали, что твоя мать из нордманов.

— Тебя-то это меньше всего касается, — ответил Дилинг.

— Конечно, — согласился витинг. — Просто я сам из морских волков. В юности, когда я возвращался из своего первого похода, на нас напали даны. Из всех наших воинов остались только я и мой друг. Мы вплавь добрались до Витланда и попали к роду Вепря. Его люди хорошо к нам отнеслись, а мой друг даже стал вождем рода.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Не знаю. Наверное, чтобы ты понял — я не хочу тебе зла.

— Поэтому ты держишь меня в веревках?

— Это приказ Верховного Жреца. Если б тебя не изловил я, поймал бы кто-то другой. Зато теперь Крива позволит основать мне свой род — род Белого Ворона.

— Меня казнят или принесут в жертву богам?

— Вряд ли… Крива зовет пруссов на большую войну с христианами. Я думаю, он собирается как-то использовать в этом походе и тебя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});