Проводник - Александр Лидин

– Мы можем попробовать. И, если нам не понравится, то, что получилось, мы все сможем вернуть на круги своя.

На следующий день я подошел к нищенке.

– Я хотел бы с вами поговорить… – тихо произнес я.

Она неторопливо запрокинула голову, уставившись на меня невидящим взглядом.

– Отвали, урод! Чего пристал, – голос у нее оказался хриплым, грудным.

– Послушайте, я не желаю вам ничего плохого, – продолжал настаивать я.

– Вы посмотрите, посмотрите, эти хлыщи уже и к убогим престают! – взвилась одна из торговок. – Нет, вы только гляньте!

– Да, – вторила ей другая. – Всю страну на ваучер натянули, а все мало им окаянным!

Я понял, что пора ретироваться и изменить подход к делу.

Я решил похитить нищенку.

Забирать ее из перехода приходила старая цыганка. Она привозила старое инвалидное кресло – ржавый каркас с клеенчатым сидением – и помогала несчастной перелезть в него. А потом она увозила девушку на квартиру, где ночевало еще с десяток таких же увечных. Я не вникал в тонкости отношений между убогими и цыганами, но на первый взгляд выглядело так, что цыгане полностью контролировали «бизнес» нищих, заодно обеспечивая их «крышей» в прямом и переносном смысле.

Светлану с ее «сопровождающей» я подкараулил в темной подворотне проходного двора. Заклятие вспышки было как взрыв гранаты. Выпустив инвалидную коляску, цыганка завопила, схватившись за глаза. Я же, пока она как слепая стояла, шаря по воздуху руками, перехватил управление, развернул коляску и покатил ее в другую сторону. Неожиданно руку пронзила резкая боль – девушка-инвалид, развернувшись вцепилась ногтями мне в руку.

– Отпусти урод! Ты чего делаешь придурок! – в ее голосе звучало отчаяние.

Не обращая внимания, на ее крики, я лишь прибавил шагу.

– Помогите люди добрые! – где-то позади заверещала цыганка. – Лиходеи доченьку украли…

Но я не прислушивался к ее воплям. Мне нужно было убраться как можно дальше, пока к цыганке не подоспела помощь.

– Рита! Рита! Я здесь! – завопила девушка. – Помогите!

Одинокий прохожий в дальнем конце квартала остановился, пытаясь понять, откуда кричат. Видеть он нас не мог – мы находились в тени, а он стоял на ярко освещенной проезжей части. Однако в мои планы не входило привлекать внимание. Встреча с милицией была для меня столь же нежелательна, как и встреча с цыганами. В общем, мне ничего не оставалось, как слегка придушить калеку. Впившись пальцами в ее тонкую шейку, я наклонился к ее уху. От нее шел такой «аромат», что меня едва не вытошнило. Однако я сдержался, и, взяв себя в руки, прошептал на ухо нищенке:

– Еще пискни, и я сверну твою куриную шейку, – я попытался произнести эти слова как можно более зловеще. На самом деле, мне, следовало воспользоваться заклятием немоты, но об этом я вспомнил, когда все уже оказалось позади.

– Поспеши, Артур, за тобой погоня, – ворчливо заметил Тогот и тут же «отключился».

– Запомни, шею сверну! – для пущей убедительности, повторил я, и покатил коляску дальше.

Не знаю, то ли моя угроза возымела действие, то ли девушка решила, что хуже чем у цыган нигде не будет, но больше она не кричала, да и царапаться перестала. А через десять минут мы уже подъезжали к моей парадной. Орти ждал внизу. Он помог мне поднять коляску с девушкой по лестнице до лифта, и вскоре мы оказались в квартире.

Все это время нищенка молчала, исподлобья глядя то на меня, то на Орти. Когда же мы оказались в квартире, и я закрыл входную дверь, она независимо откинула челку со лба, и флегматично спросила:

– А что, все извращенцы так живут?

Да, моя квартира уже тогда больше напоминала лавку антиквара, чем жилое помещение. Резная мебель девятнадцатого века – вся в идеальном состоянии, зеленый шелк на стенах, тяжелые в тон стенам занавеси с золотым шитьем, приглушенный свет.

Тем временем Орти закатил инвалидное кресло в большую комнату, к столу. Я же, не раздеваясь, прошел к старинному резному буфету и выудил из его глубин три хрустальных бокала и пузатую бутылочку ликера.

Разлив, я без слов поднял бокал и, улыбнувшись, залпом проглотил его содержимое. Точно так же поступил и создатель. Нищенка осторожно потянувшись вперед, робко коснулась хрустальной ножки. Потом, уверившись, что это и в самом деле предлагают ей, осторожно взяла бокал и робко пригубила темный густой напиток.

– И что теперь? – все тем же безлико-хриплым голосом поинтересовалась она. – Что вы собираетесь со мной делать? – а потом, не дождавшись ответа, продолжала. – Знаете, если Дардан поймает вас, то точно убьет.

– Дардан? – удивился Орти.

– Он нас «пасет», – пояснила нищенка.

– Ну, пока мы не станем об этом беспокоиться, – заверил ее создатель. – Не думаю, что этот Дардан сможет нас отыскать.

Девушка недовольно фыркнула.

– Как тебя зовут? – начал было я.

– Зачем вам? – вновь фыркнула калека. – Вы и без того можете со мной сделать что угодно.

– Послушай, – я начал терять терпение. – Послушай внимательно! Мы не собираемся ничего такого делать. Мы хотим предложить тебе договор… работу… Если ты согласишься, то сможешь изменить свою гребанную жизнь! А если нет, я с удовольствием откачу тебя назад к твоим цыганам!..

Наступила напряженная пауза. Потом нищенка нервно рассмеялась.

– Что же вы можете мне такое предложить? Душу дьяволу продать? На дьяволов вы не похожи, да и душа моя того не стоит… На органы распилить?.. Слышала я о таком… Так ведь не подойду я вам. Вся я больная, да переломанная… Только если… – и она неожиданно замолчала на полуслове. Она откачнулась, и в глазах ее впервые зажглись огоньки страха.

– Нет, – плотоядно ухмыльнулся я. – Мы хотим вылечить тебя, а ты взамен станешь…

– Вылечить! Нашли дуру!

– Заткнись и слушай! – не выдержал я. – Мы вылечим тебя. Мы вернем тебе ноги. Ты снова сможешь ходить.

– Видела я в гробу все эти протезы. Уж лучше так…

– Заткнись! – вновь взревел я. – Если я говорю ноги, значит ноги. Настоящие ноги. Запомни: ты сейчас можешь вытащить свой счастливый билет! Единственный счастливый билет за всю свою поганую жизнь… – я отошел и, взяв бутылку, вновь разлил ликер по бокалам.

Девушка молчала, видимо пыталась понять смысл моих слов.

Первым нарушил тишину создатель. Потянувшись вперед, Орти достал чистый лист бумаги, чернильницу с пером и вывел красной тушью в верхней части страницы витиеватые каракули.

– А теперь ты должна сказать, как тебя зовут и кто твои родители, – спокойно проговорил создатель. – Иначе я не смогу составить договор…

Неожиданно он оборвал разговор, подняв взгляд на девушку. Та словно оцепенела, уставившись на красные иероглифы на белом листе. Глаза ее округлились, лицо вытянулось, губы дрожали от ужаса. Потом она вытянула трясущуюся руку в сторону чернильницы и прошептала:

– Это – кровь?

Раньше я никогда так не хохотал.

– А как же! А я – Мефистофель.

Орти недоуменно посмотрел на меня. В образовании его, определенно, были пробелы, хотя, быть может, в родном мире создателя не существовало своего Гете.

На лице нищенки теперь застыло недоумение.

– О чем будет этот договор? – с трудом сглотнув, выдавила она.

– Мы, точнее я, обязуюсь вернуть тебе здоровье, восстановить твой организм, так сказать в первоначальной форме, а ты обязуешься пять лет верой и правой служить мне, выполняя все мои распоряжения…

– Вернуть здоровье! – вновь фыркнула девушка. – Вы меня за дуру держите? Нет такой науки, чтобы безногому назад ноги пришить.

– А про науку никто и не говорил! – объявил Тогот неожиданно материализовавшись посреди стола. Что и говорить, любит он эффектные сцены.

Девушка вначале побелела как полотно, потом позеленела. Она дернулась, метнувшись всем телом, так что едва не вывалилась с кресла, и мне пришлось ее поддержать.

– Как твое имя? – вновь спросил создатель.

– Светлана, – ответила она не сводя взгляда с моего «ангела-хранителя».

– Видишь, как все просто, – с улыбкой продолжал Орти. – Фамилия?

– А он кто? – спросила девушка, по-прежнему не сводя взгляда с Тогота.

– Я – демон, – ответил Тогот. – Тебя, кажется, спросили как твоя фамилия.

Видя, что несчастная вот-вот свалится в обморок, я обрушился на покемона:

– Второй раз напоминаю. Ты объявил, что не станешь вмешиваться в наши с Ортом дела.

– Подумаешь, – обиженно протянул Тогот. – Если бы не я, вы бы с ней еще пол ночи беседовали. А так… – и он вызывающе посмотрел на несчастную.

– Матвеева Светлана Юрьевна, – тут же выпалила она. – 1972 года рождения, Кузнечный переулок 21, квартира 56. Паспорт номер… – она говорила и говорила, словно в трансе и казалось невозможно остановить этот словесный поток. Назвав номер своего инвалидного удостоверения, она назвала своих родителей, номера их Свидетельств о смерти и даты их гибели.