Меж двух огней - Селена Лан

она как немая рыба с выпученными глазами, и я невольно улыбнулась.

— Ехала бы ты лучше домой, соблазнительница, а то пока доедешь до Игоря, вся покалечишься, — с усмешкой, сказала подруге.

— М-м-м-м-м, — промычала она, улыбаясь и тряся ушибленной рукой. — А ты была бы рада этому.

— Чему? Что покалечишься? — уточнила я, не совсем её понимая.

— Что к Игорю не поеду!

Я задумалась. Хотела бы ответить, что мне всё равно. Но, мне не всё равно. Внутри меня словно вулкан проснулся, и вот-вот выпустит первый поток лавы. И сдерживать его всё сложней и сложней.

— Делайте, что хотите! — выдавила я из себя сквозь зубы и сама запихнула подругу в открывшийся лифт. — Привет от меня передай! — зачем-то сказала Инге на прощанье и нажала кнопку первого этажа, чтобы скорей закрылись двери и я больше её не видела.

Лифт поехал вниз, а я вернулась в квартиру, с диким желанием что-нибудь сломать или разбить. Очень плохо, что квартира не моя, а то обязательно бы так и сделала, например — пожертвовала бы какой-нибудь вазой или парой тарелок. Очень тяжело сдерживать извержение лавы, хотя бы пар надо выпустить.

Метаясь по кухне туда-сюда, я усиленно думала, что бы такого совершить, чтобы облегчить мои душевные муки? Невыносимо думать о том, что сейчас будет происходить между Ингой и Игорем. Нет! Я его больше не люблю! Не люблю! Ду пусть с кем хочет… На глаза попалась пустая бутылка. Точно! Вот её-то я и разобью.

Нашла в одном из ящичков рулон пергаментной бумаги для выпечки, оторвала пару кусков, расстелила на полу, встала на колени, и… на всякий случай закрыв ладонью глаза, чтобы спасти от осколков, ударила об пол бутылкой. Бутылка не разбилась. Я ударила ещё и ещё… Какое крепкое стекло попалось! Психанув, размахнулась и швырнула бутылку в батарею, и вот тут-то она разлетелась вдребезги! В смысле, стекло разлетелось, рассыпавшись на мелкие осколки. Я схватилась за голову: что я творю?! С ума схожу, не иначе. Надо успокоиться. Поднявшись, нашла в холодильнике валерьянку и принялась капать себе в бокал, откуда пила гранатовый сок, там как раз ещё осталось. Другого способа привести свои нервы в порядок пока не вижу.

Выпила валерьянку и, уставившись в одну точку, начала думать про Сашу. Нравится ли он мне настолько, чтобы забыть Игоря? И как мне быть дальше? Возвращаться к Игорю ни в коем случае не хочу, но и отпустить, как выяснилось, ещё не готова.

Глава 16

Из мрачных мыслей вырвал телефон. Звонила мама, спросила, как я себя чувствую и ушла ли Инга. Ответила ей, что всё в порядке.

— Не нравится мне эта Инга, и никогда не нравилась, — проговорила вдруг родительница. — Она ещё на свадьбе твоей, как волчица на тебя смотрела. Я вообще удивлена, почему ты с ней водишься.

Сама того не понимая, мама подлила масла в огонь. Мне и так плохо! Не знаю сколько нужно выпить валерьянки, чтобы заглушить душевную боль. И самое страшное — я бессильна что либо сделать. Не могу же я позвонить Игорю и сказать, чтобы гнал Ингу! Он сразу поймёт, что я ревную и воспримет это как сигнал к действию… Так я с ним точно не разведусь. Возникло чувство, что от моего сердца отрывают большой кусок. И если я это не остановлю — так и останусь жить с огромной кровоточащей раной навсегда.

— М-м-м-м, — простонала я от безвыходности.

Родительница обеспокоилась:

— Что с тобой? Лика!

— Всё нормально, просто устала.

— Мне-то не ври.

— Всё хорошо я сказала, просто устала от твоих нравоучений. Я сама разберусь, с кем мне общаться, а с кем нет. Я не маленькая, мама! Когда ты уже поймёшь?! — не удержалась-таки я и сорвалась на единственном родном мне человеке.

— Нервы у тебя точно ни к чёрту, но это нормально в твоём положении. Ладно, ложись спать, завтра поговорим.

Короткие гудки заставили меня положить телефон и схватиться за живот, так как внезапно ощутила боль в нижней его части. Нет! Только не это! Со своими сердечными делами я совсем про ребёнка забыла, а ему вредны мои переживания. Что я за мать такая?

— Всё хорошо, мой маленький, всё хорошо, — уговаривала малыша, поглаживая напрягшийся живот.

Но боль не проходила, рука машинально потянулась к телефону и я нажала Сашин номер.

— Лика, что-то случилось? — как будто почувствовал он.

Оно и понятно, зачем бы я ему звонила в одиннадцать вечера.

— Ты говорил, что могу звонить тебе по любой проблеме. У меня болит живот, — сразу выдала я основную жалобу.

— Прими пока что-нибудь из спазмолитиков, если есть, я скоро приеду.

Я не успела ответить, что не стоит приезжать, как он уже отбил вызов. Ну вот, человек наверное спать собирался, а я… снова возникшая боль внизу живота, заставила забыть о приличиях и я выругалась про себя:

“Да чёрт с ним, пусть приедет, лишь бы с ребёнком ничего не случилось!”

Сквозь слёзы я загуглила названия спазмолитиков, какие могут существовать. Саша ведь не сказал какие именно. Пару знакомых названий увидела. Медленно поднявшись, начала искать аптечку в кухонных ящиках. Нашла! К счастью, один такой препарат нашёлся. Я приняла горькую таблетку, открыла входную дверь, чтобы Саша беспрепятственно вошёл, и отправилась на кровать — надо максимально расслабиться.

Лежала и старалась думать только о хорошем, а не об Игоре с Ингой. Мечтала, как мой малыш родится, как буду брать его на руки, пеленать… Ингу и близко не подпущу, не будет она крёстной после таких откровений. Лучше уж мама в роли крёстной, о внуке она точно позаботится.

— Лика? — послышался голос Саши из прихожей.

— Я в спальне! — сообщила ему, не поднимаясь.

Мой доктор вошёл в комнату с небольшим чемоданчиком, раскрыл его, обработал руки антисептиком и, присев на край кровати, произнёс:

— Ты как будто в первый раз на осмотре, освободи живот.

Я и правда немного растерялась, не ожидала, что он и впрямь приедет ко мне как доктор, а не как друг. Приподняла блузку домашнего костюма, халаты я никогда не любила, могу лишь махровый после душа надеть и то ненадолго. Благо мама заранее привезла часть моих вещей из нашей с Игорем дома, так что в одежде я недостаток не имела. Саша щупал живот, внимательно глядя на моё лицо. Когда давил на область матки, я невольно морщилась.

— Гипертонус, — вынес он вердикт, убирая руку с живота и сам поправил мою блузку. — Опять стресс испытала? Или с уборкой переусердствовала?