Два угла - Юлия Шолох

Технические роботы работали по заранее настроенной программе и довольно быстро клепали из грязи, взятой у берега, кирпичи. Вскоре посреди острова появился остов будущей хижины, где Гууару придется проживать в ближайшее время. Проживать и 'общаться с богами'. Убедившись, что строительство идет без запинок и ошибок, Шалье занялся защитным радиусом. Датчики, определяющие размер приближающихся существ и ультразвуковые излучатели, вызывающие у них бесконтрольную панику. Никто не должен сюда проникнуть, пока этого не понадобится самому Шалье. Экран, который стал для него почти второй кожей, позволял видеть даже сквозь туман. По периметру новой площадки духов один из роботов высадил деревья, растущие далеко от места проживания яриц, но известных тем по легендам. Влажную теплую атмосферу крепкие тонколистые деревья переносили с трудом, поэтому под каждый пришлось помещать аппарат контролируемой влажности и температуры. Самоуничтожающийся, если его вынуть без предварительной подачи сигнального кода.

Все шло на редкость хорошо и Шалье это 'хорошо' настораживало. Он не особо доверял удаче, потому что в его жизни подобное доверие всегда заканчивалось очень плохо.

Латису разбудил звонок. Филиция мялась на экране планшета, неуверенно и просительно заглядывая в глаза.

— Не хочешь даже попрощаться? — укоризненно спросила.

— Мне так легче, — сонным голосом пробормотала Латиса.

— Ладно… — смущенная напарница, неожиданно ставшая бывшей, облизала губы и, словно решившись, добавила. — Уже начались рейсы наверх. Через час нас тут не будет. Потом еще проверка работоспособности систем — и прощай, Серебряный мир. — Филиция замолчала, словно ждала ответной фразы.

Латиса промолчала, так как сказать было нечего.

— Я забыла вчера у тебя свой брелок. Мама подарила. Поищи, я зайду минут через десять, хорошо? — через время очень настойчиво попросила Филиция.

Латиса удивилась, но кивнула. Вообще, она никогда раньше не слышала от напарницы ни про брелок, ни про маму, но мало ли у людей бывает секретов? На собственном опыте Латиса знала, что их бывает о-го-го сколько и чаще всего о них лучше не знать.

Посмотрев вокруг кровати, Латиса ничего не нашла, потому проверила еще и уборщика, но тот тоже ничего не подбирал. Когда в дверь позвонили, Латиса открывала с сожалением — скорее всего, Филиция потеряла брелок не у нее, а времени искать уже не было. Было жаль, ведь подарок мамы… У Латисы, например, от мамы ничего не осталось.

Однако вместо Филиции в дверь протиснулся Стив. Латиса смотрела, все еще не понимая, но тот вдруг сделал шаг в сторону и за его спиной показался Леви. Такого странного, будто жеваного лица у него Латиса никогда раньше не видела.

В горле пересохло.

— Нет, — прошептала, не отводя взгляда от наставленного на нее медицинского пистолета, — вы не посмеете…

Леви шагнул вперед.

— Я не… хочу, — Стив поймал ее при попытке увернуться и к области плеча быстро прижался пистолет.

— Вы… не понимаете, — успела сказать Латиса и тут же свалилась, потому что ноги перестали держать.

Самое страшное, что вколотая жидкость никак не повлияла на Таиси. Вокруг исчезло все, стало тихо и темно, сплошная пустота — и она.

Роботы управились даже быстрее, чем Шалье рассчитывал. Когда они, наконец, остановились, Шалье огляделся: аккуратная получилась хижина, высокая и прочная. Крыша из спрессованной сухой травы продержится не дольше первого муссона, но другой материал нельзя использовать — слишком подозрительно будет выглядеть.

Большая площадка, плотно укатанная и обожженная, Посередине — высокое каменное изваяние. Лицо статуи не очень походило на лицо Ранье, но в очередной раз поднимая на него глаза, Шалье чувствовал, как опять сжимается сердце. Не сдержавшись, подошел к нему вплотную.

— Я обещаю, — прошептал. — Я клянусь!

Статуя равнодушно молчала. У ее подножия лежали сочные местные ягоды и некоторые из самых красивых, растущих вокруг, цветов.

Все запланированные дела закончились как-то сразу и Шалье совершено неожиданно понял, что все уже сделано. Он оставил над Гууаром медицинский управляемый аппарат и отправился на катер. Усталость брала свое — несколько минут Шалье просто сидел, закрыв глазами. Потом стал думать — может, подняться на орбиту и просто выспаться? Где-то глубоко пробуждалась другая мысль — статуя Мальтики… Взять бы кувалду побольше и разгрохать на мелкие кусочки. А кусочки — в пыль. Только вот… он знал, что рука не поднимется.

Нет, надо убираться отсюда поскорее, решил, и запустил программу возвращения. Два часа разгона Шалье спокойно спал.

Сразу после перехода проснулся от охватившей его мелкой дрожи. Каждая клетка тела тряслась и пыталась жить собственной жизнью. Ощущение, будто на куски разрывает, Шалье глубоко дышал, дожидаясь, пока все успокоится. Два перехода подряд за такое короткое время! Час торможения он медленно учился восстанавливать управлением телом. Неконтролируемая энергия синими волнами хлестала во все стороны, местами свиваясь в подобие вихрей.

Когда встал вопрос, куда опускаться, Шалье вспомнил о Латисе. Проверил контроль — огонь почти без усилий подчинялся. Хотелось спать, пару секунд он размышлял, что лучше — сразу домой отдыхать или все-таки ее навестить. Жаль, во сне выброс энергии не контролируется, иначе бы он просто пришел к ней и лег спать рядом, убил бы сразу двух зайцев — и отдых, и без присмотра не оставил.

В последний раз представив свою комнату, Шалье вздохнул и пунктом прибытия выставил человеческий сектор. Проверит быстро — и сразу спать.

В доме было темно и тихо. Шалье вошел в знакомую комнату и сразу понял, что Латисы в ней нет. Проверил — человеческий корабль начал разгон три часа назад, с его размерами ему понадобится еще как минимум столько же.

Тогда Шалье осторожно уселся в кресло, где за последние дни провел уже немало времени и уставился на пустую кровать. На полу рядом с ней серой грудой валялись вещи, бывшие на Латисе.

Пальцы медленно сжимали попавшийся под руки жесткий пух подлокотников.

Невозможно злиться на Лини, случайно помешавшую его планам, потому что она сделала это не специально.

Глупо злиться на Карасана, наивно надеющегося успокоится за счет сведения с ним счетов, потому что он безопасен.

Пух хрустнул, почти вырванный их формирующей кресло сетки.

Больно, но злиться на Ранье, сделавшего свой выбор, тоже бессмысленно — он умер счастливым.

Но те… кто увезли Латису…

Глаза застилала белоснежная ярость.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});