Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Но…

— Не ты ли говорил, что людей на мануфактурах нужно кормить? А тут — в полтора раза прирост еды будет. Ты понимаешь? Это же…

— Больше, — буркнул Алексей, перебивая отца.

— Больше?

— Да. Если не забывать про картошку. Но мне потребуется несколько добрых механиков и рукастые мастеровые для них — в работники.

— Это еще зачем?

— Чтобы больше получилось. Там много что можно и нужно удумать. И конную косилку, и сеялку, и молотилку, и еще чего. Что сильно ускорит работы и позволит меньшему количеству рабочих рук делать сильно большее.

— Хм. Занятно. Впрочем, потом об этом…

Глава 10

1699 год, декабрь, 2. Копенгаген

Фредерик IV, король Дании, отпил из бокала французского вина и посмотрел на стоящего перед ним человека.

— Что вам удалось разузнать?

— Питер действительно ведет подготовку к войне. Но скверно.

— Отчего же?

— Наши люди пишут, что русская армия такая же, что и прежде. Слабая. И он не прикладывает никаких усилий, чтобы ее улучшить.

— И на чем же основаны их убежденность?

— В 1697 году Питер выступил к взятию османской крепости Азов. Маленькой крепости на дальних рубежах. Султан укрепил гарнизон за счет крепостей Крыма. И там находилось около семи тысяч.

— Ого! Для маленькой крепости весьма и весьма прилично!

— Да, ваше величество. Но есть важная деталь. В те крепости отправляли всякий сброд. Не годный не только к полевой службе, но и даже к крепостной, но на, допустим, австрийской границе. Там, где действительно нужно драться. Азов и Крым — глухой угол осман. И вот против них он выставил войско в семьдесят пять тысяч.

— О! — удивился король.

— И эта армия лишь измором сумела принудить ту маленькую крепость к капитуляции. Старые крепостные стены многовековой давности были тонкими и не способными держать удар даже легких пушек. Снаружи их прикрывал земляной редут. И вот это убожество, не достойное и значимого промедления, Питер провел две кампании. Взял сию крепостишку. Но и то, лишь из-за усилий шотландского генерала Патрика Гордона, что стоял на русской службе. А перед тем воевал по всей Европе. Однако недавно он умер…

— Какая печаль… — равнодушно заметил Фридрих. — И твои люди думают, что Питер бесконечно слаб?

— Да. И именно с этим связаны его промедления. Взятие Азова и поездка по Европе позволили ему трезво оценить свои возможности.

— Значит, — повернулся король к другому человеку, сидящему чуть в стороне, — вы рекомендуете начинать войну, не дожидаясь готовности русского царя?

— Нет, ваше величество. — степенно ответил тот человек.

— Тогда я вас не вполне понимаю.

— У Питера нету доброй армии. Все эти десятки тысяч солдат — просто сброд. Но в здравомыслии ему не откажешь. Атаковать шведов сейчас слишком рискованно. В наших интересах выждать, пока они ввяжутся в войну за испанское наследство на стороне одной из коалиций. И когда они там завязнут — ударить.

— Главное, ваше величество, чтобы шведская армия покинула Швецию. И не могла быстро в нее вернуться.

— Но он может атаковать нас через Голштинию. — возразил король.

— Для того, чтобы этого не произошло нам и нужен Август. Он со своей саксонской армией ударит Карлу в спину, если тот рискнет войти в Голштинию. Мы же со своей стороны лишь имитируем высадку в Сконе, перебросив туда один или два полка. Для шума. Остальными силами направимся в Голштинию, где и зажмем Карла, совместно с саксонцами.

— А саксонцы на это готовы? Разве у Августа угасла жажда Риги?

— Мы смогли его убедить, что, лишив Карла полевой армии, сможем спокойно брать интересующие нас города. Набрать же новую ему будет крайне сложно из-за совершенного опустошения в казне.

— А Питер? Он разве в вашем плане не участвует?

— У него нет армии. — развел руками третий человек, стоящий поодаль. — Какой от него прок? Разве что позволить в его землях завязнуть Карлу. Но тогда у нас нет уверенности в долгом его сопротивлении. Мы полагаем, что Карл найдет в землях Питера припасы и деньги, столь нужные ему для войны против нас. И было бы разумнее, чтобы король Швеции увел свою армию на большую войну. Там ее потрепал. И был добит уже нами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Еще недавно вы невысоко оценивали Карла. Что поменялось?

— По вашему совету мы попробовали разузнать о нем больше. И нас неприятно удивила страсть, с которой Карл изучает военное дело. И то, в сколь добрых отношениях он со своими генералами и солдатами. Опытными. Это пугает. Это явно говорит о скорой войне. Он рвется в бой и жаждет славы.

— Питеру нельзя помочь привести армию в порядок? Эти десятки тысяч стали бы нам добрым подспорьем.

— Его армию нужно распускать и собирать заново. Учить иначе. Всю. От солдат до генералов. Да, у него на службе офицерами многими европейцы. Но далеко не все из них толковы в военном деле. Многие из них обычные проходимцы и плуты, которые сумели втереться в доверие или к самому Питеру, или к кому-то из его предшественников. Такие жемчужины как Патрик Гордон единичны.

— И что? Неужели Питер не делает ничего? Это так странно…

— Почему ничего? Он делает запасы пороха, свинца, сукна, пушечной меди… Все выглядит так, что он пытается подготовиться к поражению. Чтобы выставлять вновь и вновь свою бесполезную армию против своих врагов.

— Хотя, признаться, один полк московский ныне добро упражняется. И стрелять, и ходить, и биться. Даже выдумал призанятный способ обучать бою на багинетах. Наши люди, что видели его экзерциции, отзывались очень славно. Но что может сделать один полк?

— Говорят, что Питер распространил те упражнения на все московские полки.

— Это пусто. — отмахнулся этот человек. — Приказ выполняют спустя рукава. Потребуются годы, чтобы Питер сумел все московские полки приступить добрым образом к этим экзерцициям…

* * *

— Дельно, дельно… — покивал Петр, выслушивая доклад сына на Малом совете по итогам строительства дороги.

Алексей поступил и просто, и сложно одновременно.

Он попытался создать строительную компанию с военной организацией. С тем, чтобы позже трансформировать ее в строительный полк.

В компании имелся штаб из нескольких человек, которые вели дела. В первую очередь хозяйственные. И управляли ее работой, ставя задачи и контролируя их выполнения.

И три управления — этаких батальона.

В первом пять бригад землекопов. Считай рот.

Во втором три бригады с более сложными задачами. Туда поместили всякую дорожную технику, если можно ее, конечно, так сказать. Телеги. Трамбовочные бочки. И прочее.

В третьем находились две бригады по плотницким и каменным делам. То есть, ватажники-строители, занимающиеся мостами и иными подобными делами.

Особняком стояла большая бригада снабжения.

Всего про все десять этих импровизированных рот с общей численностью строительной компании в полторы тысячи человек. Примерно.

Такая дискретность позволяла проверять загрузку. Кто что делает, в каком объеме и с каким темпом. Во всяком случае Алексей возложил на штаб еженедельно отчитываться о производимых работах как всей компании, так и ее отдельных бригад. В целом. Ну и о расходах всякого разного. Например, об износе инструментов. И если что-то в этих бумажках становилось странным — царевич либо сам выезжал на место с проверкой, или посылал кого доверенного.

Первой такой строительной компанией руководил Василий Дмитриевич Корчмин. Лично. Позже его вывели в этакое строительное генеральство — командовать всеми строительными компаниями. Которые постепенно развертывались и вводились в дело.

Крестьяне бежали и поступали в них вполне охотно. Потому что царевич объявил с разрешения отца, что любой пришедший в такую компанию освобождается от своего прошлого на время службы. А ежели десять лет прослужит, то и совсем, даже после увольнения очищается. Через пятнадцать же лет им обязались по увольнению выделить землю где-нибудь в южных или восточных пределах державы. Так что нехитрая служба землекопом на казенных харчах становилась для крепостных крестьян вполне реальным способом получения свободы. Ну и средств к существованию, без которых любая свобода сразу бы и закончилась после обретения.