Лицо и Гений. Зарубежная Россия и Грибоедов - Петр Мосеевич Пильский

чужд темп нашей безумной эпохи, что все опрокинутые понятия ее были бы ему по плечу, что тонкий и зоркий ум видел бы и читал в страшной книге современности яснее нас, «детей страшных лет России». Жуковского, Карамзина нельзя перенести в наши дни. Грибоедова — можно.

В свойствах этого загадочного человека, в особенностях его ума и сердца — второй залог его бессмертия. Первый, неоспоримый — «Горе от ума».

А. Никольский

Александр Сергеевич Грибоедов

Бывают писатели, вся творческая деятельность которых исчерпывается созданием одного великого произведения. Таковы были в западно-европейской литературе Данте и Сервантес, а у нас Грибоедов. Ни до «Горя от ума», ни после он не создал ничего подобного в художественно-литературном отношении. «Его комедия, — пишет Гончаров, — появилась раньше Онегина, Печорина, пережила их, прошла невредимо чрез гоголевский период и до сих пор живет нетленной жизнью, переживет и еще много эпох и все не утратит своей жизненности». Это происходит оттого, что Грибоедов, осмеивая в «Горе от ума» современное ему московское общество, осмеял и общечеловеческие пороки — ложь, безделье, взяточничество и т. п. Все выведенные лица типичны, живы и отнюдь не карикатурны. «Карикатуры, — как писал Грибоедов Катенину, — ненавижу, в моей картине ни одной не найдешь». «Это — картина нравов, галерея живых типов, — говорит Гончаров, — и вечно острая, жгучая сатира, а вместе с тем комедия, больше всего комедия. Соль эпиграмм, сатира, этот разговорный смех, — по справедливому замечанию того же Гончарова, — никогда не умрут». Имена действующих лиц этой комедии стали нарицательными, большинство фраз их сделалось обиходными в разговорной речи, настолько они характерны, метки, лаконичны и выражены прекрасным русским языком.

В данном случае Грибоедова можно сравнить с современным ему нашим столь же великим баснописцем дедушкой Крыловым, который, по метким словам поэта, «баснями себя прославил, сметая с нас пороков пыль», и его слава — «басни» — наша быль.

И не забудут этой были,

Пока по-русски говорят;

Ее и предки затвердили,

Ее и внуки затвердят.

Так и наш великий драматург Грибоедов стяжал себе бессмертную славу на литературном поприще одною своею вечно живою комедиею «Горе от ума», в коей, воспроизводя нашу неприкрашенную русскую быль, ставил благородною целью своего труда смести с нас не только «пороков пыль», но и вообще очистить от нравственной грязи русское общество того времени.

Посему неудивительно, что эта комедия, несмотря на все препятствия, которые ставили на ее пути к распространению строгая цензура того времени и считавшие себя задетыми ею разные влиятельные лица, стала тотчас же, по ее окончательной (третьей) обработке автором (в 1824 году), распространяться в десятках тысячах рукописных экземпляров во всей России, а после разрешения к печати (в 1833 году) — в сотнях тысячах, и, кажется, до настоящего времени во всем необъятном нашем отечестве не осталось ни одного медвежьего уголка, где бы ее не читали и не ставили на сцену общественную или домашнюю. Некоторые критики (Аполлон Григорьев) считали Чацкого единственным героическим лицом нашей литературы; другие называли его гением, в лице коего пророчески представлена печальная судьба наших великих поэтов — Пушкина, Лермонтова и других, загнанных обществом в безысходную драму (Меньшиков, «Оскорбленный гений»). По словам Скабичевского, комедия «Горе от ума» «имеет глубокое общественное значение для всех стран и времен, так как трагедия первого пионера в лице Чацкого вековечна. С первой и до последней страницы в ней развертывается роковая и страшная борьба двух стихий: грядущая и только что расцветающая Европа борется здесь с отживающей Азией; свет с тьмой; правда с ложью; неподкупная честность с низостью; свобода и независимость с раболепством и прислужничеством».

Не ставя своею задачей детальный и полный разбор этого великого произведения, я считаю необходимым указать, что даже те критики, которые указывали на некоторые недостатки комедии Грибоедова (Белинский, Пушкин), не могли отрицать ее крупных достоинств.

На литературное поприще Грибоедов вступил очень рано. Известны еще его студенческие литературные опыты. Первые его статьи («О кавалерийских резервах» и «Описание праздника в честь генерала Кологривова», под начальством коего он служил) были напечатаны в журнале «Вестник Европы» за 1814 год. Тогда же он окончил и перевод пьесы «Le secret du ménage («Тайна супружеской жизни» (фр.)), назвав ее «Молодые супруги». Пьеса эта и доселе сохранила свой интерес, несмотря на псевдоклассический ее язык. В марте 1816 года Грибоедов вышел в отставку из полка и вошел в среду молодых и даровитых людей того времени. Одновременно он вступил и в высший свет и стал наблюдать его нравы в обеих столицах. Сближение с выдающимися декабристами, его сверстниками (Одоевским, Чаадаевым, Рылеевым), не могло пройти бесследным на его очень одаренную от природы натуру, чуткую к жизни во всех ее проявлениях.

Обладая по тому времени прекрасным образованием, он сумел постепенно разобраться среди господствующих тогда течений романтизма и классицизма и выработал свое собственное здравое миросозерцание, заявляя во всеуслышание, что он «как живет, так и пишет свободно». Таким путем народился и бессмертный грибоедовский стих и язык. Но, повторяю, что кроме «Горя от ума», он, быть может, в силу особых условий его жизни и преждевременной смерти, не создал ничего, равного ему. Какая-то сила иссякла у него. В письме к своему другу Бегичеву, от 9 сентября 1825 года, в имении коего закончил свою комедию, он писал: «Не знаю, не слишком ли я от себя требую? Умею ли я писать? Право, для меня все еще загадка. Что у меня с избытком найдется, что сказать — за это я ручаюсь; отчего же я нем? Нем, как гроб?» Однако желание писать оставалось в глубине его души. «Призвание мое, — пишет он, — кабинетная жизнь. Голова моя полна, и я чувствую необходимую потребность писать». Тогда он задумал «Грузинскую ночь» — трагедию романтическую, в духе Шекспира. До нас дошли две сцены и очерк содержания этого произведения, которое друзья Грибоедова ставили даже выше «Горя от ума», но беспристрастное время провело надлежащую грань между этими произведениями:

Взгляни ни лик холодный сей.

  Взгляни: в нем жизни нет;

Но как на нем былых страстей

  Еще заметен след!

Так ярый ток, оледенев,

  Над бездною висит.

Утратив прежний грозный рев,

  Храня движенья вид.

Такое стихотворение написал в 1825 году