Крест любви. Евангелие от Магдалины - Мариан Фредрикссон

– А что Петр?

– Есть история о Симоне Петре и одном римлянине. Его имя Корнелиус, он офицер италийской когорты в Кесарии. Однажды Корнелиуса посетил ангел и убедил найти человека по имени Симон Петр, который жил у кожевника в Иоппии. Днем позже видение было и у Петра: разверзлись небеса и открыли ему множество нечистых животных. И голос произнес: «Петр, убивай и ешь». Симон Петр отказался: «Я никогда не ел ничего нечистого». Тогда голос промолвил: «Что Бог создал чистым, никому не осквернить». Как ты, наверное, догадываешься, Петр размышлял: к чему это знамение? Но ясности все же не было. Часом позже в дом кожевника явился слуга Корнелиуса с сообщением от хозяина. Петр бросил все и отправился в дом язычника. Когда он услышал о встрече с ангелом, то сказал: «Теперь я понял, Господь не делает разницы между людьми, Он принимает всех и каждого…» В доме римлянина было много народу, и Петр поговорил с каждым. На него снизошел Святой Дух, и язычники обратились в новую веру. Петр крестил их и на несколько дней остался в «нечистом» доме Корнелиуса.

– Это был благой поступок, но сегодня он на все смотрит глазами иудея, – сказала Мария.

Леонидас продолжал:

– Возьми Павла. Он в невыгодном положении, так как при жизни не знал Учителя. Однако он определенно умнее других апостолов и обладает замечательной способностью ясно формулировать мысли.

Леонидас минуту помолчал и подмигнул ей:

– Ты должна понимать, что встреча с тобой для него стала большим событием. В новых христианских общинах много говорят о тебе, и Павел, как и прочие, слышал, что тебя Иисус любил больше всех учеников. Конечно же, он знает и о вашем с Петром столкновении в Иерусалиме, и о том, что ты оставила апостолов. И вдруг ты появляешься в Антиохии. Главный свидетель, не вовлеченный во внутренние конфликты.

Губы Марии растянулись в улыбке.

– Женщина, и к тому же замужем за язычником.

Леонидас тоже улыбнулся.

– О! О тебе ходит множество слухов. Ты как раз подходишь для того, что он затеял.

– Он мне нравится. Мне иногда сложно с Петром. Он всегда так самоуверен. И тем не менее, Леонидас, в нем есть свет и сила… которые мне знакомы.

– Мне тоже.

Леонидас зевнул, нужно было отправляться спать.

– Можно, я переночую у тебя?

Нельзя было не заметить, как он обрадовался. Мария скользнула в его объятия, и он натянул сверху одеяло. Леонидас тут же уснул, а Мария лежала и думала, что не рассказала, наверное, самого главного. О том, что память к ней вернулась и она теперь в точности знает, что происходило во время их с Иисусом странствий.

Глава 24

Мария, как обычно, проснулась задолго до рассвета, и они с Иисусом пошли к Иордану. Лето было жарким, в воздухе стояла пыль, тропа была каменистой и ранила стопы. Тем не менее идти было легко. За ними следовали все ученики, за исключением Симона и Андрея. Мария была удивлена, заметив их отсутствие. Почему их не было? Она не могла вспомнить.

Околополуденное время приходилось проводить, отдыхая в тени. Но где бы они ни устроились, вокруг них собирались люди, возникали, словно из ниоткуда, и просто стояли, хромые и увечные, недужные старики и больные дети со своими скорбящими матерями. И Иисус, как всегда, переходил от одного к другому, клал руку на темя, исцеляя и одухотворяя.

Они подошли к реке, и им пришлось немного подождать, пока к берегу не пристала лодка перевозчика. Тело Марии было липким от пота и пыли, поэтому она предложила:

– Поплыли!

Ученики замотали головами, но Мария, выучившаяся плавать еще в Тиверии, вопрошающе смотрела на Иисуса.

– Пойдем, – повторила она.

Он рассмеялся и последовал за ней в реку. Они вошли в воду. Несмотря на течение, плыть было легко, они будто танцевали. Мокрые и освеженные, они выбрались на берег, где землю устилал мягкий ковер зеленых трав и росли высокие кипарисы. Немного посидели на солнце, чтобы высохла одежда, а потом устроились в тени под деревьями. Им редко случалось побыть наедине.

Вскоре прибыла перегруженная лодка перевозчика. На борту кишели люди, жаждавшие увидеть и услышать Иисуса. Мария в который раз подумала: «Как доходят до них слухи? Откуда они узнают? Каким образом они всегда нас находят?»

– С Божьей помощью, – ответил Иисус.

Мария кивнула, хотя видела, что Он устал. Иисус проповедовал в синагоге в Вифсаиде, и Мария слышала, как Он говорил, что человеку не следует беспокоиться о завтрашнем дне: «Посмотрите на полевые цветы…» Мария подумала, что ядро Его учения – доверие. Она вспоминала их первую встречу и то, что она пережила, сидя у ручья в одиночестве. Состояние такое естественное и в то же время его сложно описать.

Они ночевали в доме друзей на мягких перинах. Утром Мария предложила переправиться обратно через озеро, и Иисус кивнул. Он и сам осознавал свою усталость. Стоял спокойный, безветренный день. Ученики тихо сидели в лодке, медленно идущей вперед – в Капернаум, куда прибывали все новые толпы людей. На берегу стоял Симон. Мария быстро выскочила из лодки и сказала:

– Симон, прошу тебя, разгони толпу. Иисусу нужен отдых.

Он кивнул и ответил:

– Идите с черного хода.

Той ночью Иисусу удалось проспать десять часов.

Почему она вспомнила именно это? Этот поход не был особенно долгим или утомительным – ничто по сравнению с длительными переходами к Лидде на побережье или в Иерусалим через Иерихон. Может быть, она вспомнила это потому, что тогда впервые ощутила беспокойство за Него? Иисус сетовал, и это было на Него непохоже: «У лис есть норы, и у птиц небесных есть гнезда, но Сыну Человеческому негде преклонить голову».

Но была еще причина, по которой путешествие в Вифсаиду так четко отложилось в ее памяти. Когда Иисус проснулся, то с улыбкой взглянул на нее и сообщил:

– Сегодня тебя ожидает большая радость. Сюда идет человек, которого ты любишь.

Мария надолго задумалась, потом покачала головой и, наконец, возразила:

– До встречи с тобой я любила лишь одного человека. Но он мертв вот уже много лет.

Иисус ничего не ответил, но теплая улыбка не исчезла с Его лица.

Во время завтрака явился Симон и сообщил, что в Капернаум пришла целая толпа шпионов – книжников, которых, до мнению апостола, подослал Герод Агриппа. Иисус засмеялся. В саду находились несколько мужчин, они держали носилки, на которых лежал парализованный человек. Иисус замедлил шаг и приблизился к носилкам. Сказал парализованному, чтобы тот не беспокоился.

– Твои грехи прощаются, – произнес Он.

Книжники, стоявшие там в ожидании чуда от Галилейского пророка, съежились от страха, думая: «Он богохульствует». Тогда Иисус спросил: почему они носят зло в своих сердцах? Повисла долгая тишина, а потом опять раздался голос Иисуса:

– Вы должны знать, что у Сына Человеческого есть власть на земле прощать грехи.

Тут Он обернулся к парализованному и сказал:

– Встань, возьми свои носилки и ступай домой. Человек встал и пошел, и толпа возликовала.

Только книжники стояли тихо, застывшие, словно не верили своим глазам.

После этого Иисус пошел вдоль берега, а вокруг него теснились люди. В Капернауме теперь бывали не только галилейцы, был народ из Иудеи, Идумеи и с другой стороны Иордана, даже от Тира и из Сидона шли к нему люди. Обычно в толпе можно было найти и язычников – сирийцев и греков.

Иисуса так плотно окружили, что Он вынужден был зайти в лодку и говорить со всеми этими людьми оттуда. Ему никогда не приходилось повышать голос или кричать. Его голос был мягким, но тем не менее разносился на большое расстояние.

К обеду толпы наконец рассеялись. Иисус собирался подняться на гору вместе с учениками, а Марии сказал:

– Ты можешь остаться здесь.

Когда Он заметил разочарование в ее глазах, то рассмеялся и спросил:

– Ты разве забыла, о чем я говорил тебе утром? Оставайся и жди.

Когда Иисус с учениками пошли в обход дома, Мария решила отдохнуть у себя в комнате. В дверях ее внезапно окликнул знакомый голос, далекий, словно из детского сна:

– Мария!

Перед нею стоял высокий грек, но она отказывалась верить своим глазам. Саломея, стоявшая рядом, увидела, как побледнела Мария, и схватила ее под руку. Но Леонидас сказал:

– У тебя есть дурная привычка падать в обморок при виде меня.

Этот голос и смех вернули ее в действительность, но она еще пару секунд продолжала держаться за Саломею.

– Ты мертв вот уже восемь лет, – прошептала она.

– Меня не убили, а взяли в плен. Мы можем присесть и поговорить?

Мария взглянула на Саломею и поняла, что должна кое-что объяснить.

– Это мой приемный отец, Саломея. Я долгие годы оплакивала его как погибшего на войне, далеко в Парфии.