Первый Меч - Саймон Скэрроу

Бато. Его мускулы, отточенные в течение месяцев упорных тренировок под руководством Макрона, обрели скрытую силу, о которой молодой гладиатор и не догадывался.  Он превратился из худощавого, угловатого молодого рекрута в хорошо развитого бойца, и теперь его резервные силы позволили ему сразиться с Бато.   Фракиец опустил руки, чтобы блокировать удары, скорость и внезапность которых застали его врасплох.  Быстрым толчком вперед Паво ударил Бато головой. Раздался глухой хруст, когда удар пришелся по его челюсти, и Бато застонал в агонии, когда его голова откинулась назад.  Он, спотыкаясь, отшатнулся от Паво, но молодой гладиатор продолжал наступать, кровь пульсировала в его висках, его напряженные мышцы мерцали с каждым нанесенным ударом.  Бато  отчаянно нанес левый нижний удар, ошеломленный внезапным натиском.  Теперь Паво уклонился от вялого кулака фракийца и нанес мощный удар в его нижнюю челюсть.  Костяшки его пальцев ударили оцепеневшего противника в подбородок, заставив врезаться челюсть фракийца в его череп. Глаза Бато закатились на затылок, когда он упал. В тот же момент Паво прыгнул на него, взревев во весь голос.  Фракиец  охнулл, когда Паво повалил его на землю.

Но Бато все еще не сдавался. Выплевывая кровь, он пополз к мечу и кинжалу, кончики которых блестели в лунном свете.  Но, Паво откатился и рванулся вперед, его легкие горели от изнеможения,  когда он схватил   кинжал с четырьмя лезыиями прежде, чем противник успел до него дотянуться, и наступил на фаланги пальцев фракийца своей ногой, сжав их костяшки.  Бато посмотрел на него.  Он оскалил окровавленные зубы на молодого гладиатора.

- Ты не можешь меня убить.  Мои соплеменники отомстят тебе. Они выследят тебя.

- Ты ошибаешься, - ответил Паво. - Большинство твоих соплеменников  разбито германцами.

На лице фракийца отразилась неприкрытая ненависть, когда Паво вонзил в него кинжал. Бато издал хриплый крик, когда шипы вонзились в его затылок.  Мышцы его шеи судорожно сжались, когда зубцы кинжала  пронзили  его плоть, мускулы и ткани, а его ноги и руки затряслись в муках дикой агонии. Умирая, он в последний раз взглянул на Паво, проклиная юного гладиатора.

Глубокий стон привлек внимание Паво к Макрону. Оптион  впился зубами в предплечье Дюраса. Из которого сочилась кровь . Подняв голову, Макрон выплюнул кусок плоти и вырвался из рук воющего телохранителя.  Дюрас схватился за укушенную руку. Вскочив на ноги, он отмахнулся от травмы и яростно набросился на оптиона , поворачивая бедра, опуская плечи и нанося удар за ударом.   Макрон отчаянно пытался  от них увернуться.

- Макрон!

Паво бросил оптиону меч, тот поймал его обеими руками и повернулся к Дюрасу. Тем же плавным движением по дуге он вонзил меч в живот телохранителя.  Гигантское тело Дюраса содрогнулось. Его глаза округлились от ярости, когда он вцепился в своего противника.  Макрон зарычал в ответ, вдавливая оружие почти по самую рукоять.  Телохранитель издал последний мучительный вздох. Затем он рухнул на колени, вокруг него заструилась кровь.  Макрон, тяжело дыша, отступил от выпотрошенного телохранителя.

На тренировочной Арене на мгновение воцарилась тишина.  Паво услышал, как в ушах шумит его собственная кровь, громкая, как гроза.  Его пульс бешено колотился между висками; его тело трясло от напряжения. Он стоял как вкопанный, моргая, глядя на распростертую фигуру Бато, едва веря, что главарь восставшего лудуса мертв. Его пронзила острая жалость.  В своей предыдущей жизни, будучи уважаемым военным трибуном, он поспешил бы поздравить себя с убийством Бато.  Но в последние несколько месяцев он подвергался тем же условиям жизни и такому же ужасающему обращению, что Бато и его соратники. Участь гладиатора была, по его мнению, даже хуже, чем у простого раба. По крайней мере, рабы лелеяли надежду, что их хозяин освободит их. Максимум, на что мог надеяться гладиатор, - это быстрая и благородная смерть на Арене, где  толпа выкрикивает его имя. Это было жестокое и жалкое существование, и Паво мог понять, почему люди стремятся избавиться от его ига, даже если он не соглашался с порочными актами преследования и мести, принятыми Бато и его собратьями-фракийцами.

С северной стороны  раздался громкий рев, вытряхнув Паво из оцепенения. Они с Макроном обменялись взглядами.

- Германцы, - сообщил Макрон.

Паво удивленно поднял бровь.

- Я сто раз слышал этот боевой клич на Рейнской границе.

Паво на мгновение замолчал:  - Полагаю, скоро они вернут контроль над лудусом.

Макрон подошел к юному гладиатору и похлопал его по спине: -  Да, тяжелый был день.

-  С меня хватило бы таких дней на всю жизнь, господин.

- Сегодня мы провели его, как Втором легионе, парень. Недаром мы самые крепкие ублюдки во всех легионах.

Паво слабо улыбнулся: - Если бы не я, вы были бы мертвы.

- Чушь!  Я как раз расправлялся с этим Дюрасом, когда вмешался ты …

Паво пожал плечами:  -  Ну, из того, что я видел, все было как раз наоборот.

Макрон сжал предплечье юного гладиатора: - Спасибо, - неохотно сказал он.

В этот момент к входу на Арену вбежал германский  офицер, его шаги глухо застучали по песку. Его руки были в крови, а грудь вздымалась от напряжения. Он остановился и посмотрел на двух убитых фракийцев, затем подошел к Макрону и Паво.

- Вы, должно быть, ланиста, - сказал он Макрону на латыни с сильным акцентом.

Оптион сухо кивнул на Бато и Дюраса: - Передай своим людям. Главарь и его телохранитель мертвы.  Его последователи преданы ему, но не совсем тупы.   Как только они услышат, что Бато убит, они сложат оружие.

Германский  офицер усмехнулся: - В этом нет необходимости, господин. Битва почти окончена. Большинство гладиаторов сдались. Горстка фанатичных сторонников Бато отступила в казарму. Мы готовимся разобраться с ними и заканчиваем работу. По приказу имперского секретаря мы должны всех их убить, а  их головы насадить на копья.  Это послужит уроком для остальных гладиаторов, господин.

Тон его голоса подразумевал, что германец был доволен таким поворотом событий.

Макрон ничего не ответил. Он не испытывал сочувствия к нескольким гладиаторам, запертым в казарме. Они выбрали свой путь и проиграли, и теперь они  пострадают  от последствий. То же самое случилось бы и на поле битвы, и если бы ситуация изменилась и фракийцы одержали победу, он знал, что они не пощадили бы римлян.

Германский офицер прочистил горло:  - Мурена хочет поговорить с вами,