Приключения троих русских и троих англичан - Верн Жюль Габриэль

В присутствии иностранных коллег Матвей Струкс, щадя его чувство национального достоинства, не сделал никаких упреков Николаю Паландеру; но есть все основания полагать, что в разговоре с глазу на глаз русский астроном получил хорошую головомойку от своего начальника и совет — впредь не увлекаться своими логарифмическими изысканиями.

Измерения были немедленно возобновлены. В течение нескольких дней работы шли успешно. Ясная и стабильная погода благоприятствовала наблюдениям, будь то угловые измерения ориентиров или измерения зенитных расстояний. К уже полученной сети добавились новые треугольники, а их углы были тщательно вычислены с помощью многочисленных измерений.

Двадцать восьмого июня астрономы получили геодезическое основание своего пятнадцатого треугольника. По их расчетам, этот треугольник должен был включать в себя отрезок меридиана между его вторым и третьим градусами. Чтобы закончить с ним, оставалось измерить два прилегающих к его основанию угла с помощью визирования ориентира, расположенного в его вершине.

И здесь возникло препятствие физического порядка. Местность, покрытая зарослями, насколько хватало глаз, совсем не была пригодна для установки сигнальных знаков. Общий ее наклон, достаточно ощутимый, с юга на север делал затруднительной не саму постановку, но видимость столбов.

Лишь одна точка могла бы послужить для установки сигнального фонаря, но она находилась на довольно большом расстоянии.

Это была вершина горы в двенадцать — тринадцать сотен футов, возвышавшаяся примерно в тридцати милях к северо-западу. В этих условиях боковые стороны этого пятнадцатого треугольника были длиною более двадцати тысяч туазов — длиною, которая при некоторых других тригонометрических измерениях иной раз превышалась вчетверо, но с которою члены англо-русской научной комиссии сталкивались впервые.

После серьезного обсуждения астрономы приняли решение установить на этой высоте электрический фонарь, так как расстояние было слишком большим, чтобы получить достаточную точность при дневных наблюдениях и замерах. Скоро небольшой отряд — полковник Эверест, Вильям Эмери и Михаил Цорн в сопровождении двух матросов и бушменов, — запасшись инструментами и провизией, отправился к месту нового ориентира, чтобы укрепить там светящийся визир, предназначенный для ночных работ. Полковник Эверест рассчитывал дойти до подошвы горы не ранее следующего дня и даже если бы при подъеме не встретилось много трудностей, фонарь можно было установить не ранее, чем в ночь с двадцать девятого на тридцатое число. Таким образом, наблюдатели, оставшиеся в лагере, должны были обнаружить вершину своего пятнадцатого треугольника, отмеченную светящеюся точкой, не ранее чем через тридцать шесть часов.

В отсутствие полковника Эвереста Матвей Струкс и Николай Паландер занялись своими обычными делами, а сэр Джон Муррэй с бушменом прочесали окрестности лагеря и убили несколько животных, принадлежащих к отряду антилоп, столь разнообразному в этих районах Южной Африки.

Сэр Джон к своим охотничьим подвигам добавил еще и «взятие» жирафа — прекрасного животного, редкого в северных местностях, но часто встречающегося на южных равнинах. Охоту на жирафа знатоки этого дела почитают «замечательным видом спорта». Сэр Джон и бушмен наткнулись на стадо голов в двадцать этих животных, чутких настолько, что они не подпускали к себе ближе пятисот ярдов. Но одна самка отбилась от стада, и охотники решили ее загнать. Животное стало убегать мелкой рысцой, казалось, позволяя легко себя догнать; но когда лошади сэра Джона и бушмена были уже совсем близко, самка, вытянув хвост, стала убегать с невероятной скоростью. Пришлось преследовать ее на протяжении двух миль. Наконец пуля, посланная сэром Джоном, уложила животное, ранив его в бок. Это был великолепный образчик семейства жираф — животное, «шеей похожее на лошадь, ногами и копытами — на быка, головою — на верблюда», как говорили римляне, с рыжеватой шкурой, испещренной белыми пятнами. Это необычное жвачное было не менее одиннадцати футов высотой от кончика копыта до маленьких рогов, покрытых кожей и шерстью.

В течение последовавшей ночи два русских астронома успешно определили высоту нескольких звезд, что дало им возможность установить широту места стоянки лагеря.

День двадцать девятого июня прошел без происшествий. Наступления ночи все ждали с некоторым нетерпением, спеша зафиксировать вершину пятнадцатого треугольника. Наступила ночь — безлунная, беззвездная, но сухая, не принесшая никакого тумана и, следовательно, очень благоприятная для обнаружения далекого визира. Все нужные приготовления были сделаны заранее, и зрительная труба угломера, направленная еще днем на вершину горы, могла быстро завизировать электрический фонарь в случае, если большая удаленность сделала бы его невидимым для невооруженного взгляда.

В продолжение всей ночи с двадцать девятого на тридцатое число Матвей Струкс, Николай Паландер и сэр Джон Муррэй сменяли друг друга у окуляра инструмента, но... вершина горы оставалась темной и никакого света не вспыхнуло на ее крайней точке.

Все пришли к заключению, что при подъеме на гору встретились серьезные трудности и что полковник Эверест не достиг ее вершины до наступления вечера. Итак, астрономы отложили свои наблюдения до следующей ночи, не сомневаясь в том, что никто не будет устанавливать светящийся аппарат среди бела дня.

Но каково же было их удивление, когда тридцатого июня около двух часов пополудни полковник Эверест и его спутники вдруг появились в лагере.

Сэр Джон устремился навстречу, обогнав своих коллег.

— Это вы, полковник? — вскричал он.

— Он самый, сэр Джон.

— Значит, гора оказалась недоступной?

— Напротив, весьма доступной, — ответил полковник Эверест, — но очень хорошо охраняемой, доложу я вам. А потому мы возвратились за подкреплением.

— Охраняемой кем? Туземцами?

— Да, туземцами с четырьмя лапами и черной гривой, сожравшими одну из наших лошадей!

В нескольких словах полковник рассказал коллегам о походе, который проходил успешно до самой подошвы горы. Гора эта, как выяснилось после осмотра, оказалась доступной лишь с юго-западного пригорка. Только в единственном проходе, которые вел к этому пригорку, устроила свой «крааль», по выражению «форелопера», целая стая львов. Тщетно полковник Эверест пытался выжить оттуда опасных хищников; будучи недостаточно вооруженным, ему пришлось отступить, потеряв при этом одну лошадь, которой царь зверей ударом лапы перебил хребет.

Такой рассказ не мог не воодушевить сэра Джона Муррэя и бушмена. Эта «львиная гора» являлась пунктом, который следовало захватить, кстати сказать — пунктом, абсолютно необходимым для продолжения геодезических работ. Случай помериться силами с самыми грозными представителями породы кошачьих был слишком заманчив, чтобы не воспользоваться им, и туда немедленно снарядили экспедицию.

Все ученые-европейцы, не исключая миролюбивого Паландера, захотели принять в ней участие; однако было необходимо кому-то остаться в лагере, чтобы измерить углы, прилегающие к основанию нового треугольника. Полковник Эверест, понимая, что его присутствие необходимо для контроля за этой операцией, решил остаться здесь в обществе двух русских астрономов. С другой стороны, сэра Джона Муррэя удержать здесь не смогли бы никакие доводы. Отряд, предназначенный для взятия подступов к горе, таким образом, был составлен из сэра Джона, Вильяма Эмери и Михаила Цорна, затем из бушмена, который никому и ни за что не уступил бы своего места, и, наконец, из трех туземцев, которых Мокум знал как смелых и хладнокровных охотников.

Пожав руки своим коллегам, трое европейцев покинули лагерную стоянку около четырех часов пополудни и скрылись в чаще, которая виднелась в направлении горы. Они нетерпеливо погоняли своих лошадей и к девяти часам вечера преодолели расстояние в тридцать миль. Не доезжая до горы двух миль, они спешились и расположились на ночлег. Никакого костра не разводили, чтобы не провоцировать зверей на ночное нападение, поскольку Мокум желал сразиться с ними днем.