Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О нет! – Улыбка отца Элиэзера расцвела, как астра в огороде. – Я хочу, чтобы вы, именно вы провели испытание.
При этих словах брат Захария вытащил из-за пояса кнут и сунул в вялую ладонь Ковальского. Тот автоматически сжал рукоять.
– Вас ведь не затруднит это небольшое задание на благо общины? Вы, насколько я помню, говорили что-то об искуплении?
Доктор Ковальский молчал.
– Вот и отлично, – заключил отец Элиэзер, поднимаясь со стула. – В час, когда тень от церковного шпиля коснется калитки сестры Полины, я буду ждать вас на площади. Не забудьте прихватить кнут.
Колдуну еще никогда не было так весело. Точь-в-точь вирт-игра по Средневековью – только в роли демонов, заключенных в церковных подвалах, выступали они с Хантером.
Когда свет в узких окнах загустел и сделался малиновым, двери распахнулись и в церковь ввалилась толпа поселян. В руках у мужчин были дубины. Хантера это не смутило, но после нескольких ударов он утихомирился и позволил вытащить себя на крыльцо – сопровождая это, впрочем, страшной руганью.
На небольшой площади перед церковью в землю были вкопаны два грубо обтесанных столба. С Колдуна и Хантера сорвали рубашки и привязали лицом к столбам. В живот Колдуну немедленно впилась щепка. Спину холодил ветерок. По небу неслись облака, в их разрывы пробивались косые лучи закатного солнца. Площадь словно пылала, пылали лица собравшихся прихожан, пылала осенняя листва кленов. Черный и красный, отличное сочетание. Для полного ощущения, что он находится в вирт-игре, Колдуну не хватало лишь музыки. Какой-нибудь Бах, органная фуга, прерываемая рыданиями скрипок. На первый взгляд какофония, но с глубокой внутренней гармонией. Колдун как раз заканчивал сочинять скрипичную партию, когда от толпы отделился отец Элиэзер. На лбу преподобного вздувалась здоровенная шишка, и Колдун обозрел ее не без гордости.
Отец Элиэзер приблизился к столбу и негромко сказал:
– Малыш, твоя песенка спета. Но если не будешь дураком, мучиться не придется.
Это настолько не подходило к ветхозаветному слогу «Тварей чистых и нечистых», что Колдун с трудом сдержал смешок. Преподобный, не заметив произведенного эффекта, продолжал:
– Погляди-ка направо.
Колдун послушно взглянул направо. Там, немного впереди сомкнутых и угрюмых рядов прихожан, стоял доктор Ковальский. Стоял, опустив голову, как будто собственные ботинки вызывали у него немалый интерес. В руке у медика был хлыст.
– Я знаю, что вас выпустил этот мошенник. Мне нужно лишь громкое подтверждение от тебя.
– И?
– И тогда ты умрешь быстро.
– А если нет?
Отец Элиэзер улыбнулся:
– Думаешь, этот трус тебя пощадит? Да он всю шкуру с тебя спустит. С тебя и с твоего дружка. Так что, голубки, решайте.
Колдун задумчиво оглядел упитанную физиономию преподобного. Неплохо было бы плюнуть ему в глаз. Порыв холодного ветра хлестнул Колдуна по спине. По коже побежали мурашки.
– Что же вы не попросите Хантера об услуге?
– Хантер твой будет молчать из чистого упрямства. Знаю я его породу. Встречал таких в Вегасе.
Колдуну было очень любопытно, чем преподобный занимался в Вегасе, но пожалуй, ситуация для удовлетворения любопытства была неподходящая.
– Давай колись, – добродушно поторопил отец Элиэзер. – Обещаю поджарить вас быстро.
Колдун внезапно почувствовал, как на его правое плечо упало что-то колючее, маленькое и тяжелое. Он покосился направо. На плече сидела муха. Обычная мясная муха, черная, глянцевито блестящая, с непомерно огромными фасеточными окулярами. Колдун снова перевел взгляд на служителя чистоты.
– А я обещаю, – звонко сказал он, глядя прямо в выцветшие очи преподобного, – что, если вы нас сейчас отпустите, я не буду вас убивать.
Отец Элиэзер улыбнулся, и тогда Колдун, не удержавшись, все же плюнул ему в глаз.
Ковальский решил, что первым ударит старшего. Он уже не сомневался, что будет бить, но первым все-таки старшего. Длинный и жилистый, тот дергался в веревках и сквернословил без передыху. Светлая шевелюра его стояла дыбом. А младший был совсем мальчишка. Тощий, с бледной, будто никогда не видевшей солнца кожей, он зябко ежился на ветру. Ковальский принял решение и ждал сигнала, когда отец Элиэзер, вздумавший зачем-то поговорить с младшим пленником, вдруг отскочил от столба. Отирая физиономию, преподобный выкрикнул несколько слов, совсем не подобающих его сану, и ткнул пальцем в своего собеседника:
– Ковальский, сначала – этого!
Медленно, волоча ноги, врач подошел к столбу. Кнут тоже волочился за ним по пыли. Глядя на выступающие лопатки мальчишки, Ковальский пробормотал быстрой скороговоркой:
– Послушайте, я не хочу этого делать. А вы, пожалуйста, не выдавайте меня. Вам же все равно умирать. Я постараюсь бить небольно.
Паренек повел плечами и небрежно ответил:
– Да чего уж там. Валяйте. Меня никогда еще не били кнутом. Это, должно быть, очень интересно.
Да он просто издевается, понял Ковальский. Они все над ним измываются: Элиэзер, Захария, а теперь и этот шкет. Ведь он хотел помочь, просто хотел помочь, а неблагодарный щенок плюет ему в лицо и смеется. Врач поднял хлыст.
Первый удар получился не очень, но от второго мальчишка закричал, и лопатки его перечеркнула красная полоска.
– Убьет, – хрипанул в ухо Захария, и отец Элиэзер тоже понял – убьет.
Это было бы нехорошо, и преподобный повелительно мотнул головой. Захария поспешил к докторишке своей косолапой походкой и перехватил руку с кнутом. Кнут удалось забрать не сразу – Ковальский рвался бить еще и еще. Отец Элиэзер удовлетворенно хмыкнул. Вот так и вырабатывается истинное рвение.
Когда врача оттащили, преподобный подошел к мальчишке. Тот мешком висел на веревках, вся спина исполосована. Кровь струйкой стекала в пыль.
Ухватив парня за волосы, преподобный заглянул ему в лицо. Отпетый на соседнем столбе надрывался:
– Ты чего его, сучара, трогаешь? Ты меня тронь!
Игнорируя вопли бандюги, отец Элиэзер спросил:
– Ну как? Будешь говорить или тебе мало?
Парень устремил на него взгляд черных глаз – странных глаз безо всякого блеска, как старые матовые снимки. Облизнув прокушенные губы, мальчишка сказал:
– Святой отец, можно задать вам вопрос? Отчего бог в вашей церкви слепой?
Вопрос так огорошил преподобного, что он чуть было не ляпнул привычное: «Чтобы чистые очи не взирали на людские непотребства». Но не ляпнул, не таковский он был, чтобы ляпнуть, – лишь змеей мелькнула непрошеная мысль, что гляделки у мальчишки точь-в-точь как у того, в церкви. Тоже словно замазаны краской. Мелькнула и пропала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Солнечная буря - Артур Кларк - Научная Фантастика
- Баллада о встречном ветре (сборник) - Виталий Пищенко - Научная Фантастика
- Скользящий по лезвию - Юлия Зонис - Научная Фантастика
- Любовь, смерть и роботы. Часть 1 - Тим Миллер - Боевая фантастика / Научная Фантастика / Ужасы и Мистика / Юмористическая фантастика
- Убийственная панацея - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Земля на ладонях - Александр Климов - Научная Фантастика
- Мухи - Роберт Сильверберг - Научная Фантастика
- Семь этажей - Дино Буццати - Научная Фантастика
- Выбор - Игорь Ревва - Научная Фантастика
- Норби и придворный шут - Айзек Азимов - Научная Фантастика