Район-55 - Дмитрий Манасыпов

Патронов было маловато: две коробки мелкой дроби, одна с картечью и несколько жаканов. Ну, уж что есть, подумалось ему, хорошо хоть так. Жакан и картечь он впихнул в патронташ, сколько влезло. Остальные засыпал в карманы охотничьего костюма. Топорик повесил на специальную петлю, закрепил на ремне. Захватил документы. Чуть посидел на кровати, глядя на запеленутое в ткань тело. Осторожно подержал в руках совсем остывшую ладошку, которая после смерти вернулась в свое нормальное состояние. Погладил тонкие пальцы, на один из которых так мечтал надеть кольцо.

Забрал в прихожей упакованный рюкзак, спустился по лестнице и вышел из подъезда. Повел стволами ружья из стороны в сторону и чуть расслабился, не заметив никакого движения. Зеленоватого тумана тоже не было. В пятиэтажке поблизости все так же кричали, как будто ломали с треском что-то деревянное. В соседнем районе, судя по отсветам и запаху, что-то горело. Причем очень серьезно.

– Ну и ладно, – пробормотал он себе под нос. – Потопали, Валерун.

И вот теперь он шел по Ленина, стараясь держаться ровно посередине. Начало светать, хотя не так, как обычно. Небо до сих пор было какое-то зеленоватое, с пересекающимися линиями.

По дороге Валере пришлось один раз стрелять по странным, похожим на собак созданиям, которые метнулись к нему откуда-то из-за высокого серого дома, за которым, как он помнил, находилась мусорка, где постоянно терлась целая стая дворовых шавок.

– Ни хрена себе песики, – мрачно усмехнулся он, когда высокие и горбатые твари растворились в сероватой рассветной мгле. – Это чего же дальше-то будет?!

И в этот момент последняя из собак неожиданно резко остановилась. Ее подбросило вверх, закрутило штопором. В воздухе хрустнуло и брызнуло во все стороны красным. Прямо перед тренером приземлилась собачья голова.

– Да что ж это такое-то, а?!! – заорал, не выдержав, Валера. Там, где только что произошло это нечто, воздух закрутился в видимую спираль и чуть позже растаял.

Дальше он шел очень аккуратно, стараясь рассмотреть впереди все, что могло показаться странным. Даже включил фонарь, хотя раньше опасался это делать. Уже показался перекресток с Первомайской, когда откуда-то слева ударили одиночные выстрелы. Валера осторожно выглянул из-за угла, прижимаясь щекой к шершавому кирпичу.

Пятясь спиной к нему, в его сторону двигалась высокая худенькая девичья фигурка, которая отстреливалась от двух быстрых силуэтов, мельтешивших в десятке метров от нее.

Тренер думал не долго. Уже на бегу, взводя курки, Валера отчетливо понял, что тот страх, который был недавно, – улетучился. Полностью и окончательно. Он успел добежать до девчонки вовремя, когда она споткнулась и начала падать назад, теряя из поля зрения низкие двуногие силуэты, тут же рванувшие к ней.

Ба-бах!!! Правый ствол выплюнул картечь, снеся ближнего. Второй метнулся вбок, прыгнул, выгибаясь, как кошка, но тренер хладнокровно выждал, когда тот окажется совсем рядом, и выстрелил.

Картечь попала прямо в бледное оскаленное лицо с глубоко запавшими темными глазами. В свете вспышки Валера успел заметить окровавленные лохмотья на груди, кровь на рыхлой, творожистой коже мертвой хари. Голова монстра треснула, как арбуз, расколовшись и выплеснув содержимое.

Пульс стучал в висках отбойными молотками. Валера быстро переломил стволы, понимая, что не успевает. Первый из нападавших уже вскочил на ноги и смазанным движением скользнул в его сторону. Тренер успел только ткнуть его стволами ружья, пытаясь откинуть в сторону. Тварь отбила удар, чуть пригнулась и ринулась на него, скаля немалые клыки. «Ну, вот и все, – мелькнула мысль, – а как глупо-то…» В лицо неожиданно ударило чем-то липким и мерзким. Чуть позже пришло осознание того, что рядом заткнулся автомат, выпустив последние пули.

Тварь упала на асфальт, несколько раз вздрогнула и затихла. Валера мотнул головой, сбрасывая крупные капли пота, выступившие на лбу. Вставил патроны и приставив ствол к голове мертвеца – спустил курок и разнес ее вдребезги.

Сзади всхлипнула девчонка, подойдя ближе. Он обернулся, и она уткнулась лицом ему в грудь, а чуть позже зарыдала, молча и страшно. Тренер гладил ее по волосам, глядя на вздрагивающий задорный хвостик, перетянутый резинкой, и водил головой по сторонам, приговаривая:

– Тихо, тихо. Все хорошо, уже хорошо.

И опять не успел среагировать на неожиданно соткавшуюся в воздухе высокую фигуру, полетел на землю, чувствую, как плечо наливается болью. Ткань плотной куртки разошлась в стороны, словно от удара опасной бритвой. Кровь появилась, разом смочив рукав и начав сочиться к манжетам. Ушел в сторону рывком, и, как оказалось, вовсе не зря. Мгновение спустя по асфальту сильно ударила босая и деформированная стопа.

Ружье валялось неизвестно где, и Валера выхватил топорик. Оценил ситуацию быстро и профессионально.

Девочка лежала в стороне, живая или нет – непонятно. Прямо перед ним стояло нечто массивное, голое, с перекатывающимися булыжниками мышц. Голый череп чуть поблескивал, торчали какие-то острые участки на плечах и локтях. А так – человек человеком. Одним словом, монстр. Стоял, не нападая, но готовился к схватке, красуясь собственной мощью.

Мощь впечатляла. И мощь мышц, и длинные когти, и даже то, что болталось между ног. Тренер узнал того, кто стоял перед ним, несмотря на все изменения, произошедшие с этим злобным ментом, с которым приходилось сталкиваться во время соревнований. Дело было нешуточное.

Валера перенес вес на опорную ногу, пытаясь понять, как начнет атаковать мент, когда тот с ходу ринулся на него.

Махнув топором, срубил лоскут с твердого и покатого плеча, но удар когтистой лапы пришелся по ребрам справа. Уже падая, заработал вдобавок коленом в солнечное сплетение и смог лишь откатиться в сторону, судорожно хватая воздух. Понял, что опять не успел, и на этот раз, судя по всему, фатально.

Семеныч торжествующе захохотал, занося руку для последнего удара…

* * *

Во двор, расположенный среди невысоких домов, стоящих буквой «г», вошел мальчик в пижамке с человеком-пауком на груди. Беззащитный и кажущийся огорченным.

Две немертвые Измененные, собиравшиеся вступить в бой со стаей горбатых тварей, не так давно бывших собаками, застыли при его появлении. Начали пятиться к высокой бетонной стене. Одна, еще сохранившая девичью красоту, тоскливо заскулила. Вторая, у которой на футболке под густой коркой крови виднелась фотография давно и бесповоротно повзрослевших ребятишек из «Токио Отель», спряталась за подругу.

Четыре пса, которые только что были готовы разорвать зомби из-за неподвижной фигуры, висевшей на остром металлическом заборе палисадника, также отступили. Горбатая поджарая тварь с черными полосами по бокам, с громадным наростом на правой стороне шеи заворчала. Осторожно, боком, начала сдвигаться в угол двора. Остальные последовали ее примеру.

Ребенок оглядел двор глубокими черными глазами. Взгляд остановился на темном силуэте, давно обмякшем, с концами труб, торчащих из развороченной спины. Голова с кудрями, которые легко колыхались в абсолютно безветренном пространстве двора, наклонилась набок.

Нога в светлом носочке сделала шаг вперед. Еще шаг, еще. Он четко двигался к телу Александра Анатольевича, который не смог выдержать всего, что свалилось на него, и выпрыгнул из окна.

Тварь с наростом рыкнула, явно не желая, чтобы мальчик добрался до вкусного куска мяса. Собака боялась, это было видно по ее неуверенным движениям, но сдаваться явно не собиралась. Голый облезший хвост бешено хлестнул по впалым бокам. Она приоткрыла пасть, выпустив ниточки вязкой слюны. Зарычала еще раз, подбадривая себя, напряглась для прыжка. Остальные твари, повизгивая, также начали привставать. Когда мальчик почти дошел до забора, собака атаковала.

Прямо в прыжке ее подхватило, высоко подняв в воздух. Крутануло и бросило на стену дальнего дома. Чмок…

На стену брызнуло красно-бурым. С мягким шумом мохнатый мешок с переломанными костями бухнулся на землю. Ребенок задумчиво посмотрел на это и повернулся к остальным Измененным. Первыми с места стартовали немертвые девушки, одним махом оказались на гребне стены и скакнули вниз с высоты трех метров. Собаки бросились к выходу из двора, сшибая друг друга, визжа и подвывая. Малыш проводил их взглядом, даже не попытавшись применить ту силу, которая только что размазала по штукатурке самую наглую из них.

Александр Анатольевич все еще был жив. Ему было больно, очень больно. Глаза невидяще уставились на невысокие травинки, колыхавшиеся у основания хорошо вкопанных труб. Прямо под ним серебрилась большая лужица его ставшей такой странной крови. Сам же он плыл, плыл в какой-то всеобъемлющей пустоте, то проваливаясь в нее глубоко-глубоко, то всплывая на поверхность. Из открытых и, казалось, ослепших глаз вытекла одинокая слеза. Блеснула и упала на землю.