Все друзья делают это (СИ) - Ручей Наталья

Пожалуй, именно воспоминания о том, что случилось вчера, когда я была в этом платье, и вытолкнули меня из комнаты, заставив спуститься вниз и безропотно облачиться в то, что мне предложили.

И когда оказалось, что наша прогулка с Ингой Викторовной мало напоминает ее неспешную прогулку со старшим сыном, я в первые минуты растерянности пошла на обгон. И каждый раз, когда стопы мягко ударялись о проторенную дорожку, в ушах стучало: «Филипп… Филипп… А как же Филипп».

Эх, если бы там же еще настучали ответ…

Я набирала скорость, сбрасывала и снова летела впереди ветра, но в моей голове по-прежнему крутились одни вопросы. А когда я порядком устала, Филипп больше не вспоминался. Филипп! Тут бы понять, как дальше я. Я и Никита.

То, что случилось вчера.

Нет, не так. То, что вчера весь день между нами происходило, сильно выходило за рамки дружбы. Да что там — оно рвало эти рамки, уничтожало!

А что взамен?

Я не была готова растоптать двенадцать лет самых лучших отношений с мужчиной. С самым лучшим мужчиной, которого знаю. С мужчиной, в котором столько лет видела только друга. И который меня тоже воспринимал исключительно в этой роли. Иначе не было бы за его спиной такого шлейфа из бывших девушек. Он бы не смог, не сумел так играть. Я его знаю. И не было бы пяти лет моей безграничной любви к Филиппу. Я знаю себя.

Но все это было.

И есть.

Раньше, когда между нами — пусть редко, но возникали какие-либо недоразумения, мы всегда говорили друг с другом. Да, неприятно. И, несмотря на все уверения психологов, сразу легче не становилось. Но потом отпускало, растворялось, исчезало, стиралось из памяти.

Но это раньше. Когда я видела в друге лишь друга. А как быть теперь?

В какой-то момент, примерно на сорок пятой минуте пробежки я поняла одну вещь. Хорошо, что Инга Викторовна выманила меня из дома. Несмотря на то, что ноги уже заплетаются, футболка промокла от пота, а носки мокасинов плюнули на все и порвались. Хорошо. Потому что свежий воздух, потому что вокруг красиво, потому что активные движения, частые повороты тропинки и подбадривающая улыбка бегущей впереди меня стройной, подтянутой женщины отвлекали, не позволяли себя накручивать. А так бы я лежала в кровати, думала, думала, снова думала и не решалась выйти из комнаты.

Вышла. Выбежала. Теперь уже все.

Я не знала, каким будет наш разговор с Никитой, понятия не имела, чем он закончится. Но не сомневалась, что не стану его избегать. Это не мелкая ссора, когда нужно просто чуть-чуть подождать и само рассосется. Мы вообще с ним не ссорились. Возможно, мы оба просто ошиблись, и все.

Несмотря на обидную кличку страуса, которой можно было бы прикрыться, я решила не прятаться. Пусть мне вспушат перья или даже выпотрошат — один раз я переживу! Да, вероятно, это малоприятная процедура, но куда лучше, чем постоянно бегать возле ветряных мельниц и бояться, что ненароком продует!

Бег…

В какой-то момент он вытеснил абсолютно все мысли. Я неслась…

Нет, не так. Я плелась позади Инги Викторовны, надо мной по-прежнему нависали деревья, тропинки все так же поражали извилистостью, изредка мелькающие силуэты именитых грибников не вызывали ни малейшего интереса, шишки, решившие сменить траекторию падения и растелиться колючим ковром под моими дырявыми мокасинами, не раздражали, даже когда промахивались и попадали в голову или плечи, второе дыхание сообразило, что я доползу без него. Но кое-что изменилось. И сильно.

Мне начало нравиться это состояние утомленной невесомости.

А еще вместо тревожных мыслей о том, что будет и чем все закончится, меня окутали теплые воспоминания.

На новом месте…

На новом месте приснись жених невесте…

Я слышала эти слова перед тем, как уснуть. И не забыла удивительную нежность, которая меня окружила, когда я отправилась в сладкий мир грез. Нет, не так — когда я туда улетела. А еще я помнила то нервное ожидание, когда знала, что увижу лицо своего суженого и понимала, что как я увижу — так все и будет, по-настоящему. Суженый — это ведь суждено…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И вот я лечу, приближаюсь к едва различимому силуэту, скрытому плотным туманом. И знаю, что он тоже ждет этой встречи. И он будет рад. Мне бы только добраться к нему — сам он почему-то не может ко мне даже шагнуть. Я четко это осознаю — как бывает во сне, удивляюсь, но стараюсь уже за двоих. Я лечу к нему.

Лечу, я так счастлива, всего минутка… всего секунда… всего мгновенье до того, как увижу его лицо…

И… наверное, именно в этот момент я проснулась, потому что…

Нет, я проснулась чуть позже.

Резко остановившись, сошла с тропинки. Села у какого-то дерева. Прямо на иглы хвои, на приличную горку шишек и только чудом не на муравейник, коих было в лесу полно.

Подняв голову вверх, я уставилась на туман, который соскальзывал с далеких верхушек и неспешно растворялся, прощаясь со мной и делая лес гораздо светлее, уютней. Но на душе было как-то тоскливо. Наверное, потому, что туман бесследно исчез. Бесследно… И еще я сильно устала.

Да, наверное, только поэтому.

Ведь не могло же мне быть плохо из-за того, что я вспомнила лицо мужчины из сна и поняла, что это был не Никита. Это был его брат.

— Аня? — я не сразу вспомнила светловолосую женщину, которая надо мной склонилась. — Ты очень бледная. Как ты?

Удивленно осмотревшись, я поднялась с земли, пожала плечами и убежденно ответила:

— Лучше всех.

И действительно, разве может быть плохо тому, кто только что получил некий знак свыше, что его давняя мечта может сбыться.

— И все-таки обратно мы лучше пройдемся, — усомнилась в моем ответе Инга Викторовна и чтобы подстраховаться и не тащить на своих хрупких плечах бездыханное тело, взяла меня под руку.

— Со мной правда все хорошо, — улыбнулась я, но вырываться не стала.

Близкое присутствие женщины не напрягало. Наоборот — ее теплый взгляд и улыбка бодрили и располагали к тому, чтобы стать еще чуточку ближе. И если верить сну, однажды мы станем…

— Не вздыхай, — заметила Инга Викторовна. — По-моему, тот час сна, что я у тебя украла, я полностью компенсировала этой прогулкой.

— Ну да, — согласилась я ради приличия и нашла тот плюс, который можно было найти. — Теперь я могу позволить себе на одну шоколадку больше.

Смех Инги Викторовны прозвенел колокольчиком и укатился далеким эхом, заставляя грибников обернуться и улыбнуться в ответ. А потом она вдруг стала рассказывать о том, как они познакомились с Иваном Петровичем, и уже хохотала я. Оказывается, они были одногруппниками, и она заметила, что давно ему нравится, но сама его избегала. Он не раз пытался к ней подступиться — и через подарки, и через подружек, но она с легкостью ускользала.

В подарках не нуждалась, так как семья у них была вполне обеспеченной, а подружки быстро влюблялись в черноволосого парня и вместо помощи, на которую он рассчитывал, только мешали. То к телефону не позовут, то записку порвут, то придут на свидание сами.

Иван Петрович не сдавался, но Инга Викторовна его упорно не замечала. Да, симпатичный парень, но все в нем слишком — и самоуверенный слишком, и слишком видный, и слишком взрывной, и слишком опасный. Она же искала какой- нибудь вариант попроще, спокойней, и очень важно, чтобы ее избранник не имел такой скверной привычки буквально испепелять темным взглядом.

— И я нашла, — продолжила женщина. — Все, как хотела. Он был рассудительным, степенным, вежливым, добрым, любил меня безгранично…

Какое-то время мы шли молча, под шелест шишек, многоголосье птиц и ветерок уже свободных от тумана деревьев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А я… — на этом моменте мое предплечье сжали, но быстро одумавшись, отпустили. — Только спустя три года брака я поняла, что единственные достоинства, которые меня в нем привлекали, — это то, что он был светлоглазым блондином и на меня боялся даже смотреть.

Тропинка петляла, зазывая нас свернуть, прогуляться еще немного, но я заметила, с каким ожиданием женщина всматривалась вдаль, и как облегченно выдохнула, когда вдали показался белый коттедж за узорчатыми воротами. Как будто боялась, что если зайдет слишком далеко, удалится надолго, его может не оказаться на прежнем месте.